Генрих Боровик - Пролог (Часть 1) Страница 24

Я и на этот раз прошёл вдоль полицейских перил. На этот раз зрителей было меньше. Может быть, из-за того, что больше стало участников. Я опросил около 70 человек. Только 7 из них сказали, что они поддерживают войну во Вьетнаме. Но это не главное. Главное, что я не встретил ни одного человека, которому война во Вьетнаме была бы безразлична.

А ведь в 1966 году участников демонстрации, по их словам, страшили больше всего не сторонники войны, а равнодушные.

Конечно, совесть Америки разбужена и расшевелена прежде всего патриотами Вьетнама, их мужеством, их поразительной стойкостью. Что греха таить, не думаю я, что совесть американца заговорила бы столь громко, как сейчас, если бы Пентагон смог добиться во Вьетнаме блицпобеды. Но те, кто стоял молчаливо и одиноко два года назад на Таймс-сквер с плакатами «Прекратите позорную войну!», оказывается, сделали удивительно много.

Глава шестая

ИЮНЬ

Плюс один

Телевизионный ящик бросает меня из конца в конец американского континента, преодолевая трехчасовую разницу во времени и расстояние в пять тысяч миль со скоростью нажатия кнопки. Круглосуточное метание в машине времени началось после телефонного звонка из Лос-Анджелеса, утром 5 июня.

— Стреляли в Кеннеди! Только что стреляли в Кеннеди! Чёрт знает что такое! Подумай! Как это могло случиться! Снова!..

Звонил мой друг Дмитрий Темкин, американский композитор.

Лос-Анджелес, отель «Амбассадор». Растерянный репортёр, запутавшийся в шнуре микрофона. Кровь. Тёмные влажные дорожки парка у Белого дома, президент уже знает. В «Городе воскрешения» пока всё спокойно. Нью-Йорк. Комментаторы повторяют текст телеграмм, поправляют наспех повязанные галстуки. Носилки у госпиталя. «Посмотрите еще раз, как это случилось»… Плачущие лица. Утро. Выступает президент Джонсон. Жена Роберта Кеннеди. «Смотрите снова, как это случилось». Жаклин Кеннеди в Нью-Йорке. В Гарлеме тихо. Фотография того, кто стрелял, выпущенная полицией. «Посмотрите ещё раз, как это случилось». Операция окончена. «Посмотрите снова, как это случилось». Никаких улучшений. Прохожие на Таймс-сквере: «Этому невозможно поверить! Как это могло случиться снова?!» Лос-Анджелес, объявление о смерти: «Ему было 42 года». «Посмотрите еще раз, как это случилось…»

Уже давно репортёр распутал шнур от микрофона, уже давно комментаторы на центральных студиях справились с галстуками — профессионализм торжествует, репортажи о покушении и смерти идут без заминки. Сведения, сопоставления, мнения экспертов. На Эй-би-си кто-то крутит в руках череп, показывает пальцем, куда попала пуля.

Вот место, где лежал раненый сенатор в бальной комнате отеля «Амбассадор». Оно отмечено меловым крестиком. Простой, понятный и привычный крестик — как знак «плюс» на школьной доске.

Плюс один.

Я видел точно такой же крестик на балконе мотеля в Мемфисе. Тогда знаком плюс было обозначено место, где лежал доктор Мартин Лютер Кинг. Телевизионный комментатор водил и к окну, откуда стреляли в Кинга. И через оптический прицел я видел, как некто подходил к поручням балкона и облокачивался на них точно так, как Кинг. И в этот момент лицо человека было пересечено крестом винтовочного телескопа. Плюс ещё один.

А до этого я смотрел на площадь Далласа из окна здания бумажного склада, через тонкий плюс оптического прицела. И кто-то там внизу имитировал президента Кеннеди в движущейся машине. А какая-то женщина сидела рядом, изображая Жаклин Кеннеди.

Ещё благодаря телевидению я целился с башни университета в Остине во все сорок девять мест на университетской площади, где студентом по имени Чарльз Уитмэн были убиты или ранены люди.

И каждый раз, рассказывая об очередном убийстве, репортеры телевидения выходили на улицы, останавливали прохожих и просили прокомментировать событие, ответить на вопрос: «Как это могло случиться?»

— Этому невозможно поверить! — слышал я ответы прохожих и по поводу убийства в Далласе, и по поводу расстрела в Остине, и в связи с выстрелом в Мемфисе. И вот теперь, после Лос-Анджелеса, слышу то же: «Этому невозможно поверить!» Фраза стала уже привычным стереотипом. И давно не выражает своего буквального смысла, хотя и произносится искренне, часто сквозь слезы. Верят прохожие. Сразу верят. Привыкли к убийствам.

Они не только верят, что выстрел был, но даже знают, что последует за выстрелом. Знают, что президент выступит с заявлением. Знают, что будет объявлен день молебствий, знают, что Уолтер Кронкайт, корреспондент Си-би-эс, за сутки приготовит отличного качества 60-минутный телеочерк о жизни убитого. Знают, что первые несколько часов после трагедии телевизионные компании будут стесняться прерывать свой передачи коммерческими рекламами и развеселыми шоу, но потом на экран снова по-хозяйски ворвется реклама таблеток от несварения желудка, средства от пота, эластичных дамских панталон и — пошло!.. Знают они также, что несколько дней после убийства телекомментаторы будут вести передачи на тему «Чем вызваны акты насилия».

И этот же вопрос — об актах насилия — будут обсуждать сенаторы, президент, архиепископы, журналисты и телекомментаторы. Некоторые будут стараться доказать, что все хорошо, всё в порядке. Американское общество здорово, как никогда, а случайная трагедия, как бы тяжела она ни была, не может доказать обратное.

Архиепископ Кук будет служить мессу в соборе святого Патрика и призывать к искоренению ненависти в сердцах людей. В том самом соборе, где покойный кардинал Спеллман призывал к насилию, благословлял американских солдат на убийства и зверства во Вьетнаме.

Президент назначит высокую комиссию по изучению «причин насилий». А через несколько минут после, известия о создании такой комиссии радио передаст сообщение правительства о том, что за неделю во Вьетнаме американцы убили более трёх тысяч коммунистов.

«Нас многие называют больным обществом. Особенно часто нас называют так за границей. Там нам особенно трудно доказывать обратное», — говорит корреспондент телевидения. С камерой он идет по Таймс-скверу и останавливает прохожих: «Считаете ли вы наше общество больным?»

«Да, мы живём в больной стране. Что делать — не знаю. У меня нет решения».

«Надо менять всю жизнь. Нужен хороший президент. Но вы видите — хороших людей убивают».

«Мы живём ненавистью, у меня нет никакого уважения к моей стране».

«Мы низменное общество. У нас нет моральных ценностей».

«Дело не в том, что убили Кеннеди. Я голосовал за Джонсона. Он обещал прекратить войну во Вьетнаме. Через три месяца после выборов он сделал то, что предлагает Голдуотер. И теперь судит доктора Спока — а ведь он требует того, что обещал когда-то Джонсон. В нас убивают веру. Это похуже. Что делать? То, что делает доктор Спок».

Я привёл ответы только одного характера. Но таких было много — не меньше половины.

Две недели назад сенатор Кеннеди, беседуя с французским журналистом, сказал: «На меня рано или поздно будет совершено покушение. Не по политическим соображениям. Просто — такова обстановка».

Он говорил как-то и о том, что убийство бывает не только мгновенным — когда достаточно нажать курок, Убийство бывает затяжным и малозаметным. Убийство нищетой, голодом, трущобами, темнотой неграмотности, равнодушием, наконец…

Для его собственной гибели оказалось достаточно нажатия курка.

Многие гибнут медленнее и мучительнее.

После убийства Джона Кеннеди некоторые в США говорили: «Такое возможно только в Далласе». После гибели Мартина Лютера Кинга раздавались голоса: «Такое — только на Юге». После Лос-Анджелеса я уже не слышал слов: «Такое — только в Калифорнии».

У этого убийства не было начала и нет конца, хотя все отхронометрировано точно. Известно, что пули вошли в голову и плечо сенатора Кеннеди в 0 часов 15 минут (время Тихоокеанского побережья США) 5 июня 1968 года, скончался он, не приходя в сознание, в 4.00 6 июня, гроб с телом был опущен на землю Арлингтонского кладбища в Вашингтоне в 22 часа, 30 минут (время Восточного побережья) 8 июня. Еще через 15 минут ближайшие друзья покойного сенатора растянули над гробом и сложили флаг Соединенных Штатов. Космонавт Гленн отдал флаг Эдварду Кеннеди, а тот передал его Этель — вдове Роберта Кеннеди.

Все отхронометрировано. Но у этого убийства нет временных рамок. И хронику его можно начинать и вести произвольно. Ведь не хронология определяет порядок событий. Иногда причина заявляет о себе значительно позже следствия.

Во всяком случае, вначале я ставлю не драматический момент быстрых, почти пулемётных выстрелов из револьвера в отеле «Амбассадор» в Лос-Анджелесе, а гораздо менее насыщенный событиями день 8 июня 1968 года в Нью-Йорке.