Дэвид Уоллес - Мое появление Страница 3

— Нет, если ты его опередишь! — хором сказали Руди и Дик, переглянувшись. Они засмеялись. Они шутили. Я засмеялась. Дик отвернулся и налил себе еще немного. Я отпила из своего стакана. Лед в коле стучал по зубам.

— Только так все и можно разрядить, — сказал Дик.

Муж раздавил сигарету.

— Надругайся над собой, пока не надругался он, — протянул стакан Дику.

— Постарайся сделать вид, будто смеешься над собой, но при этом оставайся все понимающей и ироничной, — большая бутылка булькнула, когда Дик вновь наполнил стакан Руди.

Я спросила, нормально ли, если я приму третинку Ксанакса.

— Другими словами, кажись такой же, каким Леттерман кажется на «Леттермане», — взмахнул рукой Дик, как бы подводя итог, и вернулся на диван. — Смейся как-то так без эмоций. Играй, будто знаешь с рождения, что все на свете — клишированно и раздуто и бессмысленно и абсурдно, и в этом-то весь прикол.

— Но я же совсем не такая.

Кошка зевнула.

— Даже когда играю, я не такая, — сказала я, переводя взгляд с одного на другого.

— Да, — сказал Дик, наклоняясь ко мне и плеснув немного рома на кубики льда в стакане, покрытые пеной колы.

— Конечно, ты не такая, — сказал муж, поднимая очки. Когда он нервничает, всегда трет красные вмятинки, которые остаются от очков на носу. Такая привычка. — Вот почему все серьезно. Стоит тебе только показать свою прелестную попку рядом со студией Late Night — над ней тут же адски надругаются. — он слегка постучал сигаретой, глядя на Дика.

— Она хотя бы прекрасно выглядит, — сказал с улыбкой Дик. Он дотронулся до острого маленького ротика, его выражение выдало в нем то, что показалось мне нежностью. Ко мне? Мы даже не особо близки. Не то что с его женой. Алкоголь на вкус отдавал дымом. Я закрыла глаза. Я устала, запуталась и нервничала; еще я немного злилась. Посмотрела на часы, которые получила на день рождения.

Я женщина, которая любит демонстрировать свои чувства, а не скрывать их; просто так полезней для здоровья. Я сказала Дику, что когда беседовала с Чармян, та сказала, будто Дэвид Леттерман немножко застенчивый, но в целом приятный человек. Я им напомнила, что я профессионал, была на трех Карсонах, Каветте, Донахью, и чувствовала, что знаю, как правильно появиться. Сказала, что если я и нервничаю, то это виноват муж, а теперь и Дик; и что я очень хочу либо тишины, либо Ксанакса, либо конструктивного, дружеского совета, который не требует быть искусственной, или пустой, или до такой степени настороже, что лишит всего веселья того, что, если свести к сути, не больше чем веселое интервью.

Дик, слушая, очень терпеливо улыбался. Руди набирал помощника режиссера. Дик проинструктировал Руди сказать мне, что незачем спускаться для грима раньше 17:30: сегодняшний монолог длинный и запутанный, и передо мной еще покажут очередной скетч о досуге другого руководителя NBC.

Муж начал обсуждать доверие и как оно соотносится с осведомленностью.

Оказалось, что одна из стен в кабинете Дика автоматически отодвигалась, открывая несколько рядов мониторов, передающих NBC. Под декорациями студии местного прогноза погоды и эфиров Live at Five от 22 марта начиналась запись первой рубрики Late Night. Диктор в свитере с воротником зачитывал в старомодный микрофон, похожий на электрическую бритву с нимбом:

— Дамы и господа, — сказал он. — Человек, который даже сейчас проверяет свою ширинку: ДЭВИД ЛЕТТЕРМАН.

Раздались бурные овации; камера сделала наезд и показала крупный план студийного знака «Аплодисменты». На всех мониторах появились слова «Кам. аплодисментов Late Night». Слова то появлялись, то исчезали, пока аудитория бурно приветствовала ведущего. Дэвид Леттерман появился из ниоткуда, одетый в омерзительную куртку яхтсмена и кроссовки.

— Какие зрители, — сказал он.

Я толкла пальцами пену Пепси и хорошего рома на льду. Палец оставил заметную полоску на темном пухе.

— Я правда думаю, что это необязательно, Руди.

— Верь нам, Сью.

— Дик, ну скажи ему, — повернулась я.

— Проверка, — сказал Дик.

Дик стоял у широкого окна комнаты, которое теперь не пропускало прямого света. Окно выходило на юг; я видела под нами крыши, ощетинившиеся антеннами. У Дика было какое-то передающее устройство, достаточно компактное, чтобы уместилось в руке. Муж наклонил голову и поднял большой палец, когда Дик проверял сигнал. Маленький наушник в ухе Руди изначально создавался, чтобы спортивные комментаторы могли получать указания и самую свежую информацию, не прекращая говорить. Муж иногда пользовался трансмиттером на съемках Saturday Night Live, пока не принял решение покинуть коммерческое телевидение. Он вытащил наушник и поскреб его носовым платком.

Наушник должен был быть, по идее, цвета плоти, но был скорее цвета протеза. Я решительно заявила, что не желаю носить наушник свиного оттенка и принимать мужнины указания не быть искренней.

— Нет, — поправил муж, — быть неискренней.

— Это совсем другое дело, — сказал Дик, пытаясь разобраться в инструкции к трансмиттеру, которая была по большей части на корейском.

Но мне хотелось быть одновременно остроумной и расслабленной и наконец спуститься в студию и со всем покончить. Я хотела Ксанакс.

Так мы с мужем начали переговоры.

— Спасибо, — сказал Пол Шэффер залу. — Спасибо вам большое.

Я смеялась в закулисье, в длинных, зазубренных тенях, которые создавал свет с разных углов. Раздались аплодисменты Шэфферу. Камера вновь показала знак «Аплодисменты».

С расстояния волосы Леттермана чем-то напоминали, как мне показалось, шлем. Они казались плотными и очень твердыми. Он вставлял карточки с текстом в щербинку между передних зубов и наигрывал на них. Он с помощниками быстро представил список десяти лекарств, рецептурных и нет, которые, как заявил Леттерман, «коварно» напоминали известные сладости. Для сравнения он показывал их рядом. Действительно, Адвил выглядел точно как оранжевые M&M's. Мотрин, при правильном свете, был SweetTarts. Вид ингибиторов МАО под названием Нардил выглядел точно как маленькие светло-коричневые Ред Хотс, которые все мы ели в детстве.

— Жутко или как? — спросил Леттерман Пола Шэффера.

А причудливые таблетки успокаивающего средства Ксанакс должны были напоминать миниатюрные версии тех ужасных мягких розово-оранжевых конфет в виде арахиса, которые все везде видели, но никто не признавался, что пробовал.

Я в конце концов добилась от мужа Ксанакса. Это было предложение Дика. Я коснулась уха и надавила на наушник, чтобы его не было видно. Поправила выбившуюся прядь над ухом. Я серьезно подумывала вынуть наушник.

Муж знал человеческую психологию.

— Сделка есть сделка, — зудел он мне в ухо.

Мой юный напыщенный ассистент сказал, что я буду вторым гостем выпуска «Late Night с Дэвидом Леттерманом» от 22 марта. Первым появится главный координатор NBC Sports, который сядет в центре круга из динамита, для прикола. Также в списке был самопровозглашенный король продаж кухонных приборов.

Мы просмотрели ветеринарную короткометражку про диспепсию у свиней.

— Итак, ваша работа осталась незамеченной кинокритиками, — сказал на записи Леттерман режиссеру фильма, ветеринару из Арканзаса, который паниковал во время интервью, потому что, как утверждал далекий электрический голос в наушнике, не понимал, быть серьезным с Леттерманом в беседе о труде всей жизни или нет.

Главный координатор NBC Sports, оказывается, лепил идеальные кольца из бризантных взрывчатых веществ, выносил на задний двор и сидел внутри взрывов; такое хобби. Дэвид Леттерман попросил руководителя NBC кое-что прояснить: обрамленный вакуумом, точно в центре идеального круга взрывчатки человек оставался в полной безопасности, как в оке шторма; но если хотя бы одна палка динамита в кольце окажется дефектной, взрыв, в теории, может убить руководителя?

— Убьет? — повторял Леттерман, оглядываясь на Пола Шэффера и посмеиваясь.

Руководитель сказал, что большевики применяли подобные круги динамита для церемониальных «казней» русских дворян, которых на самом деле хотели пощадить; это древняя и освященная веками иллюзия. Мне показалось, что он выглядел довольно уточненным человеком, и пришла к выводу, что здравый смысл не играет никакой роли в выборе мужских хобби.

Ожидая своего появления, я представляла себе координатора в точном центре на его заднем дворе в Вестчестере, целого, в безопасности, пока вокруг кружат волны сотрясающего мир динамита. Представляла что-то торнадическое, розового цвета — потому что динамит, лежавший на сцене, был розовым.

Но реальный взрыв оказался серым. Он оказался разочаровывающее быстрым и звучал плоско, хотя я и рассмеялась, когда Леттерман заявил, что они случайно не записали взрыв и координатору NBC Sports, который выглядел так, будто бог отвесил ему затрещину, придется все повторить. На секунду координатору показалось, что Леттерман говорит всерьез.