Олег Широкий - Полет на спине дракона

Полет на спине дракона

Энциклопедический словарь.

Изд. Брокгауза и Ефрона.

Т. XXIV, СПб., 1892

Чингис-хан перед смертью разделил свою обширную империю между своими сыновьями, причём на долю старшего сына, Джучи, отведены были самые отдалённые от Монголии земли. У монголов отцовский юрт наследовал младший сын, поэтому коренные монгольские земли достались Тулую. Джучиев улус обнимал огромное пространство, ещё не совсем завоёванное: Кипчакскую степь от верховьев Сырдарьи, Хорезм (Хива), часть Кавказа, Крым и Россию. Джучи умер раньше этого раздела, что несколько отсрочило вторичное нашествие монголов на Россию; удел же достался многочисленному потомству Джучиеву, во главе которого стал Батый. На курултае (сейме) в Монголии в 1229 г. решено было послать 30-тысячную армию для завоевания стран к северу от Каспийского и Чёрного морей; но она почему-то не была отправлена, и только на курултае 1235 г. осуществилось это намерение. Начальство над армией было поручено Батыю, к которому приставлен Ноян Субугедай, участвовавший в первом нашествии монголов на Россию. К 1240 г. Россия была покорена, а также Кавказ до Дербента; тогда Батый направился в Польшу, оттуда в Силезию, в Моравию, затем в Венгрию, всюду нанося поражения, а один его отряд проник в Трансильванию и опустошил эту страну. Повернул назад Батый только потому, что получил известие о смерти хана Угэдэя. Смерть монгольского хана всегда останавливала военные действия монголов, где бы они ни были, так как князья должны были спешить на курултай для избрания нового хана. Позже Батый не делал попыток воевать на западе, а занялся устройством своей орды. По первоначальному плану Батыю предполагалось дать 30 000 войска; нет основания думать, что это число было потом изменено в ту или другую сторону. В это же войско входили и 4000 монголов с семьями, данных Чингис-ханом в каждый улус, в виде рассадника монгольского элемента; главную же часть войска Батыя составляли татары — около 25 000 душ, с семьями. Таким образом, господство у нас чингисидов можно назвать игом монгольским, так как династия была монгольского происхождения, но можно назвать и татарским игом, потому что подавляющую массу завоевателей составляли татары; можно назвать и игом монголо-татарским.

Батый со своею ордою поселился в волжских степях, т.е. стал господствовать над Россией издали, в подробности управления не вмешиваясь, а довольствуясь данью. Так обыкновенно поступали кочевники, порабощая осёдлых. Это давало побеждённым возможность, с течением времени, свергнуть иго победителей. Страна на первое время удерживалась в повиновении при помощи татарских разъездов, которые встречались европейским путешественникам, проезжавшим в Монголию через Россию. Батый выстроил на Волге столицу Сарай при помощи мусульманских архитекторов. Брат Батыя, Орда-Ичен, получил в удел Киргизскую степь и имел свою резиденцию в г. Саганаке. Этот удел в наших летописях называется Синею Ордою, а у мусульманских писателей — Белою. Орда-Ичен от себя дал младшему брату Шейбани, за храбрость, обнаруженную во время похода на Русь, особый удел: от верховьев Яска (Урала) до низовьев Сырдарьи. Впоследствии Синяя Орда подалась на север и дала начало сибирским ханам, из которых происходил известный Кучум. Большая орда на Волге получила название Золотой Орды. Таким образом, явилась 3-я линия джучидов. Для сбора дани посылались особые чиновники, называвшиеся баскаками, а когда требовался чрезвычайный сбор, наезжали специальные послы. Впоследствии русские князья добились права собирать дань и лично или через своих послов представлять её ханам. От сбора освобождалось духовенство, на что выдавались ярлыки, называвшиеся тарханными (льготными). В числе влиятельных лиц в Орде были темники (военачальники; тьма = 10 000); они нередко играли там первую роль и возводили и низводили ханов по своему произволу.

Батый умер в 1255 г.; ему наследовал сын Сартак, но умер он на пути из Монголии в свою орду. Монгольский хан Мунке назначил преемником Сартака его сына Улагчи, а так как он был молод, то учреждено регентство, возложенное на старшую жену Батыя, Боракчину. Улагчи умер через несколько месяцев, и тогда ханское достоинство досталось Берке (Беркай).

ПРЕДИСЛОВИЕ

Батый — одна из тех фигур, которую и дореволюционная и советская историография оценивали резко отрицательно. Расхожие стереотипы примерно таковы: была цветущая «красно-украсная Русь», но нахлынули чёрные орды, «сметая всё окрест», и утвердили своё жуткое «иго» аж на триста лет... Отшумели века, каждая ржавая сабля с тех времён — праздник для археологов, но мы так и выдавливаем из себя по капле «азиатского раба», да всё никак не выдавим.

А неотъемлемым символом «ига» остаётся Батый.

Наткнувшись на явную тенденциозность почти всех прочитанных мной исторических работ, я решил, по возможности, опираться на первоисточники. Вскоре я заметил, что оценки свидетелей и поздних сказителей, мягко говоря, не всегда совпадают.

Эта книга — нестрогая попытка разъять мнимых «близнецов-братьев»: «татаро-монгольское иго» и личность самого Батыя. «Кто более матери-истории ценен?»

Во избежание глобальных недоразумений, я всё же решил предварить повествование пояснениями.

Итак, для начала уясним: монголы вовсе не дикари.

«После них опустошение, упадок ремёсел», — пеняют авторитетные профессора... Например, нам рассказали, как полчища Батыя сожгли Булгар. Да, было такое, это правда, но не вся.

При правлении Батыя — этот город расцветает. Одно время он даже был столицей Золотой Орды (тогда эта территория называлась «Улус Джучиев»[1]). В городах — гончарные мастерские, горны для производства чугуна, дробно-специализированное хозяйство... то есть здоровая экономика, её саморегулирование. А ещё водопровод (а в тогдашнем Париже — нет), и дренажные системы, и канализация.

Следует сказать несколько слов о «жутких обычаях» той самой «татарщины», которой мы за века «наглотались всласть» (А.К. Толстой).

«Азиатские представления, чуждые, нимало не свойственные нашей природе, клонились к тому, чтобы поставить женскую личность в самое невидное место в общественной организации. Чтобы вовсе отделить её от общества», — пишет, например, Е. Забелин. Однако европейские путешественники, видевшие живых татар, отмечают «чудеса великого почёта, в каком были у них женщины... в управлении, почти равном с мужчинами».

Женщины голосовали на курилтае[2], сражались в составе войск.

Даже в славяноязычных деревнях вольноотпущенников ранней Золотой Орды женщина — распорядительница хозяйства и бюджета. Мать имела право распоряжаться наследством по собственному решению. Дочь в дому — не инструмент выгодного брака, а имеет голос в выборе жениха.

Только в связи с позднейшим влиянием мусульманства (а на Руси — ортодоксального православия) положение изменилось, сместившись в сторону большего женского закрепощения.

Или, скажем, «Повесть о разорении Рязани Батыем». Там Батыга Поганый просит «на ложе» жену князя Фёдора. А за это «не ходить войной на рязанскую землю». Уж так ему, стало быть, полюбилась, что готов всё своё войско без добычи оставить, врагов простить, Ясу нарушить. И сотни наложниц ему не утеха. А Фёдор ему в ответ: «Не полезно есть нам, христианам, водить жены своя на блуд».

Вот, оказывается, почему Рязань-то сожгли. Пожалел Фёдор «жену на блуд».

Стоит ли говорить, что этот образчик церковной «назидательной » литературы (написанный на века позднее реальных событий) — разновидность мифологии, а не истории.

Сведения о рязанских князьях того времени противоречивы. Например, пресловутый Фёдор упоминается только в этой «повести». В вымышленной мною истории любви Олега Красного (исторического лица, отражённого в летописях) и Евдокии Пронской я сделал попытку «реконструировать» ситуацию, отголоски которой легли в основу поздних сказаний.

Теперь о самом Бату: часто в истории имидж — это одно, а сам человек — совсем другое. Так было с Екатериной Второй, так случилось и с Батыем.

Дореволюционный востоковед Бартольд, наверное, первый обратил внимание — монгольские ханы не чёрные силуэты, а обычные люди, причём очень разные по характеру. Чингис, например, беспощаден, но бессмысленная жестокость ему не свойственна. Он мог и гибким быть, и великодушным.

Его сын Угэдэй (которого Повелитель назначил своим наследником) — мягкий до рыхлости, незлой, склонный поддаваться внушению. Сын Угэдэя Гуюк — завистливый, истеричный садист.

Вот такой калейдоскоп.