Аркадий Адамов - Василий Пятов

Аркадий Адамов.

Василий Пятов.

Повесть о русском изобретателе

Военно-Морское Издательство

Военно-Морского Министерства Союза ССР

Москва — 1952

Редактор 3. И. Голикова

Художник И. И. Старосельский

Технический редактор М. П. Зудина.

Корректор О. М. Назарова.

г. Владимир

От автора

Весной 1949 года сотрудники Центрального архива Военно-Морского Флота обнаружили среди бумаг канцелярии морского министерства царской России — в делах морского ученого комитета — ценные документы о судьбе одного крупного изобретения. Из этих документов выяснилось, что в 1859 году в России талантливый металлург Василий Степанович Пятов открыл новый способ изготовления корабельной брони. Обнаруженные документы свидетельствуют о том, что изобретатель был энергичным и талантливым организатором, человеком гуманным, с широким государственным кругозором, глубоко любившим свое отечество. Сейчас точно установлены и многие факты из биографии этого замечательного русского изобретателя.

Василий Степанович Пятов родился в семье уральского рабочего. Дата его рождения установлена приблизительно — 1823 или 1824 год. Мальчиком начал он работать на знаменитом Златоустовском заводе. В те годы заводом руководил крупнейший русский ученый-металлург Павел Петрович Аносов. Можно предположить, что талантливый юноша Пятов прошел здесь свою первую школу металлургического мастерства и заводских опытов.

Жажда знаний привела его в столицу, в центр русской науки и культуры. Приехав в конце тридцатых годов в Петербург, Пятов поступает на обучение к часовому мастеру. Здесь он сразу выделяется своими способностями. Известно, в частности, что сконструированные им тогда часы оказались настолько совершенными, что были приобретены Эрмитажем. Спустя некоторое время Пятова принял в свою лабораторию выдающийся русский ученый академик Борис Семенович Якоби. Молодой человек состоял у него «первым рабочим» при всех опытах. Это была серьезная школа. О годах, проведенных в лаборатории ученого, Пятов писал следующее:

«…Это время было для меня … истинным академическим озарением… Это было то полное счастье мое, которым я вправе гордиться».

В 1855 году Пятов получает должность старшего механика, а вскоре и управляющего Холуницкими железоделательными заводами. На эти годы приходится расцвет его изобретательской деятельности. Среди изобретений и усовершенствований этого времени важнейшее значение имеет новый способ производства брони для военных кораблей. До изобретения Пятова во всех странах, где изготовляли броню, в том числе и в Англии, сварку железных листов производили ковкой под паровым молотом. Пятов предложил сваривать железо для брони путем прокатки. Способ прокатки обеспечивал высокую прочность брони и намного ускорял процесс ее изготовления. Пятов также первым предложил способ термической обработки брони методом цементации.

Эти два изобретения, появившиеся в пору возникновения броненосного судостроения, могли принести огромную пользу русскому флоту. Но из-за преступного равнодушия и прямого предательства со стороны царских чиновников и подлой деятельности иностранных агентов важное и нужное для страны изобретение Пятова на флот не попало — его украли англичане.

Только теперь, почти через сто лет, удалось установить имя истинного творца этого выдающегося изобретения и восстановить русское первенство в открытии способа производства брони прокаткой.

Пролог

Выйдя из подъезда на двор главного адмиралтейства, мичман Сокольский увидел ожидавшую его коляску. Он собрался было окликнуть дремавшего на козлах кучера, но передумал и, запахнув шинель, направился через двор к арке, ведущей на набережную. Под ногами хлюпал перемешанный с грязью снег, моросил мелкий дождь, невидимый сквозь спустившийся на город туман. «Конечно, — думал Сокольский, — офицеру для особых поручений при генерал-адмирале приличнее было бы отправиться с таким важным пакетом в коляске. Но ведь это же совсем рядом, на Васильевском острове; и потом так приятно после толчеи и духоты адмиралтейской канцелярии подышать свежим воздухом».

Сокольский вышел на набережную и повернул в сторону Николаевского моста. Резкий ветер ударил ему в лицо, он с наслаждением втянул в себя холодный, сырой воздух. Хорошо!

Прошло больше года, как Сокольский расстался с товарищами по морскому кадетскому корпусу. Время тогда было тревожное — надвигалась война, и в гардемаринской роте все разговоры велись вокруг назначений. Настроение царило приподнятое, будущие офицеры мечтали о боевых подвигах и рвались на флот. Мечтал о боевой службе и обязательно в Черноморском флоте и Сокольский. Однако за несколько дней до выпуска он неожиданно для себя узнал, что откомандировывается в свиту его высочества генерал-адмирала в качестве офицера для особых поручений.

Товарищи поздравляли Сокольского, но в словах многих нетрудно было уловить сочувствие: как-никак, а в такое грозное время истинный моряк должен быть на боевом корабле.

Только позже юноша узнал, кто выхлопотал ему такую должность. Это была тетушка, вдова-адмиральша, любившая своего племянника и желавшая ему благополучия.

Когда прошло первое острое чувство недовольства и молодой моряк привык к мысли, что остается при дворе, он стал отыскивать положительные стороны в своей службе. Ведь он исполняет волю великого князя Константина Николаевича, шефа русского военно-морского флота, который был, по мнению Сокольского, выдающимся деятелем… Но только началась война, и объединенный англо-французский флот появился в Черном и Балтийском морях, Сокольский снова лишился покоя. К тому же еще и настоящих, важных поручений молодой офицер пока не получал. И вот только сегодня ему, наконец, дали такое поручение. Он должен был вручить знаменитому ученому, академику и статскому советнику Якоби срочный, секретный пакет от его высочества и на словах передать особое пожелание генерал-адмирала.

Сокольский уже миновал мост и, пройдя дальше вдоль набережной Васильевского острова, достиг дома № 30, где жил Якоби. Он быстро поднялся по лестнице и у высокой двери дернул шнурок звонка.

— Пакет господину статскому советнику Якоби, — еле сдерживая волнение, сказал он открывшей ему горничной.

В дверях кабинета его встретил невысокий полный человек в темном сюртуке и пригласил войти. Сокольский почти вбежал в кабинет. Перед ним в глубоком кресле сидел пожилой адмирал со строгим лицом и удивленно следил за вошедшим. Сокольский почтительно вытянулся перед ним и лихо щелкнул каблуками. Протянув пакет, он торжественно проговорил, обращаясь к адмиралу:

— Честь имею вручить пакет от его высочества.

— А вы, собственно, кого хотели бы видеть, господин мичман? — раздраженно спросил адмирал.

Тут только Сокольский сообразил всю нелепость своего поступка.

— Разрешите, господин адмирал, обратиться к статскому советнику академику Якоби, — сказал он, смутившись и краснея. Повернувшись на каблуках к стоявшему в дверях человеку, Сокольский молча передал ему конверт.

— Его высочество ждет ответа? — спросил академик.

Сокольский отрицательно покачал головой и, справившись с охватившим его смущением, четко произнес:

— Его высочество приказал передать, господин статский советник, что ждет от вас самых срочных мер по затронутому в письме вопросу. О сделанном вам надлежит сообщить в морской ученый комитет не позднее, чем через месяц.

Якоби, извинившись, быстро разорвал конверт и пробежал глазами письмо.

— Что я вам говорил, Степан Иванович, — оживленно воскликнул он, обращаясь к адмиралу. — Вот его высочество предлагает использовать наступивший перерыв в морокой кампании на Балтийском море для дальнейшего совершенствования минного оружия. Мне следует срочно представить морскому ученому комитету план опытов. Великолепно! О, батенька, вы еще увидите, на что способны мои мины.

Якоби энергично потряс в воздухе письмом.

— Положение, однако, весьма серьезное, Борис Семенович, — озабоченно сказал адмирал.— Правда, объединенная англо-французская эскадра под командой Нэпира была вынуждена ни с чем ретироваться из Балтики: она оказалась бессильной перед твердынями Свеаборга и Кронштадта. Зато на юге, в Крыму, обстановка складывается отнюдь не в нашу пользу. Флот заперт в Севастополе, оборона города весьма несовершенна…

— Оборона!.. — с негодованием воскликнул Якоби, возбужденно расхаживая по кабинету. — Извините, господа, но при таком главнокомандующем, как князь Меншиков… ну, к примеру, — перебил он сам себя, остановившись перед адмиралом, — почему их сиятельство решил,— он пальцем написал что-то в воздухе и с ударением, как бы читая невидимый документ, произнес, — «применение морских мин отложить». Почему, как бы вы думали? Да потому, видите ли, что доставка их из Петербурга требует много времени, и, может быть, еще доставятся они в неисправном виде, и, наконец, вообще их разрушительное действие, мол, не доказано. Одним словом, самые абсурдные причины! А ведь я туда послал своего опытнейшего помощника, поручика Чечеля.