Ян Мо - Песнь молодости

Ян Мо

Песнь молодости

Часть первая

Глава первая

По бескрайной зеленой равнине на восток мчался экспресс Бэйпин[1] — Шэньян[2]. Перед глазами пассажиров, стоявших у окон и дышавших свежим утренним воздухом, проносились поля, речки, желтые глинобитные фанзы. Вскоре, налюбовавшись пейзажем, они стали позевывать и разглядывать соседей по вагону. Взгляды многих из них привлек небольшой узел, из которого торчали завернутые в белый шелк музыкальные инструменты. Кому они принадлежат? Странствующему торговцу? Внимание пассажиров обратилось на владельца этого необычного багажа, который оказался не купцом, а девушкой лет семнадцати, одиноко сидевшей возле узла. Она была похожа на студентку и одета во все белое: белое хлопчатобумажное платье, белые чулки, белые спортивные туфли. В руках она сжимала платочек. Девушка не отрывалась от окна, ее ясные темно-карие глаза на бледном лице задумчиво смотрели на родные ландшафты. Одинокая, скромная и красивая девушка быстро приковала к себе внимание спутников. Мужчины начали шепотом обсуждать ее внешность. Но девушка никого не видела, ничего не замечала; она сидела погруженная в свои думы.

Ее неразговорчивость, красота и странный багаж вызывали удивление и любопытство у соседей по вагону. Постепенно все разговоры сосредоточились на ней.

— Эта маленькая мисс, вероятно, разочаровалась в любви, — тихо сказал своему спутнику ехавший в том же купе студент.

— Столько инструментов стоят не меньше десяти-двенадцати долларов, — заметил толстый торговец, приблизившись к студенту и подмигивая в сторону девушки. — Зачем они ей? Что она, собирается петь на улицах?

Не обращая внимания на торговца, студент продолжал украдкой посматривать на девушку, оживленно разговаривая о ней со своим спутником.

Когда поезд прибыл на станцию Бэйдайхэ, студентка взяла узелок с музыкальными инструментами, который составлял почти весь ее багаж, и сошла с поезда. Оставшиеся в вагоне пассажиры проводили ее взглядами, полными нескрываемой досады.

Маленькая станция была очень тихой и оживлялась лишь с приходом поезда. Но стоило только рассеяться его дымку, как платформа вновь пустела.

С узлом в руках девушка вышла из здания вокзала и огляделась. Увидев, что ее никто не встречает, она позвала носильщика; тот взял ее багаж и пошел, как она ему указала, по направлению к деревне Янчжуан.

Опустив голову, она молча шла за носильщиком. За поворотом дороги они поднялись на небольшой холм, и перед ее взором вдруг открылась необъятная морская ширь, простиравшаяся до самого горизонта. Девушка замедлила шаги и остановилась. Она устремила взор на море, и ее ясные глаза возбужденно заблестели.

— Море! Как оно прекрасно! — не сдержала девушка своего восхищения. Забыв о том, что надо идти дальше, она жадно вглядывалась в бескрайную гладь, чуть тронутую кое-где мелкой зыбью.

Носильщик тем временем спустился к подножию холма. Шагов позади не было слышно, он обернулся и крикнул:

— Госпожа! Поспешите! Почему остановились? — Ему было непонятно то, что происходило в душе девушки.

А она, поглощенная новыми впечатлениями, продолжала смотреть на плещущиеся у берега волны, на одинокий белый парус вдали.

— Эй! Барышня! Что случилось? — забеспокоился носильщик.

Лишь этот окрик заставил ее очнуться. Проведя рукой по глазам, она печально улыбнулась и сбежала с холма.

Они зашагали дальше.

Носильщик, разговорчивый крестьянин средних лет, удивленный странным поведением своей спутницы, спросил:

— Что ты задержалась там, на горе?

— Смотрела на море. Я в первый раз его вижу. Оно такое красивое! — ответила девушка. — Как хорошо здесь жить!

— Э-э, чего там хорошего? Одной красотой сыт не будешь. Работать надо, а за работой этой красоты и не замечаешь, — улыбнулся носильщик. — Ты лучше скажи, зачем сюда приехала? Почему одна? На дачу, что ли?

Студентка улыбнулась:

— Какая там дача! Я приехала к двоюродному брату.

Глаза носильщика округлились.

— А кто он? Уже не в полиции ли работает?

Девушка отрицательно покачала головой:

— Нет, мой брат — учитель, он работает в школе в Янчжуане.

— А! — обрадовался носильщик. — Так он учитель? Я их в этой деревне всех знаю. Как его зовут?

— Чжан Вэнь-цин, — слегка оживилась студентка. — Ты с ним знаком? Он в деревне? Почему он не пришел на станцию встретить меня?

Носильщик неожиданно умолк.

Студентка напряженно смотрела в его загорелое, морщинистое лицо, ожидая ответа. Но он продолжал хранить молчание и, лишь пройдя несколько шагов, спросил:

— Как твоя фамилия? Ты из Бэйпина?

— Из Бэйпина. Моя фамилия Линь, зовут Дао-цзин, — серьезно и в то же время как-то по-детски ответила она. — Ты знаешь моего брата?

Носильщик снова ничего не ответил. Через некоторое время он, правда, что-то пробормотал, но Дао-цзин не поняла и не стала больше расспрашивать его. Вскоре они подошли к Янчжуанской начальной школе. Расплатившись, Линь Дао-цзин, немного робея, поднялась по каменным ступеням, ведущим к дверям.

Школа помещалась в большом храме Гуаньди[3], на краю деревни. Линь Дао-цзин оставила свои вещи у входа и вошла. Заглянув во все коридоры и залы, она никого в них не нашла. «Наверное, ушли гулять на берег моря, — подумала она. — Придется подождать».

День клонился к вечеру, над крышами фанз закурились дымки. В роще, неподалеку от школы, словно соревнуясь друг с другом, застрекотали цикады. Линь Дао-цзин терпеливо слушала их. В томительном ожидании прошло уже немало времени, но по-прежнему никто не появлялся. Опасаясь за свои вещи, девушка не решалась никуда отойти. Наконец, когда стало темнеть, на дороге показался хромой старик. Он еще издали крикнул:

— Кого ждешь?

Обрадованная его появлением, Дао-цзин поспешно сбежала по ступеням вниз:

— Господин Чжан Вэнь-цин здесь работает?

— А-а, тебе нужен учитель Чжан?

Старик был заметно пьян: лицо его раскраснелось, язык еле ворочался.

— Его… здесь нет!

— Как нет? Где же он? — удивилась Дао-цзин. — Он писал, что на летние каникулы никуда не поедет, да и его жена, она тоже учительница и тоже здесь работает… — Девушка заметно волновалась.

— Нет… Не знаю! Не знаю!

Старик, казалось, все больше и больше пьянел. Пошатываясь, он ввалился в дверь школы и, хлопнув створками, запер ее изнутри.

Дао-цзин была в недоумении: куда же могли исчезнуть брат и его жена? Ведь она писала, что собирается приехать к ним, а сейчас… Что делать, когда наступит ночь? Что будет потом?.. Она стояла в растерянности на каменных ступенях и смотрела на темнеющую перед ней рощу. Стрекот цикад начал оглушать ее, моря не было видно, однако шум прибоя был явственно слышен. Линь Дао-цзин несколько раз громко стучала в дверь, но старик, наверное, уже заснул… Сердце девушки сжалось, на глаза навернулись слезы. До каких же пор ей придется стоять у этих дверей? Взошла луна, и ее свет, пробившись сквозь листву деревьев, упал на красивое лицо девушки; прислонившись к каменной плите перед дверями бывшего храма, она горько плакала.

Когда человек попадает в беду, он часто вспоминает о прошлом.

Тихонько всхлипывая, Линь Дао-цзин задумалась. Почему она одна приехала в эту незнакомую неприветливую деревню? Почему этой ночью она очутилась в роще на морском берегу? Зачем она покинула отца и мать? Что привело ее сюда? Почему, почему она так горько плачет?..

Глава вторая

В одной из захолустных деревушек провинции Жэхэ[4] жила маленькая крестьянская семья. В этой семье осталось всего два человека: дед и внучка. Старик часто болел и целыми днями лежал на кане. Внучка Сю-ни рубила в лесу хворост и работала в поле. Это и давало им средства к жизни. Сю-ни росла красивой, крепкой, трудолюбивой девушкой. Парни всей деревни вздыхали о ней. Но хотя ей и исполнился уже двадцать один год, она еще не была замужем. Объяснялось это просто: одиннадцати лет девочку обручили и отдали в семью ее будущего мужа. Однако «муж» умер, когда ей исполнилось пятнадцать лет, и она вернулась к деду. Это неудачное замужество ранило ее душу. Кроме того, нужно было ухаживать за больным дедом. Поэтому она не спешила выходить замуж. Дряхлый и больной старик нуждался в постоянном уходе, и внучка не могла его покинуть. Так они и жили вместе. Старик очень любил внучку, и когда замужние дочери присылали ему несколько рисовых лепешек или соленые утиные яйца, он всегда оставлял большую часть для Сю-ни.

Земля, которую обрабатывала Сю-ни, принадлежала помещику, и из урожая после внесения арендной платы у них почти ничего не оставалось. Чтобы заработать на чашку жидкой рисовой болтушки для старика, Сю-ни в свободное от работы в поле время брала топор и отправлялась в горы за хворостом, а вечерами пряла. Односельчане хвалили эту скромную девушку. Зимой, когда Сю-ни исполнился двадцать один год, случилось несчастье. Проживавший в Бэйпине крупный помещик Линь Бо-тан собственной персоной пожаловал в деревню для сбора арендной платы. Здесь он случайно увидел Сю-ни. Пораженный красотой девушки, помещик захотел сделать ее своей наложницей. Ему шел пятьдесят второй год. У него в доме уже побывало несколько красивых наложниц, которых он покупал в публичных домах, но его первая жена — Сюй Фэн-ин — неизменно выгоняла их из дому. Теперь, когда ему приглянулась Сю-ни, свежая, немного диковатая деревенская девушка, он не захотел упускать ее из рук.