Артем Тарасов - Тайны «Фрау Марии». Мнимый барон Рефицюль Страница 10

– Мама! Можно мне подышать две минутки? – попросила Анна Белль.

– Хорошо, только не отходи в сторону, – отозвалась Джейн.

Девочка выпрыгнула на свежий вечерний воздух, обежала тарантас и, вытянув перед собой руку, пристально уставилась на нее.

И вдруг на ее открытой ладони появилась маленькая светящаяся точка.

Девочка тихонько произнесла:

Голубь сизый,

Ангел ночи,

Неси меня

Куда хочешь.

Точка завертелась волчком и стала увеличиваться, пока не достигла в размере шара для игры в крокет. Девочка поднесла ладонь к лицу и тихонько дунула на шар, который мгновенно взлетел в воздух, завертелся с новой силой, стал еще быстрее увеличиваться, одновременно поднимаясь в небо. Анна Белль обошла экипаж и обратилась к кучеру:

– Взгляните, пожалуйста, туда.

– Куды, барышня?

– В небо! Видите? Видите, там звезда!

И в самом деле, в мрачном небосводе, прямо над дорогой, зажглась и ярко засияла путеводная звезда…

Их маршрут пролегал по торговым трактам Европы, вдоль побережья Балтийского моря. Дедушка Рене советовал ехать через Нарву к порту Ревель и предлагал передать письмо главному командиру Ревельского порта адмиралу Спиридову Григорию Андреевичу с просьбой посадить семью на один из торговых или военных парусных кораблей, курсировавших регулярно по Балтике с заходом в порт Амстердам. К 1765 году все военные действия в том районе давно были завершены, и морское путешествие казалось Рене Браамкампу безопасным и даже полезными для здоровья Джейн. Однако в семье не разделяли любви вице-адмирала к морю и предпочли воспользоваться наземным транспортом. Преодолев расстояние почти в тысячу верст и добравшись до Гданьска за двенадцать дней, путешественники были окончательно вымотаны бесконечной дорогой. Они понимали, что не проехали еще и половины пути до заветного Амстердама, и от осознания ситуации возникало сильное беспокойство. Путешествие давно не доставляло радости, а лишь приносило массу неудобств.

Анна Белль переживала, глядя на мать, которой дорога давалась сложнее, чем остальным. Когда утром они выехали из Гданьска в сторону Германии, Анна Белль решила что-нибудь предпринять…

Обратив внимание, что все задремали, девочка сосредоточилась на кучере и сделала несколько движений ладонями, словно посылая ему в спину поток теплого воздуха. Возница глубоко вздохнул и тут же уснул, сидя на козлах, ослабив поводья. Лошади свернули вправо, прямо в поле с колосившейся пшеницей. И колосья перед ними раздвинулись, открыв гладкую дорогу с красной глиняной поверхностью, по которой тарантас покатился плавно и почти без стука. Как только он преодолевал очередной участок пути, позади поле вновь сдвигалось с двух сторон, и никаких следов от колес экипажа не оставалось. Только что существовавшая дорога полностью исчезала под будущим урожаем. Навстречу попадались леса, овраги, холмы, ручьи и озера, а порой деревенские поселения с избами и подворьями – все это «расступалось» вправо и влево, позволяя тарантасу мчаться вперед по прямой линии.

Любые препятствия на пути раздвигались, будто части одежды при расстегивании молнии, а после пробега лошадей вновь соединялись. За экипажем на земле оставалась затянувшаяся рана без следа шрамов… Никто не обращал внимания на проносившийся экипаж. А не управляемые кучером лошади бежали по широкой и абсолютно гладкой дороге с видимым удовольствием, не подавая ни малейших признаков усталости.

Так продолжалось некоторое время, пока не появился город. Тарантас вновь выехал на проезжую часть, и кучер тут же проснулся.

Он осмотрелся по сторонам, приходя в себя после глубокого сна. Экипаж остановился на городской улице. Впереди стояли двое: человек в мундире и штатский в черном плаще. Они разговаривали по-немецки. Пассажиры тарантаса, тоже проснувшись, вышли размяться и поинтересовались у кучера, куда удалось добраться.

– Должно быть, это город Заворны. Мы, кажись, не больше двадцати верст отъехали из Гданьску, – неуверенно сообщил возничий.

– Странно. Почему все разговаривают по-немецки? – озадачился Модест Иванович.

Он остановил прохожую даму с зонтиком и задал вопрос. Та с видимым удивлением принялась отвечать, энергично жестикулируя. Вернувшись к тарантасу, он с нескрываемым изумлением объявил:

– Вы представляете, это Гамбург! Мы проехали почти девятьсот верст! Кто-нибудь может объяснить?..

От этого сообщения кучер вытаращил глаза и недоуменно поскреб в затылке. Джейн вопросительно взглянула на Анну Белль. Девочка потупилась, но мать продолжала смотреть на нее в упор.

– Ну мам! – промолвила Анна Белль извиняющимся тоном. – Я только немножко помогла лошадям…

– Анна! Что за нелепость!

Дочь, уклонившись от дальнейших объяснений, побежала к вознице и спросила, сколько верст от Гамбурга до Амстердама.

– Так ведь, барышня, я должен был еще в Польше остаться, – развел тот руками. – Там меня сменщик ожидал. Я по Европам не ездил… Ну, мне кажется, что верст четыреста еще осталось. Что теперя делать-то будем?

– Продолжим путь в Амстердам, – твердо сказала Анна Белль, – и будем там сегодня! Давайте сядем в карету, – предложила она спутникам, и взрослые подчинились, словно зачарованные ее уверенностью. В возбуждении глаза девочки горели каким-то необычным блеском, щеки ее порозовели, легкий ветерок трепал золотистые каштановые волосы. Она высунулась из окна экипажа и прокричала кучеру: – Трогай! Нам надо выехать за город на запад!

Кучер, как и остальные, не смог воспротивиться приказу.

– Я постараюсь вам объяснить, – обратилась девочка к матери и дяде Модесту, когда тарантас тронулся с места. – Ученый астроном Галилей понял, что Земля вертится – не только вокруг солнца, но и вокруг собственной оси. Движение это происходит по часовой стрелке, или с запада на восток. Поэтому мы видим, как солнце встает на востоке и заходит на западе, на самом деле оставаясь неподвижным.

– Что же из этого следует, Аннушка? – спросил Модест Иванович.

– А то, что Амстердам находится как раз к западу от Гамбурга. И чтобы попасть туда, мы можем либо двигаться сами, либо стоять на месте и пусть Земля провернется на восток под нашими ногами. Тогда мы окажемся в Амстердаме!

– Пустая фантазия, Анна! – воскликнула Джейн.

– Вовсе нет. Только надо будет потерпеть некоторое время. Скорость вращения Земли – двадцать шесть верст в секунду. Мы приготовимся к этому быстрому движению. И через пятнадцать секунд будем в Амстердаме… Вы же не хотите трястись в тарантасе еще шесть дней?

Экипаж остановился за городом. Модест Ростовцев, поглядывая искоса на девочку, выполнил ее просьбу – помог кучеру привязаться к козлам веревкой. Лошадям обмотали головы платками поверх шор, чтобы животные ничего не видели перед собой и по сторонам. Пассажиры вернулись в экипаж, взялись за руки и прижались друг к другу.

Шквал ветра налетел совершенно внезапно. Тарантас затрясся крупной дрожью и заскрежетал. Его приподняло на полметра в воздух и стало мотать из стороны в сторону. Сидящих внутри путешественников немилосердно подбрасывало, словно при наезде на невидимые кочки. Крыша скрипела, край задрался вверх, потом ее вообще сорвало ветром, и она мгновенно исчезла, улетев за горизонт…

Снаружи, окажись рядом случайный наблюдатель, было бы видно, что карета просто висит над землей, а все вокруг нее проносится мимо с умопомрачительной скоростью. Лошадей под напором пространства отбросило назад, они, упираясь передними ногами в невидимый воздушный барьер, противостояли давившей силе. Кучер, привязанный к сиденью, съежившись, болтался как на пружине, закрывая голову локтями. Казалось, еще мгновение – и встречный поток разорвет карету пополам или швырнет ее вверх на немыслимую высоту.

Но все прекратилось так же внезапно, как и началось. Кобылы трясли головами, пытаясь скинуть платки. Возничий осторожно взглянул перед собой. Невдалеке виднелись ветряные мельницы и ярко-зеленые поля, щедро облитые светом заходящего солнца. Чуть дальше начинался город.

Вне всякого сомнения, Амстердам.

4

– К акая прелесть эти мельницы! – воскликнула Анна Томилина. – Как ты думаешь, сколько лет они тут простояли?

– Долго, Анна Федоровна. Наверняка помнят события тысяча семьсот семьдесят первого года, – ответила Катя.

– Подъедем поближе! У нас есть немного времени.

Автомобиль свернул с дороги и вскоре поравнялся с живописным сооружением. Это было двухъярусное строение высотой с трехэтажный дом. Четыре лопасти, как четыре крыла сказочной птицы, простерлись над землей, норовя поймать ветер. По окружности башни шла терраса с перилами, куда и поднялись обе женщины. Отсюда с одной стороны открывался вид на морской залив до самого горизонта, с другой – на равнинный пейзаж с силуэтами других мельниц. Внутри находился сложный механизм, приводимый в движение зубчатыми колесами. Мельница работала – замысловатый агрегат, как и многие века назад, вращался, двигал частями и скрипел, выполняя свое предназначение. Он управлялся рычагами, педалями и даже подобием корабельного штурвала у стены. Катя обратила внимание на маленькую латунную табличку. На ней были выбиты серийный номер, надпись на голландском и дата – «1662 год».