Руй Кастро - Рио-де-Жанейро: карнавал в огне Страница 10

Если не считать определенных мест и определенного времени, которых следует избегать исходя просто из здравого смысла, Рио — рай для пешехода. Всегда есть на что посмотреть: завораживающее разнообразие архитектуры, озорное очарование человеческой фауны или бесконечная череда женских тел. Этот город так любит, чтобы по нему гуляли, что, если подумать, не имеет смысла устанавливать точное время, назначать формальные встречи в замкнутых помещениях, нет нужды в озабоченности Старого Света каменным надгробием отметить в дневнике день и время свидания. Вот в чем причина знаменитого «Увидимся как-нибудь» — и ведь они действительно увидятся. Встретятся на улице, и встреча будет длиться столько, сколько понадобится, час за часом или всего пару минут, и никто не надуется, если другой скажет, что ему пора. А что до того, что кариоки могут счесть закадычным другом человека, с которым едва познакомились, так дело в том, что они по природе своей открыты, доверчивы, и кто их за это осудит? Неужели лучше было бы заранее отнестись подозрительно к новому знакомому, отвернуться от него и проникнуться недоверием к нему с первого взгляда и неизменно желчно смотреть на мир?

И к вопросу о пляжах. Жители других городов считают, что кариоки проводят там круглые сутки. И верно, в какое бы время вы ни прошли через Копакабану или Ипанему, даже в три часа пополудни во вторник, массы народа растянулись на песке. Но кто может сказать наверняка, что все они кариоки? Какая-то часть наверняка студенты на каникулах, пенсионеры, безработные и хронические бездельники. Но весьма вероятно, что в большинстве своем это туристы из-за границы или из других городов Бразилии, и потому они обладают законным правом нежиться на солнышке, когда вздумается. Если хотите на неделе застать на пляже настоящего кариоку, попробуйте лучше менее традиционное время дня. В обед, например: для любого, кто работает в паре кварталов от пляжа, это идеальное время окунуться в море (у поста спасателей есть души, где можно ополоснуться, чтобы не ходить потом весь день просоленным). Или вечером, по окончании рабочего дня, особенно с ноября по март, когда часы переводят и темнеть начинает только в восемь. Но самый распространенный вариант — подняться пораньше, во сколько бы они ни легли, и сбегать на пляж перед работой.

А рекламное объявление о Рио, опубликованное некоторое время назад, гласило: «Приезжайте жить в город, где мечтаете провести каникулы». На фотографии, помещенной на развороте в газетах и журналах, — захватывающая дух панорама: пляжи на восходе солнца. Но я попробую объяснить отношение кариок к пляжу. Оно не такое, как у американцев на побережье Калифорнии или у французов на Лазурном берегу, — чтобы получить удовольствие от пребывания там, нужно все спланировать заранее, пол года копить деньги, погрузить в машину жену, собаку, полтонны багажа, и все ради двух недель отдыха! В таких местах люди путешествуют на пляж, будто в горный отель или в чужую страну. В Рио люди просто приходят на пляж, как в кино, в магазин или в банк, потому что он просто есть, здесь, рядом, двадцать четыре часа в сутки, круглый год, и вокруг него растянулся целый город, где есть все, что захочешь.

Здесь пляж — не только место, где можно расстелить полотенце и полежать на солнце. Это целая культура. На пляж отправляются почитать газету, встретиться с друзьями, поиграть в мяч, собрать последние сплетни и даже поговорить о делах. Это такое же естественное пространство, как городская площадь, ресторан или офис. Это часть ежедневного существования, и никто не станет объектом морального осуждения за то, что он всегда загорелый. Бронзовая окраска рядового кариоки может означать будущий рак кожи, но совсем не обязательно лень или отсутствие работы.

А кроме того, несправедливо обвинять пляж в том, что он мешает работе, учитывая, какую работоспособность проявляют жители Рио. В любое время дня тренированный наблюдатель сможет заметить настоящего кариоку — он вышел на пробежку в Копакабане, прогуливается в Ипанеме, играет в футбол на небольших лужайках в парке Фламенгу, машет веслами в лагуне Родригу ди Фрейташ, рыбачит в Урке, занимается серфингом на пляже Макумба, идет побродить по лесу Тижука, ныряет с островов Кагарра, летит на параплане с горы Педра Бонита, тренируется в капоэйра в фавеле Росинья, едет на велосипеде по дорожке, что идет от Леблона к аэропорту Сантос-Дюмон, и даже взбирается на Корковадо.

Что бы они ни делали, кариоки всего лишь используют то, что считают своим по праву. Это право должно быть священной обязанностью каждого великого города: позволять горожанам владеть собой и использовать себя, и самое главное — дать им почувствовать, что они живут.

Примерно так, как это чувствовали тупинамба в 1502 году.

Глава вторая

В мае 1992 года, за месяц до крупнейшей встречи глав государств за всю историю, нашлись и такие, кто задавался вопросом, мудро ли было со стороны ООН выбрать для ее проведения именно Рио. Это была конференция ООН по защите окружающей среды и развитию — такое длинное название не помещалось в заголовки, и пресса скоро сократила его до Рио-92, — всемирный саммит, глобальный экологический форум, предложение подумать всем вместе, как очистить планету. В течение одиннадцати дней городу предстояло принять представителей 190 стран, включая 117 глав государств и премьер-министров, с их огромной свитой и привилегиями, а также 22 000 людей, работающих в 9000 неправительственных организаций, и 400 иностранных журналистов. Все было спланировано так, чтобы встреча прошла без сучка без задоринки, но кто мог поклясться, что не случится никаких непредвиденных накладок? А если случатся — кто будет разбираться?

Зная Рио, который славится своей неформальностью, кое-кто опасался, что американский президент Джордж Буш (старший) вдруг обнаружит вцепившегося ему в рукав босоногого мальчишку, пытающегося продать ему конфеты. Или что британского премьера Джона Мейджора пригласят на церемонию макумба, где в него вселятся какие-нибудь духи. Или что французский президент Франсуа Миттеран окажется лицом к лицу с carau com ovo — ужасной мешаниной из дешевого темного пива и сырого яйца — в баре за углом. Или что кубинскому диктатору Фиделю Кастро отрежут кусок бороды шутки ради. Случиться могло все что угодно.

Но больше всего директора отделения ООН в Рио аргентинца Аурелио Руиса беспокоила подготовка «Риосентро», огромного дворца съездов в Жакарепагуа, избранного для проведения конференции. За несколько дней до открытия, которое было назначено на 3 июня, ничего не было готово: ни аудитории, ни залы переговоров, ни залы для прессы, ни информационные центры, ни рестораны, ни бары. Груды досок, стекол, проводов, телефонов, компьютеров и мебели в коробках приводили его в ужас. Компании, которым было поручено все это установить, не успеют закончить работу, даже если бы у них еще полгода было впереди, думал Руис. Во всем обязательно обвинят офис в Рио, за который он отвечал, но он не понимал еще, как работает этот город.

«Не волнуйтесь, мистер Руис, — сказал один из ассистентов. — Будет как со школами самбы на карнавале. За полчаса до появления каждой школы никто не верит, что они смогут сработаться и организовать шествие. Повсюду царит хаос. Тысячи людей толпятся посреди улицы, одно крыло не знает, что делает другое, народ бродит кругами в полном замешательстве, не переставая закладывать за воротничок. Но вдруг кто-то свистит в свисток. Люди собираются в группы, разбираются по типу костюмов, каждое крыло оказывается на предназначенном ему месте, бьют барабаны, и шествие выходит на проспект, бесподобное, как всегда. Так случается каждый год. Так будет и сейчас. Вот увидите».

Руис побледнел. И как только его подчиненный смеет сравнивать конференцию такого масштаба с карнавальным шествием!

Но именно так и случилось. Несколько дней спустя кто-то свистнул в свисток, и бригады рабочих пришли в движение, комнаты и аудитории были оборудованы в мгновение ока, и вечером накануне открытия «Риосентро» выглядел именно так, как ему и следовало. Руис смог вздохнуть спокойнее. Все одиннадцать дней, пока продолжался конгресс, все шло по плану. Ни один кариока не ударил лицом в грязь перед гринго. А Буш, Мэйджор, Миттеран, Фидель и остальные в свою очередь не посрамились перед кариоками. И пока власть имущие обменивались рецептами по спасению мира, Рио запустил свое обычное осеннее шоу, давая им возможность собственными глазами увидеть, как должен выглядеть идеальный мир — прекрасные дни, ослепительные ночи, мягко текущие по дорогам машины, мир и покой на улицах (спасибо армии), ни одного гангстера в поле зрения (и куда они только подевались?), даже собаки, казалось, перестали мочиться на фонарные столбы.

Единственным темным пятном были горы мусора, которые ежедневно оставляли после себя делегаты в «Рионсентро», собравшиеся, чтобы решить, как сделать мир чище. Но мусорщики-кариоки работали не покладая рук, и один из них, Иванилсон дош Сантуш, нашел бумажник с тремя тысячами долларов, потерянный японским экологом. Бумажник вернули владельцу. В тот же день другой мусорщик, Жаилсон Фернандеш, превзошел его: он нашел сумку одного француза, где было 30 000 долларов (самому Жаилсону пришлось бы проработать лет тринадцать, чтобы заработать такие деньги). И сумку тоже вернули. Оба мусорщика получили медали. Несколько месяцев спустя в официальном докладе ООН назвало Рио-92 «самой блестяще организованной конференцией в истории».