Шведское огниво - Сергей Зацаринный Страница 10

– Или ты думал, что я сказки про джиннов буду ходить рассказывать? Это тебе к Бахраму. Он, кстати, зайти должен. Поболтаем. А до тех пор можем и между собой поговорить. Так сколько тайных выходов из этого самого пристроя? – Злат поднялся со скамьи и потянулся, хрустнув суставами. – Комнату я эту видел, и хода оттуда нет. Если нечистую силу в покое оставить, то куда человек мог подеваться? Или откуда мог туда попасть? Твоя служанка ведь девка умная, все правильно описала: черный, на углежога похож. Углежог – он почему черный? Весь в саже. А сажа у нас где? Вот то-то и оно. Из печки вылез этот таинственный гость. Через печку и твой постоялец улетел. Лежанка вплотную к стене – дымоход через соседнюю комнату идет. Там, поди, такая же лежанка. Проверить это можно хоть сейчас. Вот только зачем? Я перед эмиром могу и так отчитаться. А вот у тебя интерес большой. Только почему я все это тебе рассказываю? А не ты мне?

– Есть ход!

– Говорил я тебе, что нечистая сила до добра не доведет!

– В соседней комнате подвал. В нем колодец потайной. Из него – галерея к колодцу во дворе и лаз на зады, за усадьбу. К сухому арыку. Там выход.

– Да ты чего раскраснелся так? Не ровен час удар хватит. Вели лучше еще медку принести. Мне все равно придется здесь Бахрама дожидаться. Так что пойду коня расседлаю и в стойло поставлю. И вот еще. Скоро сюда прибежит помощник мой, Илгизар. Пусть ему тоже требухи оставят.

Юноша действительно не заставил себя долго ждать. Не успел наиб засыпать коню ячменя в торбу, как в воротах появилась вымокшая под дождем фигура.

– Даже не пообедал, что ли? – засмеялся Злат. – А запыхался-то! Иди, там тебе похлебки из требухи нальют. И медку. Я уже сказал. – От удивления Илгизар даже рот открыл. – Откуда я знал, что ты сюда прибежишь? Так ты, наверное, к своим водовозам пошел пообедать. А там тебе и рассказали, что у Сарабая на постоялом дворе неведомого незнакомца ночью джинны унесли. Ты сразу сюда, концы вынюхивать. Даже не пообедамши. Эх, молодо-зелено! Что там хоть на обед у вашей братии было?

Водовозы в Сарае жили братствами. Не только работали артельно, но и все хозяйство вели сообща. Подавшаяся из степей в великий город неприкаянная молодежь, не имевшая ни ремесла, ни денег, помыкавшись на поденной работе по пристаням и базарам, быстро освоила надежный и доходный промысел – возить воду. Лошади для этого годились самые плохонькие, повозки тоже подходили попроще. Обзавестись этим вскладчину не в пример легче. Даже в долг можно – менял в Сарае полно на каждом базаре. И не ленись, вози воду с реки.

Город большой, людный, колодцев не хватало. Хан хоть и повелел в кварталах вырыть пруды, но вода там была стоялая, мутная. Для еды, да и стирки жители предпочитали брать чистую речную. Каждое водовозное братство сделало свои мостки, чтобы воду брать подальше от берега, где течение сильней.

Зарабатывали на этом деле неплохо. Деньги шли в общий котел, и со временем братства обзавелись не только лошадьми и повозками с кувшинами. Водовозы с Черной улицы, приютившие Илгизара, построили себе хороший дом для ночлега, отдельную трапезную. Даже собственную мечеть, где юноша и учил их теперь письму. В трапезной была даже отдельная посуда для праздников, а в кладовых – нарядная одежда. Водилась и кубышка с залежными деньгами. На всякий случай.

Уважаемыми людьми стали водовозы. Их староста теперь с бухарским шелковым поясом красовался. Кое-кто его уже господином величал. Да и то сказать – братство ведь не только повозки с кувшинами. Полсотни крепких молодых парней, смолоду в степи приученные и оружие в руках держать, и на кулаках за себя постоять. Когда на Сабантуе за городом сходятся лучшие борцы, водовозы никогда не оказывались в числе последних.

Вот только что было в этот день у водовозов на обед, Илгизар так и не вспомнил. Он действительно бросился на постоялый двор Сарабая, едва услышал новость о пропавшем госте.

– Мне ведь не дал знать, – укорил его Злат. – Все сам, сам. Эх, гордыня! – И еще раз добавил: – Молодо-зелено…

Теперь вместо расследования пристыженному и вымокшему Илгизару пришлось тащить седло, которое заботливый наиб снял с коня.

Злат, видно в наказание, молчал, наслаждаясь нетерпением юноши. Правда, когда тот уже уложил седло на скамью у стены, сжалился:

– Да ты же до нитки весь вымок! Кто же в такую погоду без плаща ходит? – Халат и вправду облепил Илгизара, как мокрая тряпка. – Переодеть тебя надо. Хозяин! – Сарабай словно прятался за дверью. – Дай-ка моему помощнику штаны и рубаху. Поплоше. Понял? Поплоше. Чтобы пачкать не жалко. И с требухой поторопи. Он такой молодец, что даже без еды согласен бегать, лишь бы твоего постояльца поймать. Раз хочет, почему не дать человеку возможность? – Сарабай уже все понял и коварно улыбался. – Отправим его по следу печных джиннов. В самое пекло. На первый раз – в потухшее. – Сжалившись наконец над ничего не понимающим юношей, наиб рассмеялся: – В печку ушел твой постоялец! Там через топку лаз в соседнюю комнату. В ней подвал. А из него – потайной ход к старому арыку. Вот ты нам сейчас и покажешь, как из запертых комнат улетучиваются. – И добавил мстительно: – Коль уж ты все сам хотел.

Оскорбленный в лучших чувствах Илгизар повесил свой мокрый халат у очага и облачился в холщовые штаны и рубаху. Хозяин соблюл приличия – не стал давать последнюю рвань. Даже на ноги принес старые сапоги. К тому же предусмотрительно отыскал хорошую толстую свечку, чем вызвал веселье наиба:

– Боишься, заплутает? Что же это за печка у тебя?

Сарабай признался:

– Если честно, я сам про этот печной секрет не знал. Печка и печка. Подвал с колодцем и ходами знаю. Мне его старые хозяева, еще когда двор покупал, показали. А про печь и не обмолвились.

– Сразу почему не сказал? – нахмурился наиб. – Это же во многом дело меняет.

– Не подумал.

– Мог бы и додуматься. Тайный лаз в комнату, в которой обычно хранят самое ценное. Такой секрет дорого стоит. Потому и не раскрыли его тебе.

Между тем Илгизар, облачившийся в просторные не по росту