Петербургские дома как свидетели судеб - Екатерина Кубрякова Страница 10

Английская набережная, 6 / Галерная улица, 5

Я часами сидела у телефона, вела переговоры, но все это ни к чему не привело… Весною 1915 года я даже пожертвовала… 1400 рублей с тем, чтобы выселить солдат и снять нары. Деньги взяли, солдаты действительно выехали, но не ради моих хлопот, а просто настало время переезжать в лагеря, и я только на минуту была в иллюзии, что отделалась от непрошеных гостей.

Не тут-то было! Сейчас же после солдат в это помещение ввалился целый штаб генерала Ф. и занял… четыре квартиры!

Когда спустя 10 месяцев генерал Ф. выехал, домом тут же завладело какое-то справочное бюро с генералом К. во главе»[23].

От этого особняка так настойчиво пыталась избавиться 56-летняя меценатка и основательница художественных школ княгиня Мария Тенишева.

Мария не любила Петербург, как не любила и этот вычурный дом, перестроенный в середине XIX века по вкусу предыдущего владельца — англичанина Эдуарда Казалета, хозяина Калинкинского пивоваренного завода (просуществовавшего до 2000-х гг. под именем «Степан Разин»), Казалет, поручая своему земляку, архитектору-англичанину Стуккею работу над этим зданием, стремился, как многие разбогатевшие купцы, отразить свое благосостояние во внешней отделке. Был выбран роскошный стиль необарокко, фасад украшен пилястрами и барельефами, а нарядные интерьеры (часть которых сохранилась и поныне) декорированы скульптурой, кариатидами, резными деревянными панелями, мрамором разных оттенков. Княгиня Тенишева, предпочитавшая жить в своем имении под Смоленском на лоне природы, осуждала желание новоявленных миллионеров похвалиться своими доходами, строя помпезные дворцы: «Теперь у них пошла мода на классику, и без колонн снаружи и внутри архитектор не смеет сунуться со своим проектом, иначе лишится выгодной работы. Без колонн теперь купечеству как-то не живется… Люди жили когда-то среди садов, в которые весной залетали даже соловьи и так трогательно пели, будто в деревне… Теперь же какой-нибудь нажившийся Тит Титыч решит тряхнуть мошной… Что ни дом, то стоит возмутительный урод, оскорбляющий глаз и чувство»[24].

Фасад здания

Помимо самого города и этого особняка, Мария не любила и мужа, который подарил его ей незадолго до смерти (до этого Тенишевы жили в другом доме на той же улице).

Этому дому досталось лишь несколько лет внимания покровительницы искусств, устраивавшей здесь художественные вечера, где бывали Рерих, Репин, Бенуа. Известная меценатка и коллекционер, Тенишева регулярно проводила в этих стенах «Мюссаровские понедельники» — собрания благотворительного общества любителей искусства, на которых гости оставляли крупные суммы денег для передачи в фонд помощи семьям художников. Хозяйка развлекала собравшихся концертами знаменитых артистов оперы и балета, лотереями, ужином и сеансами совместного рисования.

Однако настоящим центром культурной жизни для Марии всегда стало ее имение Талашкино, где она создала собственный художественно-образовательный центр, открыла музей, ремесленное училище, мастерские, построила церковь, мозаику в которой делал Рерих. Своих друзей, художников и музыкантов, среди которых были Репин, Врубель, Нестеров, Стравинский и другие, она приглашала работать и отдыхать именно туда, а этот особняк сдала в аренду театральному училищу. Живя вдали от Петербурга, княгиня не уследила, как неожиданно его реквизировали под нужды армии в Первую мировую войну.

Церковь в Талашкино с мозаикой «Спас Нерукотворный», выполненной Н. Рерихом

Продать огромный дом в смутное время ей, конечно, не удалось, и солдат после революции сменили работники проектировочного института. Мария, потеряв свои дома, школы, музеи, эмигрировала в Париж. Спустя 75 лет, в 1990-е годы, фактически уже в другой стране, дважды успевшей за это время сменить форму государственного устройства, на бывший особняк княгини Тенишевой нашелся-таки покупатель. Здание купил Роман Абрамович, а в 2000-е годы продал его компании «Газпром».

Литература

Гвичия Г. М. Первый в России: история пивоваренного завода имени Степана Разина. СПб.: Белое и черное, 1997.

Княгиня М. К. Тенишева и Смоленский край: библиогр. указ.: к 160-летию со дня рождения / сост. В. И. Карпеченкова, И. Е. Малащенкова. Смоленск, 2018.

Кривдина О. А., Тычинин Б. Б. Скульптура и скульптуры Санкт-Петербурга: 1703–2007. СПб., 2007.

Северюхин Д. Я., Лейкинд О. Л. Золотой век художественных объединений в России и СССР (1820–1932): справочник. СПб., 1992.

Тенишева М. К. Впечатления моей жизни: воспоминания. М., 2002.

Доходный дом Колянковской

(1908 г.; архитектор М.А. Колянковский; Кавалергардская ул., 22)

«11 сентября 1930.

Многоуважаемая Екатерина Павловна.

Не откажите оказать мне содействие в получении разрешения на свидание с сестрой моей, Татьяной Николаевной Гиппиус, находящейся в г. Кеми… И выслать его мне по следующему адресу: г. Ленинград, Ул. Кр. Конницы, д. 22, кв. 9. Наталии Николаевне Гиппиус.

Заранее приношу Вам свою благодарность…»[25].

За окном именно этого дома на улице Кавалергардской (в советское время — Красной конницы) Наталья Гиппиус писала прошение Екатерине Пешковой, первой жене Горького, о встрече с репрессированной сестрой Татьяной.

Четыре сестры Гиппиус (скульптор Наталья, художница Татьяна, врач Анна и самая известная, старшая сестра, поэтесса Зинаида) в разные периоды жизни проживали под одной крышей. Но с каждым новым домом кто-то всегда откалывался от дружной стайки, и в результате в этом, последнем связанном с сестрами, петербургском доме, остались жить только две «птички-неразлучницы» — Тата и Ната.

Кавалергардская улица, 22

Первой в 1900-х годах, когда сестрам было 25–30 лет, экзамен на совместный быт не прошла слишком обычная и приземленная Анна, которая не вписалась в богемный стиль жизни в доме Мурузи, где в квартире старшей сестры Зинаиды и ее мужа Дмитрия