Евгений Федоров - Ермак Страница 103

Он повел Иванко в соседний рубленый дом. И там в углу, за коврами, шла самая ожесточенная перебранка. Тархан положил пухлые руки на живот, предупредительно посмотрел на Иванку:

— Ты слышишь, это щебечет она, моя козочка! — с умилением сказал он. — Юлдуз, моя услада, я пришел к тебе…

— Пошел прочь, плешивый ишак! — капризно закричала певучим голоском жена. — Ты надоел мне!

Кольцо поперхнулся от смеха, но овладел собой.

— Юлдуз-хатун, ты не знаешь, кто вошел со мной? Тут купец, который принес самые красивые перстни и самоцветы.

— Что же ты раньше не сказал мне! — недовольно выкрикнула женщина и распахнула ковер.

Иванко обомлел, вытаращил глаза, — такую красавицу он видел впервые.

— Ах, что я наделала! — торопливым движением она закрыла лицо, но казак успел заметить темный пушок на ее вздернутой пухлой губе, белые зубы и нежный подбородок. Кольцо прижал руку к сердцу и не знал, что сказать. Из-за ковра в него впились пять пар жгучих глаз, но ярче всех горели глаза Юлдуз. Он достал самоцветы и разложил на куске черного сукна. Жена тархана не в силах была оторваться от сверкающих камней.

— Давай ей, давай, — торопил тархан. — Не видишь, что ли, как сияют ее глаза!

Иванко взял крупный яхонт и приложил его к груди красавицы.

— Пусть принесет он тебе счастье и любовь! — сказал он по-татарски. — Счастлив твой муж, что в доме своем имеет такой алмаз.

Она вздохнула и, лукаво прищурив глаза, шепнула казаку:

— Он счастлив, но как несчастлива я…

Тархан пыхтел. Он любовался женой и камнем.

— Эх, где моя молодость, — сказал он. — Я хорошо скакал на коне, был любим женщинами, потому что был силен, ой, как силен!..

— Что ты все врешь! — перебила его Юлдуз-хатун. — Ты и в молодости никуда не годился. Хороший наездник и в старости виден по осанке.

Кольцо покрутил ус и выложил еще лучший камень.

— Бери от меня, от моего сердца, — еле слышно сказал он.

Тархан ухватил его за локоть и потащил прочь.

Десять сияющих глаз любовались легкой походкой сильного казака, рядом с которым, задыхаясь, тяжело топтался тархан. Когда казак скрылся из глаз, Юлдуз опустилась на ковер и прижала к сердцу яхонты.

Тем временем Иванко воспользовался случаем и со всей учтивостью сказал Кутугаю:

— Я вижу, тебя не радуют мои товары, мудрый визир великого хана. Если ты пожелаешь придти ко мне на струги, увидишь иные дары.

Алчность овладела мурзой, и он кивнул головой:

— Я готов идти за тобой, купец!

И они пошли к Тоболу. Кутугай взошел на струг, и его окружили казаки. Мостик сняли и подняли парус. Кучумовского придворного усадили в камору и крепко закрыли дверь.

Мурзак стучал и грозил, пока не охрип. Увидя мешок, набитый травой, он уселся на него и затих.

— Аллах, ты положил моей жизни предел, — спокойно расудил он. — Я угодил в руки разбойников, и меня ждет мучительная смерть. Так написано в книге Судеб, да будет благословенно имя твое! — Мурзак презрительно смотрел на казака, который приносил ему в камору пищу. Когда же с ним пожелал говорить Иван Кольцо, он высокомерно отвернулся.

Чтобы не проявить слабодушия, Кутугай совершил положенный намаз и тут же, растянувшись на мешке, заснул.

Но каково было его изумление утром, когда его разбудили и повели со струга. Он шел и узнавал город Цымгу. Кутугая ввели в лучший шатер, и навстречу ему поднялся величавый бородатый человек, в чекмене, опоясанный дорогим поясом и в желтых сафьяновых сапогах. Он усадил Кутугая рядом с собой и цветисто сказал:

— Я несказанно рад тебе и твоей мудрости. Славен сибирский хан! Во всей вселенной я знаю двух могучих властителей: русского царя и сибирского хана. Бью ему челом и очень кручинюсь, что не довелось побывать у него в Искере и воздать ему хвалу. Ныне на Русь собираюсь плыть и расскажу там о силе хана и мудрости его мурз. Я не богат, но прими от щедрот наших!

Казаки по приказу Ермака выложили перед Кутугаем ценные дары: добрые бобровые шубы, связки соболей и сукна.

— Бери и будь здрав! — поклонился атаман. — Плыли в одно место, а попали в другое. Чую, беспокойство учинили, на том пусть хан простит. А ему — мой дар! — Ермак вымахнул из ножен саблю и вручил мурзаку. Тот вспыхнул от дива: под лучами солнца, упавшими на узорчатую грань стали, на булате сверкнули тысячи крошечных молний.

Сердце Кутугая не выдержало: безразличие и надменность словно вихрем сдуло с его лица.

— Хан будет рад такому поминку. Я успокою его…

В то же время в душе мурзака кипела злость на тархана: «А этому я отомщу! — подумал он. — Жаден, чванлив и сердце его — сердце ворона, клюющего падаль.»

Дары уложили в короб и поставили перед Кутугаем, а сами стали собираться в дорогу. На стругах подняли паруса, и они надулись под упругим ветром. На носу ладьи стоял Ермак и махал шапкой Кутугаю…

— Батька, — осторожно подступая к Ермаку, обратился Кольцо. — Поплывем в Тархан-Калла и возьмем его!

Атаман сел и, положив жилистые длинные руки на колени, пытливо и долго смотрел на Иванко.

— Да что ты глядишь так? — не по себе стало Кольцо. — Город мал, берестяной весь, тыны ветхи, враз петуха пустим, как не было его!

— Так, так, — в раздумьи поддакнул Ермак. — А потом тархану башку долой, возмутим его родичей, а сами дальше поплывем?

— А хошь бы и так! — тряхнув чубом, подхватил Кольцо.

— Не будет сего! — решительно отрезал Ермак. — Тархан поперек горла хану стал. Кутугай на него еще хану Кучуму наплетет. Выходит, не будет он за хана драться, а потешит свою душу, когда дознается, что мы Кучума колотим. Не гоже нам, Иванко, бить каждого без разбору. Силушка наша не только в огненном бое и храбрости казачьей, а и в разумном познании замыслов человека. Надо все знать и все обернуть в свою пользу. Не только мечом, а и словом надо убрать одних врагов, а обхождением не делать себе других. Одним нахрапом не возьмешь. Зашли мы в другое царство, и вижу, что государство это не единым духом и плотью спаяно. Лоскутное царство! Сам видишь, вогулич Хантазей не пойдет за Кучума, а остяки тож не шибко льнут к нему, да и татары не все воедино, каждый норовит сам для себя, как бы уйти в сторону от Кучума. Вот и подумай над тем, Иванушка, как все это на свою пользу повернуть?

Во рту Иванки пересохло. О другом думал. Красавица Юлдуз-хатун зачаровала его своими очами. И кажется, нет краше женки на свете. И все казалось проще самого простого. Но вот Ермак по-иному повернул думки Кольцо. Ничего не скажешь против этого. Иванко склонил голову.

— Так, батько, — согласился он, а на душе стало грустно — приходилось забыть черноокую Юлдуз.

В Искере хан Кучум встревожился недобрыми слухами. Прибежавшие с Туры рассказывали разно, но можно ли верить им? Кстати подоспел в становище Кутугай. Он въехал в Искер важно, в дорогом халате, на арабском коне. У ханского шатра он сошел с седла и пополз к ханскому трону. За ним слуги внесли короб, и Кутугай, уткнув бороду в прах у ног хана, возопил:

— Солнце наше, согревающее сердце своих рабов, великий хан, я прибыл издалека и вел речь с тем, о ком столько говорят. Прими дары и выслушай меня.

— Я ждал тебя, мой слуга. Говори!

— Вот клинок, который прислал тебе торговый гость из Руси.

Хан взял булат и воспаленными глазами уставился в него. С минуту он сосредоточенно смотрел на клинок, потом взмахнул им. Приближенные восхищенно воскликнули:

— О чудо! Но не знак ли это войны?

Кутугай горделиво поднял голову:

— Нет! Щедрый и умный руский гость смиренно кладет к ногам хана свое оружие. Он просил доброй дороги и сейчас спешит на Русь.

Кучум прижал булат к сердцу.

— Этот дар напоминает мне юность! Кто смеет придти сюда с оружием? — самоуверенно сказал хан и, протянув руку, положил ее на плечо Кутугая.

— Аллах не остановит твоего усердия!

Мурзы завидовали Кутугаю, но они не знали душевных треволнений хана. Кучум, хотя и виду не подал, но не верил в сообщение сборщика ясака.

Когда придворные мурзы удалились из шатра, он послал слугу за звездочетами. На зов явились три седобородых бухарца в белых одеждах и высоких конусных шапках, испещренных таинственными знаками и звездами. Они держались величественно и сказали хану:

— Ты звал нас, просвещеннейший повелитель. Мы готовы служить тебе.

Кучум долго приглядывался к прорицателям. Ни тени волнения на их лицах.

— Поведайте, что сулит мне судьба? — тихо попросил хан. Его желтое морщинистое лицо выглядело усталым и печальным. — Вчера прискакал из дальних улусов мурза и поведал мне тревожные вести. Что предвещают они? О чем говорят ваши звезды?

Старейший астролог выступил вперед и развернул пергаментный свиток:

— Мудрый хан, мы все ночи напролет не спали и наблюдали за светилами, и они все рассказали нам. Тот, кто приближен к тайнам, знает многое. В Бухаре мы долгое время служили повелителю, не было случая, чтобы не исполнилось предсказанное.