Наталья Павлищева - Королева Виктория. Женщина-эпоха Страница 11

Герцогиня решила сегодня же отправить вежливый, но решительный отказ королю и оставить имя принцессы прежним. Им не нравится Александрина, пусть будет Викторией. А что касается необычности, то ничего, Англия привыкнет, главное. Чтобы репутация будущей королевы была безукоризненной. Но уж в этом мать не сомневалась, она достаточно пристально следила за своей девочкой и внушала ей самые добродетельные мысли.

Мысли самой герцогини вернулись к опасениям Конроя. Джон прав, над Дриной нависла настоящая опасность, герцогу Камберлендскому принцесса теперь очень мешает, и защитить юную девушку могут только двое – мать и Джон Конрой.

– Мы найдем повод не отпускать принцессу ко двору слишком часто, там она может попасть под дурное влияние. Этим поводом может служить нежелание ее встреч с бастардами. – Чуть подумав, Конрой продолжал: – Но Англия должна видеть свою будущую королеву и знать, что ее поведение кардинально отличается от поведения родственников.

Джон отошел от окна, сел в кресло, прямой и строгий, и вдруг усмехнулся:

– Вы знаете, почему англичане приняли и приветствовали в качестве королевы Елизавету? Именно потому что она отличалась и от своего отца, и от своей старшей сестры Марии Кровавой. Мы должны не просто воспитать принцессу по строгим моральным принципам, но и сделать так, чтобы об этом знала нация. Король Вильгельм стар, он долго не протянет, а до восемнадцати лет Виктории еще далеко, готовьтесь стать регентом, мадам.

Герцогиню беспокоило другое:

– Но как же мы сможем одновременно оградить Дрину от всего и показывать ее Англии?

– Отвыкайте, мадам, называть дочь Дриной и прикажите это всем остальным. Отныне она Виктория. Ее высочество Виктория, а дополнения «королевское» мы все же добьемся. Кстати, нам самим стоит ее именовать именно так: «ваше королевское высочество» и подчеркивать это всюду.

Конрой снова встал и прошелся по комнате, остановился перед креслом, в котором сидела герцогиня.

– Что касается необходимости уберечь принцессу от опасности: в Кенсингтон более никто не допускается без нашего на то разрешения, кроме разве самих короля и королевы. Да и то нежелательно, с ними наверняка увязались бы Фицкларенсы. Принцессу изолировать от общения с нежелательными людьми, будь они даже давно привычными и близкими. Мне кажется, баронесса Лецен недостаточно хорошо влияет на Викторию.

– Но Дрина так любит ее…

– Не Дрина, а Виктория. И все же я настаиваю, чтобы баронесса была удалена.

– Боюсь, это невозможно. Это приведет к серьезной ссоре с дочерью, чего я не желала бы.

– Значит, сделаем так, чтобы баронесса Лецен покинула Кенсингтон сама.

Герцогиня только вздохнула в ответ.

– А показать Англии ее будущую королеву нужно обязательно. Немного погодя мы так и сделаем, станем совершать поездки по стране, чтобы народ смог увидеть свою Викторию. К счастью, ваша дочь, хотя и имеет строптивый нрав, знает, что такое послушание. Вопросами безопасности, как физической, так и нравственной, я займусь сам. Вам остается только продолжить воспитание в том же духе.

Уже закончив разговор, Конрой вдруг вспомнил еще одно:

– Кстати, нужно подробно рассказать принцессе о ее предках, особо подчеркивая их негативные качества и внушая, что это не привело ни к чему хорошему. Виктория должна твердо усвоить, что только послушание вам и мне, только твердое следование правилам приличия и добропорядочности поможет избежать такой репутации, какая была у ее предков.

– Но как можно совсем юной девушке рассказывать о распутстве и мотовстве?

– Лучше если об этом расскажете вы, мадам, чем кто-то другой. Вы сможете обратить внимание на негативную сторону поведения и помочь сделать нужные выводы.

Каждый приступил с осуществлению своей части воспитания и обучения принцессы Виктории, что, правда, счастья ей не добавило, скорее напротив.

В клетке на высоком столике щебетали, точно перебивая друг дружку, две канарейки. Они то подавали голоса по очереди, то вдруг начинали беспокойно «спорить». Слушать их было бы смешно, но Виктория не могла себе этого позволить. Герцогиня Нортумберлендская рассказывала о ее предках, упирая на всевозможные прегрешения и то, к чему это привело. Да уж, Ганноверская династия в прегрешениях весьма преуспела, хотя и остальные европейские немногим лучше.

– Итак, король Георг I. Он стал королем после смерти королевы Анны в 1714 году, когда ему было 54 года. Не знал ни слова по-английски, – герцогиня произнесла это с явным пренебрежением, из чего Виктория заключила, что незнание английского языка ставит даже короля в положение ниже лакея. – Его супруга София-Доротея отличалась не просто нескромностью, но откровенным пренебрежением к супружеской верности. Она завела любовника и даже бежала с ним из Ганновера, где будущий король жил. Была возвращена и посажена в заключение в замок Альден, где и жила до конца своих дней.

– А у короля были любовницы? – вопрос задан самым невинным тоном, при этом принцесса что-то рисовала, временами вскидывая глаза на саму герцогиню Нортумберлендскую, явно сверяя рисунок с оригиналом.

– О да! Его величество Георг I не отличался от остальных. Две его любовницы Эренгарда Шуленберг и баронесса фон Кильмансэгг едва не разодрали бедную Англию на части, стараясь ухватить кусок побольше. К счастью, король Георг предпочитал свой Ганновер. Кстати, эти две леди, хотя едва ли их можно так назвать, получили нелестные прозвища, Шуленберг, ставшая герцогиней Кэнделл, за то, что была длинной и тощей, названа Майским Шестом…

Девочка, не в силах сдержаться, хихикнула, но тут же слегка закашлялась, чтобы скрыть этот смешок. Герцогиня Нортумберлендская продолжила:

– Вторая ганноверская пассия короля Георга Кильмансэгг, получившая титул графини Дарлингтон, была толстой и неповоротливой, ее прозвали Мадам Элефант. Впрочем, чего ожидать от ганноверских красоток, последовавших за своим любовником в Англию?

Виктория краем глаза заметила, как недовольно поморщилась мать, ясно, для герцогини Кентской любое уничижительное упоминание германских родственников и всего немецкого, даже если оно верно, слишком неприятно, чтобы сдержаться.

– Король Георг к тому же не ладил с сыном, ставшим после его смерти королем Георгом II, причем не ладил настолько, что даже изгнал из Сент-Джеймсского дворца наследника с его супругой.

Супруга Георга II Каролина Ансбахская была просто образцом жены. Она терпеливо сносила все недостатки мужа, благотворно влияла на его поведение и, даже когда была уже при смерти, нашла в себе силы, чтобы благословить его на новый брак, попросив жениться еще раз. На что король ответил:

– Нет, что ты! Никаких жен, только любовницы!

Едва ли такое заверение успокоило бедную женщину, но поделать она уже ничего не могла…

Ни Георг I, ни Георг II не были англичанами ни по рождению, ни по духу. Они не знали языка и не желали его учить, рвались душой на родину и, вообще, едва ли были английскими королями по-настоящему.

Зато сын Георга II отличался от своих отца и деда, как ясный день от черной ночи…

Особенно герцогиня Нортумберлендская хвалила именно дедушку Виктории короля Георга III и его супругу королеву Шарлотту.

Принцессу такое предпочтение очень удивило, она вспомнила немного страшное красное лицо старого короля, которого сама, конечно, не видела, но по картине хорошо знала:

– Он же был сумасшедшим и ослеп?

– М-м… некоторые проблемы со здоровьем король Георг имел уже к концу жизни, он действительно был серьезно болен, потерял зрение и отличался приступами нарушения сознания, но большую часть правления был весьма добрым королем и прекрасным воспитателем своих детей.

И снова девочка вытаращила глаза на герцогиню. Каким же воспитателем, если дядюшка-король Георг IV славился своим необузданным нравом и совершенно непотребным поведением?

– Не всегда даже самое прекрасное воспитание дает столь же прекрасные плоды.

Принцесса прошептала:

– Как у нас…

Теперь вмешалась уже герцогиня Кентская:

– В доме короля Георга и королевы Шарлотты был установлен раз и навсегда заведенный распорядок дня, там рано ложились спать и рано вставали, привычными были скромность и трудолюбие. Завтраки, обеды, ужины – все в строго отведенные часы, это так способствует пищеварению. В заведенное время совершались прогулки, причем в любую погоду, это тоже полезно для здоровья.

– О да! Вечерами бывали концерты, на которых оркестр обычно играл любимые мелодии короля, играли в трик-трак…

И снова герцогиня Кентская решила, что наставления проводятся неподобающим образом:

– Но важней не это, а то, что король приучал своих детей к простоте и труду. У принцев и принцесс были грядки, на которых они работали, и даже овечки, за которыми ухаживали.

– Мама, пусть у меня тоже будет овечка, которую я стану водить на голубой ленточке…