Иван Лукаш - Граф Калиостро Страница 11

   Плавно колышатся черные рукава Калиострова балахона. Маг щелкает табакеркой, чихает, фыркая по-кошачьи, пишет свинцовым карандашом, толчет. Звякают медные гирьки весов. Маг бормочет невнятно, маг заклинает...

   От плавного колыхания его черных крыл мелькают в глазах бакалавра огненные змейки, Саламандры... "Саламандры, саламандры", -- жмурится бакалавр.

   -- Огня! -- сипло командуете маг. -- Сильнее, огня!

   Его багровое лицо склонилось над тигелем. Бурлят и брызгают кипящие составы. Из узких горлышек выкидывает пар.

   -- Довольно, я буду сливать.

   Калиостро ловко подхватывает склянки с таганов, переносит на стол, он сливает все в горло большой колбы, кипящий сплав пронзительно визжит...

   Грохнул вдруг выстрел, сверкнул огонь, маг сгинул в черном дыме.

   -- Лопнула! -- Опаленное лицо Калиостро вынырнуло из дыма. -- Это ты, ты!

   Пылающие глаза метнулись на бакалавра, тот обмер. Но взгляд мага, скользнув, уставился в угол, где громоздится электрическая машина:

   -- Ты всегда, всегда мне мешаешь! -- Калиостро затопал ногами, схватил скляницу, размахнулся, швырнул.

   Гулко загремело. Бакалавр, трясясь, повис на поддувале.

   Горшки, колбы, весы -- со свистом ринулись в угол, стекла лопаются, звенят, как фейерверочные ракеты...

   От бомбардировки Калиостро устал. Сопит, отирает рукавом лысину:

   -- Но я добуду, добьюсь тебя... Где записки?.. Элемент -- С, элемент -- М, зеленый Лев, Дева, Змей... Поддержать огонь на всю ночь! А я спешу, я зван к князю... Я вскоре вернусь.

   И, подхватив полы халата, граф ныряет в подвальную Дверку.

   -- Убег? -- Кривцов растерянно огляделся.

   В щелине ставни пронесся голубоватый свет, страшно озарил ему лицо. Ударил громовый раскат.

   -- Свят -- свят -- свят. Да ефто Божий гром, а я невесть что подумал... Чтобы я тут один пребывал, да пропади оно пропадом!

   Крестясь, он шмыгнул из подвала, побежал темной ротондой. Стекла фонарика на верхней площадке охватило голубым заревом, в его трепете сверкнул мраморный лоб Сократа, ухнуло все в черную тьму. Порыв ветра отбросил дверь в парк -- прихлынула шумящая теплая тьма. Бакалавр залюбовался грозой, вдыхая сухой гул бегущего ветра. Голубоватые, дымные углы молнии, зияя, раскраивали черное небо. Вдруг от тощих ног бакалавра упала на порог тень. Он оглянулся.

   На антресолях замелькали огни. С факелами медленно сходят вниз по ступенькам графские слуги Жако и Жульен. Мечутся набухшие языки пламени. За слугами идет граф. Он несет на плече мертвую, в белом саване, -- мертвую госпожу Санта-Кроче.

   -- Феличиани, -- бакалавр попятился, Калиостро мгновенно поставил Санта-Кроче на ноги. Белая госпожа сама двинулась вниз. Ее лицо в отблесках факелов, алые губы полуоткрыты, влажно сияют глаза сквозь пушистые ресницы. Графиня, улыбаясь, идет прямо на бакалавра.

   -- Сундук! -- дико вскрикнул Кривцов.

   Он кинулся прочь в многооконное зало. Голубые зияния озаряют бегущую темную фигуру.

   -- Сундук! -- с криком ворвался он в кабинет канцлера. Елагин еще читал в постели при свече. Его нахохленная белая голова выглянула из за ширмы.

   -- Сундук! -- упал бакалавр к его тощим ногам. Белая голова канцлера затряслась:

   -- Андрей, -- святые угодники, -- Андрей, друг мой?

   -- Спасите, спасите!.. Там, на лестнице, госпожа из сундука, мертвая.

   -- Бредишь! -- вспрянул Елагин. -- Толком сказывай, что за мертвый сундук?

   Кривцов широко раскрыл глаза, потер ладонями лоб:

   -- Сундук? Повремените, сударь, забыл, о чем я... Какой сундук?.. А господин Калиостр с госпожой Санта-Кроче к светлейшему отбыли, -- на ротонде их повстречал.

   -- Знаю, что отбыли... -- А про какой сундук вопиял? Чего ночью пужаешь? -- Сундук, сундук, -- силился что-то припомнить Кривцов. Он ступил к окну. Черную бездну за стеклами раскроило голубоватым потоком огня. Выхватило из тьмы угол крыши с торчащей трубой, кусок дороги, голубую сосну, голубой дормез Калиостро и голубых слуг, согнутых на запятках от ветра. Сгинуло все.

   О черные стекла невнятно застучал дождь.

   Елагин изумленно следил за секретарем поверх круглых очков.

   -- Брат Кривцов, я разумею, вы утомились до крайности, но надобно собою овладеть. Повелеваю вам, молодой рыцарь, утвердить в крепости духовные силы ваши, дабы продолжать искания камени мудрости.

   -- А, камень, камень... -- Кривцов провел ладонями по лицу, неуверенно улыбнулся. -- Я, право, виноват, сударь: в подвале с ног сбился... Что такое почудилось, никак не вспомнить. Ровно бы некий сундук... В небылицах, сударь, плутаю.

   -- Пойдем, батюшка, токаем тебя подкреплю. Да ложись тут на ковре, подле меня. Никакая мертвая госпожа не привидится...

   Они пробрались в буфетную на носках, чтобы не разбудить Африкана, мирно храпевшего в креслах, под канделябрами. А ужинали они при свече, стоя у голландского шкафа. Канцлер рассмотрел на огонь бокал -- пунцовое вино золотисто лучилось изнутри.

   -- Послушай меня, Андрей. Не принимай ты близко к сердцу земных комедий, различных шуток и земных загадок... Может, и маг сей Калиостр, и сам философский камень -- тоже токмо комедия да пустая загадка. Но мы ее отгадывать будем, испытаем ее, понеже человеку, созданию бесстрашному и свободному, все испытывать, во славу Божию, надлежит. А ты, вишь, с ума сходить вздумал: в комедии трагическую ролю играть. Оставь... Послушай меня: держи сердце веселым и чистым, высоко над земными юдолями. Токмо веселые сердца надобны Богу, Даятелю чаши радостей всей Вселенной... Здоровье твое!

   И старый канцлер чокнулся с бакалавром. Свежо шумел у стекол ночной дождь.

ПРИКЛЮЧЕНИЯ В ЧУЛАНЕ

"Lilium pedibus destrue".

Девиз Калиостро

[Лилия должна быть сорвана (лат.)]

   Бакалавр улегся на ковре. Старик перекинул ему через ширму ветхий камзол, чтобы прикрыться. От канцлерского камзола пахло церковным воском, старыми книгами, черешней и нюхательным табаком.

   Старик еще возился. На зеленой ткани ширмы его тень двигалась той смешной зверюгой, каких заезжие фокусники показывают в китайских тенях, через волшебный фонарь. Канцлер покряхтел, уминая сухим телом жесткий тюфяк, задул свечу...

   А бакалавру не спалось. Шуршал-позванивал у окна дождь. Уходил сырой гром, -- Кривцову чудилось, что каретные колесы гудят на влажных настилах, у въезда.

   Елагин уже похрапывал за ширмой, с высвистом печальным, высоким. Бакалавру вспомнилось, что маг приказал держать всю ночь огонь в горне:

   -- Как бы уголья не погасли.

   Он поднялся, у самых дверей толкнул коленями визгнувшее кресло. Канцлер высвистывал во сне некую весьма мирную песенку с длинными переливами...

   Потайная дверка в подвал -- у самой лестницы на антресоли, в шпалере... Кривцов взглянул на верхнюю площадку, где в стеклянном фонарике почудилось намедни озаренное облако, кроткая госпожа Санта-Кроче.

   -- А что, ежели... Ежели мне в графские покои подняться, покуда маг с тихой госпожой на куртаге. Хотя бы горенки те посмотреть, где пребывает она...

   И точно ветер подхватил бакалавра. В своей каморке, на столе, нащупал он огниво меж часовых колес, книг, кусков кипариса и медного лома. Высек дрожащими руками свет в глиняном ночнике...

   Без башмаков, в одних чулках забрался бакалавр на антресоли. Нагнулся к замочной скважине: в покоях Калиостро тьма. Оттуда дунуло холодным ветром. Слуги ставню забыли прикрыть.

   Дверь подалась бесшумно под рукой бакалавра.

   Тусклый ночник осветил пустую прихожую. У голландской печи стоит канапе, где сиживают, вероятно, Жако и Жульен. Тут воздух тяжелый, точно в зверинце, пахнет птичьим пухом и шерстью. За канапе виден медный купол попугайной клетки. "А куда же сам попугай подевался? -- подумал Кривцов. -- Еще, неровен час, клюнет из тьмы".

   А шерстью воняет от старого плаща Жако, развешанного на печке.

   Бакалавр, осмелев, шагнул из прихожей в графский покой.

   Расставлены вдоль стены деревянные чушки-болванки с напяленными париками. Над ними, как в лавке старьевщика, висят кафтаны и трости, камзолы помигивают чешуей золотого шитья, пуговками из стекляруса. Чушки париков похожи на десяток деревянных голов самого Калиостро, только со стертыми ртами, ушами, глазами. У стены громоздится дорожный сундук, обитый потертой кожей. Крышка откинута. Сундук пуст.

   Не прибрана широкая графская постель, сползло меховое одеяло, нечистые тюфяки сбиты в пухлую гору, на спинке висят для просушки два желтых графских чулка, точно витые колбасы.

   Бакалавр чихнул от прокисшего воздуха.

   -- Ах, нерадивые слуги, вовсе за магом не смотрят.