Дзиро Осараги - Ронины из Ако или Повесть о сорока семи верных вассалах Страница 110

— Нет, так не годится! Я все не могу нарадоваться, как счастливый случай нас свел! Ну что вы, право, такое отличное настроение хотите испортить?! Да ладно, идем! Выпьем еще — и все дела забудутся. Пошли, пошли! — твердил Рокубэй, не отпуская рукав.

Ивасэ в конце концов не выдержал и взорвался:

— Да бросьте вы! Сказал же — не пойду! Делайте что хотите, а я ухожу!

— Ого? Интересно! Значит, делать, что хочу? А может, я хочу вас не отпускать?! Не могу я без такого вот веселого напарника гулять — и все тут!

Ивасэ промолчал, всем своим видом показывая, что с него довольно, и резко рванул рукав кимоно.

— Виноват! — бросил он на прощанье и зашагал прочь.

Аидзава, несколько ошарашенный такой грубостью, поспешил за ним, прикидывая про себя, что, если только Рокубэй попробует снова их остановить, дело может кончиться ссорой. Однако, вопреки ожиданиям, докучливый спутник не стал их преследовать. Может быть, он был слишком шокирован резкой отповедью и просто не знал, как себя после этого вести? Отойдя на некоторое расстояние, Аидзава оглянулся. Лица Рокубэя Оиси было уже не разглядеть, но он по-прежнему стоял посреди каменистого русла Камо, залитый лунным светом. Аидзава увидел, как к одинокой фигуре подошла бродячая собака.

— Странный тип, — сказал он, нагоняя ушедшего вперед Ивасэ.

Путь самурая

— Все-таки идет он сюда, значит?! — воскликнул Хёбу Тисака выслушав рассказ Хаято, примчавшегося сломя голову из старой столицы. При этом своими глазами навыкате, в которых горело пламя, он так и сверлил собеседника. Лицо Хёбу напомнило Хаято старую маску, которую ему как-то довелось видеть в Киото в одной лавке бутафорских принадлежностей, притулившейся в глухом переулке. То было поистине удивительное произведение искусства: лицо, на первый взгляд, было незамысловатое, все очерченное жесткими линиями, но, если присмотреться, в нем читалась безграничная скрытая энергия, которая не могла не впечатлять.

Вот и сейчас каменное выражение постепенно сошло с лица Хёбу, жесткие линии смягчились, только глаза еще некоторое время горели странным блеском, так что казалось, будто во время разговора он все что-то высматривает вдали.

Расспрашивал Хёбу обо всем подробно, задавая один за другим короткие вопросы: когда отправился из Киото? В каком месте обогнал Оиси? Сколько человек с ним было? Похоже ли было, что они торопятся?

Хаято рассказал все, что требовалось.

— Значит, если ничего по дороге не случится, в Эдо они должны прибыть послезавтра к вечеру, так? Сегодня заночуют в Одаваре, завтра в Канагаве… Да, послезавтра к вечеру. Верно?

— Будем считать, что так.

— Ну-ну! — кивнул Хёбу и ухмыльнулся, — Стало быть, послезавтра я смогу сам впервые лицезреть его милость Кураноскэ Оиси!

Однако Хаято все еще не мог взять в толк:

— Для чего же все-таки Оиси прибывает в Эдо?

— Ну, это уж не нам знать! — добродушно усмехнулся Хёбу. — Мне он не докладывал.

— Но если верить слухам…

— Насчет того, что они именно сейчас решили нанести удар и отомстить? Нет, не думаю, что Оиси явился с этой целью. Правда, его визит, возможно, имеет отношение к планам мести. Так что терять бдительность не следует. Кроме того, пока молва сама собой не разнесется, болтать об этом лишнее не стоит. Когда уж будем знать наверняка… А пока лучше ни о чем таком не распространяться.

— Слушаюсь, ваша милость.

— Ладно, ладно, потрудился ты на совесть. Можешь теперь спокойно отдыхать.

Отпустив Хаято, Хёбу немедленно кликнул адъютанта и велел пригласить для разговора Хэйсити Кобаяси. Сам он тем временем погрузился в раздумья, грея одну руку над угольками жаровни. Когда становилось слишком горячо, просто переворачивал кисть ладонью вверх, даже бровью не поводя при этом. Осеннее солнце бросало багряный отблеск на вощеную бумагу окна. Комната была объята безмолвием.

— Небось не провороним! — вновь и вновь повторял про себя Хёбу.

Как ни верти, а шила в мешке не утаишь — скоро молва о том, что Кураноскэ Оиси пожаловал в Эдо, разнесется по городу, подогреет любопытство толпы, и тогда повсюду еще больше будут толковать о том, что ронины из Ако готовы вот-вот нанести удар. Может, это и неплохо… Не только Кира, но и многие вплоть до самого сёгуна окажутся вовлеченными в этот вихрь слухов. Вот ведь что было скверно!.. Хотя для его светлости Киры и было, видимо, весьма полезно осуществить без помех свой план, сдав властям старую усадьбу в пределах замковых укреплений в обмен на новую, однако действия, предпринятые в этом направлении нынешней осенью его высочеством сёгуном, были для Киры чрезвычайно неблагоприятны. Дело в том, что пожалованная его высочеством новая усадьба — бывшее подворье Нобориноскэ Мацудайры — находилась в районе Хондзё, в квартале Мацудзака. Поговаривали, что выбор пал на эту усадьбу — из всех имевшихся в распоряжении властей — не случайно, а был подсказан фракцией поднимающих головы противников Янагисавы, стремившихся ограничить произвол всесильного фаворита. Передавали даже, что сам сёгун при этом сказал: «Там им легче будет разделаться с Кодзукэноскэ!» После такого Кира, естественно, пуще прежнего ударился в панику.

Конечно, сейчас, при вести о появлении в Эдо бывшего командора Ако, можно было счесть, что тревожные слухи о готовящейся мести подтверждаются. Хорошо было бы справиться с этой проблемой своими силами, сохранив все в тайне и не давая новой пищи для слухов. Оно бы хорошо, да вряд ли осуществимо… Чем дольше Хёбу раздумывал, тем тяжелее становилось у него на душе.

Как на грех, Хэйсити Кобаяси был в отлучке, припозднился и явился по вызову только когда уже совсем стемнело. Хёбу как раз ужинал и попросил его обождать. Из угощения в комнате стояла только одинокая тарелка с ломтиками вяленой морской щуки, но лучшие куски уже достались черной кошке, усевшейся по другую сторону столика. Хозяин сам брал палочками ломти рыбы и подкладывал кошке прямо под нос. Плеснув на только что сваренный рис дешевого чаю, он наскоро опорожнил чашку и на том завершил трапезу.

— Ну, не обессудь, что пришлось подождать, — обратился он к Хэйсити.

— Что-нибудь срочное? — осведомился тот.

Хозяин помолчал, как бы обдумывая, с чего начать, и поигрывая при этом чубуком.

— Как там твои молодцы? — наконец спросил он. — Годятся на что-нибудь?

Речь шла об отряде недавно принятых на службу головорезов, которые поселились при усадьбе в бараке и теперь каждый день с утра до вечера упражнялись в воинских искусствах.

— Да как сказать… — Хэйсити мысленно что-то подсчитал и заключил: — таких, что выше среднего уровня, наберется только человек десять. Этих можно посылать на любое дело — не подведут.

— Значит, десять… — кивнул Хёбу. — Тут слабаки не подходят, нужен народ бывалый, закаленный и верный. Чтобы приказ выполняли не обсуждая. Такие, чтобы, если посылают на смерть, не спрашивали, зачем, а шли без разговоров и отдавали жизнь. Конечно, от новичков, только что нанятых, требовать это нелегко… Ты как полагаешь?

Хэйсити подтвердил, что разделяет эти опасения, на что хозяин мысленно усмехнулся. Он был, как всегда, непоколебимо уверен, что никто, кроме него, не может лучше разбираться в деле а тем более принимать решения, и потому спрашивал собеседника только для проформы. Впрочем, Хэйсити был всем хорош, не придерешься. Хёбу понимал: то, чего он сейчас требует, может выполнить только самурай такого склада, как Хэйсити, что ради сюзерена не рассуждая пойдет буквально в огонь и в воду.

— Вот что, Кобаяси, — внушительно и сурово начал Хёбу, — вполне может статься, что ронины из Ако собираются штурмовать усадьбу Киры в Мацудзаке. Я хочу это дело поручить тебе. Прошу тебя отправиться туда и в случае чего принять необходимые меры. Я тут кое-кого из наших подобрал тебе в помощь, а кого брать из этих новых молодцов, ты уж сам решай. Боюсь, вся эта возня может привлечь излишнее внимание, так что ты уж бери не слишком много людей. Так оно, правда, может быть, еще сложнее будет, да уж порадейте, чтобы господин наш мог выполнить свой сыновний долг. Не подкачай там!

— Само собой, не беспокойтесь! Для меня такое доверие клана — великая честь.

Довольный Хёбу прояснившимся взором смотрел на сияющее лицо Кобаяси, ощущая, как поднимается в глубине души теплое чувство к этому бескорыстному воину, и молчал, не находя нужных слов.

— Когда нужно выступать? — почтительно осведомился Хэйсити.

— Завтра. Хочу сам сказать нашим людям несколько слов, а потом можете сразу туда отправляться. Я прикажу все там подготовить. Ваша задача — только выдвинуться туда и заступить на стражу. На сегодня, пожалуй, все.

После того как Хэйсити удалился — так же молча, как и пришел, — Хёбу, оставшись в одиночестве, еще долго слушал долетавшую откуда-то из ночной мглы песню сверчка, борясь с подспудным чувством, которое уже давно одолевало его.