Натан Рыбак - Переяславская рада. Том 2 Страница 12

— Я Пивторакожуха, — ответил Демид, — я самый, пан Виниус.

— О, ты меня знаешь?

— Как не знать вашу милость. Премного наслышаны о вас здесь, в Туле.

Купец засмеялся довольно, поднял кверху большой палец правой руки и гордо сказал:

— Адама Виниуса знают во многих царствах и королевствах. Адам Виниус не князь и не боярин, но без оружия Адама Виниуса теперь трудно жить… — Он снова засмеялся и обратился к Бузкову: — Не так ли, господин негоциант?

Бузков прищурил глаз, кивнул головой, промолчал. Не будь он еще в долгу за мануфактуру, скорее от черта лысого услыхал бы Виниус похвалу, а не от него. Но пока что Виниус был здесь хозяин.

— Великий посол шведского короля, барон Август Шурф, видел в Кремле у боярина Ордын-Нащокина пистоль и мушкет с самобойными курками. Зело предивные вещи, скажу я тебе, Один кожух с половиной. Думал господин посол, что это сделано в Англии, но боярин Ордын-Нащокин похвалялся, что сия работа — здешних людей. Шведский посол узнал, что ты делал пистоль и мушкет. Он повелел мне нанять тебя, но ты, дознался я, не посадский, а черкашенин…

У Демида замерло сердце и пересохло во рту. Почувствовал, как взмок затылок. Бузков напряженно слушал Виниуса, Оно, конечно, дело незаконное. Но оружейник к мануфактуре не приписан, деньги немалые Бузкову придутся, если уладится дело, да и Виниусу угодить не помешало бы.

— Еду я в шведское королевство железодельные мануфактуры ставить, людей набираю. Поезжай со мной, будешь служить королю шведскому, будешь делать такое оружие, какое захочешь. Железа там множество, сталь первого сорта, не то что тут! — Виниус сморщился, сплюнул на пол.

«Даже ногой не растер, пес заморский, — рассердился Бузков, — точно в хлеву сидит».

А Виниус, как бы испытывая терпение купца, плюнул вторично и снова не растер.

Демид переступил с ноги на ногу, поглядел на Виниуса и тихо сказал:

— Не поеду, пан.

У Виниуса брови поползли кверху. Виданное ли дело! Хлоп отказывается служить ему, прославленному негоцианту. Сколько таких он уже отправил в далекие края… И Амстердам и в Ганновер, в Краков и в Вену…

Постучал перстнем но столу и недовольно сказал:

— Ты, Одни с половиной кожуха, глупства не говори. Ты сколько здесь заработка имеешь?

Демид еще не успел ответить, да и не собирался, а Виниус сказал:

— Денег у тебя кот наплакал. Изба деревянная, не твоя. Хлеб да каша. Сало раз в год ешь, на ногах лапти…

Демид пристукнул коваными каблуками. Виниус опустил глаза, осекся, кашлянул. Бузков прикрыл ладонью усмешку.

— Пятьдесят риксталеров на год, добрые харчи, одежда богатая, дом каменный, корова и коза — вот что будешь иметь в шведском королевстве… — Виниус, заведя глаза под лоб, загибал пальцы, пересчитывая все это.

— Не поеду, — решительно сказал Демид.

— Я же говорил вам, господни Виниус, — вмешался Пузков, — он теперь вольный казак черкасский…

— Глупство! — вскипел Виниус. — Плюнь…

— На родную землю плевать не годится. Грех!

От этих Демидовых слов Виниус даже на месте подскочил. За бока ухватился. Демид уловил одобрительный взгляд Бузкова.

— Глупство, говорю тебе! — взвизгнул Виниус. — Там, где деньги платят, там земля родная! Что ты понимаешь, хлоп? Меня спроси! Я знаю досконально. Мне и в Голландии хорошо, и на Москве, и в земле шведской. Может, хочешь, чтобы набавил тебе? Я знаю, русские мужики хитрые. Дам тебе семьдесят риксталеров, сиречь сто целковых.

— А хоть тысячу дайте — не поеду, — твердо ответил Пивторакожуха.

«Нет, не то время, — подумал он, — когда моего отца Жолкевский на пса променял. Брешешь, пан! Брешешь!»

Виниус положил ногу ни ногу, потирал ладонь о ладонь, сдерживая гнев. И надо же было такому статься, чтобы шведский посол увидал пистоль и мушкет!.. Однако дело было не только в желании посла, ведь от таких пистолей и мушкетов немалую выгоду получил бы прежде всего он сам, Виниус. С полдесятка презентовал бы вельможным особам, а дальше была бы чистая прибыль. Хлопу можно обещать здесь хоть золотые горы…

— Сто риксталеров, — кинул скороговоркой Внннус.

Бузков даже замер. Согласится, пожалуй, черкашенин?

— Да хоть тысячу — не поеду, пан. Я на родину возвращаюсь. Пистоли и мушкеты мои там нужны.

— Что ж ты, боярин или князь, что не обойдется без тебя край твой? — насмешливо спросил Виниус.

— Я без него не обойдусь! — сказал Демид. — Зачем мне чужой земле руки отдавать? Меня сам гетман Хмельницкий позвал, я присягу принес.

— Свернет голову твоему Хмельницкому, как каплуну, король польский! — закричал Виниус, потеряв терпение.

— Не говори, пан, «гоп», пока не перескочишь… Шесть лет паны-ляхи похвалялись, а теперь, когда царь Московский за нас, все люди русские с нами, сила наша…

Страх Демида уже прошел. Как рукой сняло. Бузков виновато поглядел на Виниуса, руками развел: мол, рад бы помочь, да что поделаешь?

— Даю сто пятьдесят риксталеров, — вытирая пот со лба, проговорил Виниус.

— Скажу тебе, пан, по совести: хлоп на талеры родную землю не меняет.

Виииус нахохлился, вытаращил глаза на Демида, даже синие щеки запали, крючковатый нос опустился ниже, стал похож на совиный клюв.

— Пошел прочь, смерд поганый! — прохрипел он.

Уже не сдерживая своего гнева, когда Демид медленно вышел из приказной избы, Виниус сказал:

— Не знаю, для чего царь Алексей с боярами руку бунтовщика держит? Зачем помощь ему подает? Чем воевать Речь Посполитую станет? У поляков пушки и мушкеты в таком числе, что на Москве и не снилось…

Бузков встал из-за стола. Побагровел. Подумал: «Дай-ка я ему хвост накручу!»

— Чем воевать — его царскому величеству ведомо, а что касательно пушек, то господин Виниус должен знать, может, ему понадобится, — хитро прищурил левый глаз Кузков. — У боярина Морозова на Павловских железодельных мануфактурах пушки теперь выделывают во многом числе.

— Сколько? — быстро спросил Виниус.

— Того знать нам не велено, — усмехнулся Бузков.

Виниус надменно сказал:

— Без нас все равно не управиться. — Загибая пальцы, Виниус быстро пересчитал: — Я, Акема, Марселис, Гильдебрандт — рудознатцы на всю Европу. Меня шведский канцлер не зря зовет.

«Не забрали бы у тебя мануфактуру, сидел бы на месте и никуда отсюда не совался», — подумал Бузков. Вслух сказал:

— Что ж, еще встретимся, господин Виниус, торговые пути сходятся.

— Русские негоцианты и купцы захотели сами в Европе торговать. Дело невиданное. Сами хотят железодельные мануфактуры ставить. Тщетный замысел! Лучших оружейников, чем в Амстердаме, нигде нет. А пушкарское дело никто доскональнее, чем рудознатцы Бирмингема, не знает. Поташ, ворвань, деготь, пенька, зерно — сии предметы торговли людям русским с руки. Но и возить их в далекие края вам не на чем. Одно окно в море — Архангельск. А не придет туда корабль английский, так и сгниет ваш товар. — Виниус почувствовал по напряженному молчанию Бузкова, что говорит лишнее, но сдержать себя уже не мог. — На Западе Речь Посполитая железною стеной перед вами. Хмельницкого с его чернью уничтожат, еще ближе придвинутся к рубежам вашим поляки, на Черное море надежд не питайте. — Нужно было чем-то позолотить язвительные слова. Виниус любезно улыбнулся, доверительно сказал: — Вы, господин Бузков, человек умный, вас я всячески уважаю, мой совет: не вкладывайте деньги в железодельный промысел. Одно беспокойство вам, а выгоды никакой. Лесов вокруг вас густо, жгите на поташ, я у вас купить его могу, хотя бы и наперед, пудов тысяч пять, а то и десять.

У Бузкова даже руки зачесались. Глянул поверх головы Виниуса на изображение святого Георгия, поражающего копьем многоглавого дракона, решил: «Стерплю. Не таких пышных на Москве пересиживали».

На прощание сказал Виниусу:

— Там должок за мной невеликий, так я вам его отдам нынче же.

— Зачем? Вам деньги понадобятся. Можете не спешить. Вы насчет поташа подумайте, господин Бузков, а я еще к вам наведаюсь.

— Время военное. Кто знает, удастся ли вам еще здесь побывать, лучше сейчас деньги возьмите. А насчет поташа торговым людям Морозова скажите, у них проведайте.

…Виниус долго еще не мог забыть ехидные слова Бузкова. Деньги, позвякивавшие в кожаном мешке, в соломе, под сиденьем в санях, не радовали негоцианта.

В весеннем воздухе, в песне ямщика, в фигурах всадников, обгонявших Виниуса, ему чувствовалось что-то новое, чего до сих пор не замечал он на Руси, хотя сидел здесь второй десяток лет. Невольно вспомнились давние годы, когда без гроша в кармане (да если бы и был грош, так не удержался бы, потому что карман был дырявый) появился он на Москве и поселился в Немецкой слободе, за Земляным валом. Здесь собрались иноземцы с разных концов света, поспешившие в Московское царство, прослышав про сказочные богатства русской земли. Неутолимая жажда обогащения привела многих сюда.