Эдуард Беляев - Тайна президентского дворца Страница 12

Останки десантников, к счастью, были обнаружены. Чтобы родные получали пенсии и пособия, ребят признали погибшими и похороненными, хотя на самом деле все они должны были числиться пропавшими без вести. Их кости, объеденные зверьем и высушенные морозами и солнцем, по-прежнему там — их не смогли достать и снести на погост. Поисками самолета занималась не государственная структура, а общественная организация, у которой нет ни прав, ни денег для организации экспедиции, соответствующих экспертиз и передачи родственникам останков. Есть Комиссия при Администрации президента, которая занимается поисками пропавших без вести и погибших, в том числе в Афганистане. В 2006 году ее возглавлял генерал-лейтенант Владимир Шаманов. Он, имеющий неоднозначную репутацию в армейских кругах, ничем помочь не пожелал. Хотя речь идет не просто о доброй воле — «хочу не хочу», а выполнении прямых обязанностей должностным лицом. Место разбившегося самолета не прибрано и до сей поры. Комиссия так и не проявила к нему ни малейшего интереса. Так же, как и Министерство обороны. Владимир Шаманов с мая 2009 года — командующий ВДВ России. Невольный отец истлевших в горах сыновей-десантников. Не родной им отец. Чтобы не сказать много хуже. В понимании наших военных, долг перед павшими сводится к третьему тосту, не чокаясь: «Простите, что не уберегли». Хорошая традиция. И долг совсем несложный. Если сердцем не очерствел человек и душой не онемел…

А перед миром честным — стыдно! И за себя, и за державу…

Транспортные самолеты продолжали прибывать всю ночь и весь день, с постоянством заведенного механизма и с не меняющейся последовательностью. Для перевозки личного состава и боевой техники ВДВ было произведено 342 рейса, по другим данным — 343. Переброска дивизии продолжалась двое суток и завершилась за несколько часов до штурма афганских правительственных зданий. За это время было передислоцировано 7700 десантников, 894 боевых машин, орудий и автомобилей, 1062 тонны боеприпасов, топлива и продовольствия.

С утра 26 декабря началась тщательная подготовка к осуществлению операции «Байкал-79». На аэродроме Кабула генерал-лейтенант Кирпиченко вводит в боевые порядки 103-й дивизии сотрудников КГБ. Командиры групп вместе с десантниками получают боевые задачи, согласовывают взаимодействие. Командиры частей развернули пищеблоки, расставили боевую технику, укрыли материальные запасы, организовали охрану и оборону. Накоротке создали пункты обогрева личного состава и места для их отдыха. Командиров подразделений, привлеченных к захвату учреждений и воинских частей, познакомили с проводниками из числа офицеров-советников, которые должны были вывести десантников по назначенным маршрутам. Отдельный 345-й парашютно-десантный полк оставался на аэродроме Баграм, имея задачу нейтрализовать зенитную часть и авиационный гарнизон афганцев.

Посол Болгарии в Афганистане господин С. Радославов во время аудиенции в своем довольно скромно убранном кабинете, сидя на фоне национального флага и портрета Тодора Живкова, под конец нашей беседы рассказал о весьма занятных для меня деталях. Он получил информацию о высадке советского десанта 25 декабря. Поехал в Кабульский аэропорт и воочию наблюдал прибытие наших транспортных самолетов. На летном поле он застал посла США господина Амштутца. Тот с нескрываемым интересом наблюдал «историческое событие» и был, по наблюдениям Радославова, спокоен, как пульс покойника. Увидав посла Болгарии, искренне обрадовался ему и, усмехаясь, рассказал о происшествии получасовой давности.

— Господин Радославов, представляете, я буквально с десяток минут тому назад подъехал к русским «Боингам». Подходит ко мне этакий русский Джеймс Бонд и спрашивает, кто я и что здесь делаю. Объясняю: я — посол серьезной державы и наблюдаю за высадкой войск. Этот самый «Джеймс» продолжил светский разговор и неожиданно восхитился моим легковым авто. Я в долгу не остался и в ответ тоже позволил себе комплимент, сказав ему: «Как ни хороша моя машина, ваша много лучше». И указал на выползающий из самолета… броневик.

— Господин посол, — полюбопытствовал Радославов, — а на каком языке вы общались с русским Джеймсом Бондом?

— На английском, господин посол, на английском, черт бы их побрал. И достаточно сносном…

Запрета на международные рейсы не было, поэтому гражданские лица — пассажиры аэропорта Кабул — имели возможность свободно наблюдать за стремительным десантированием частей нашей армии. Более того, без всяких помех и затруднений совершил посадку самолет «Ил-62» рейсом из Москвы. Среди прибывших были женщины и дети. Надо полагать, семьи советников и специалистов. Скажем прямо, великое счастье и везение, что все для всех благополучно обошлось. Прежде всего для гражданских. Пресловутая советско-чекистская секретность: ведь должны же были понимать генераловы умы и учитывать разработчики кампании, к чему этот авиационный «налет» мог привести.

27 декабря болгарский военный атташе Стоянов объехал город и в январе за вечерним чаем на своей вилле делился впечатлениями: «Непрофессиональным взглядом можно было безошибочно определить, что ваши десантники блокировали казармы воинских частей. Они взяли в кольцо все здания административных учреждений. В толк не возьму, неужели Амину не докладывали о действиях русских? Почему он не понимал — блокирование силами вооруженных до зубов десантников меньше всего походит на дружескую, союзническую помощь с их стороны. Скорее, это предвестник вооруженного переворота. Армию в подобных ситуациях необходимо изолировать, насколько это возможно, но при одном обязательном условии: когда вооруженные силы готовы выступить против тебя. А ведь армия была всецело на стороне Амина, а кабульский гарнизон тем более был ему целиком и полностью предан. Так какого дьявола афганским военным надо было изображать из себя надежный щит для любимца армии, не нуждающегося в какой-то форме защиты?»

Глава 3

ВАРФОЛОМЕЕВСКАЯ НОЧЬ КАБУЛА

Сигналом к началу операции «Байкал-79» должен был послужить мощный взрыв в центре Кабула. Группа «Зенита» должна была подорвать так называемый колодец — центральный узел связи с важнейшими военными и гражданскими объектами Афганистана. Ответственным за осуществление этой акции был назначен полковник Алексей Поляков. В его распоряжении находилось пятнадцать разведчиков-диверсантов.

1

«Колодец» находился на людной площади. Рядом — здание узла связи, пост Царандоя, через дорогу — банк, ресторан, кинотеатр. Так что в любопытствующих не было недостатка, и это осложняло выполнение задачи. В 18.10 группа выехала на трех автомашинах. На вилле, где обосновались спецназовцы «Зенита», оставался сотрудник, которому было приказано в случае срыва операции все закрыть и быстро перебраться в наше посольство, а конкретно — в пограничную роту.

Существенная оговорка. Из всех подразделений, участвовавших в захвате объектов в городе, только для группы Полякова рассматривался вариант «срыва операции» и отступления куда-то. Логика в этом определенная есть. На вилле находились афганцы, которые с началом акции должны были встречать своих «активистов», вооружать их автоматами, имеющимися в доме, а это был целый арсенал, и направлять на задания. Помощь от этих вояк была никакая, но обозначение их присутствия должно было подкрепить миф о свержении Амина силами разгневанного народа. А если бы кого-то из них еще и убили, а потом с почестями похоронили под прощальный салют, то очевидность свержения деспота патриотически настроенными силами была бы стопроцентной. Но в ту ночь их не поубивали. Аллах смилостивился, или сработал хорошо усвоенный ими за время периодически повторяемых переворотов завет — «береженого Бог бережет». И они не высовывались из-за спин и точно знали, в какую минуту следует надолго отправляться по малой нужде. Поэтому всю эту нанятую КГБ шушеру плотно опекали, о них заботились и надежно укрывали. И в случае провала прежде всего их следовало вывести из-под удара разоблачения.

При всем при том встает другой вопрос. Подрыв «колодца» — это сигнал к атаке. Сигнал для сотен бойцов, хорошо снаряженных и заряженных на решительные действия. С этого начинался переворот. Смысл не только первого шага, вызывающего цепную реакцию, но и суть последнего, завершающего. И сама постановка вопроса о срыве не имела права на существование. По крайней мере, должны были быть предусмотрены иные сигналы, которые руководителями КГБ… не предусматривались. Мне кажется, наши хваленые органы в силу своей специфики просто не способны были проводить крупномасштабные операции, их руководителям недоставало тактического мышления, а их подчиненным — элементарных навыков в общевойсковой подготовке. Убить Троцкого — это именно акция. Штурмовать дворец — это операция, которая, убежден, без сил спецназа ГРУ и десантников была просто-напросто не «по зубам» КГБ. Другими словами, «зубы» они бы себе пообламывали и понапрасну положили своих «элитных парней». А не так ли это и произошло на самом деле? Я еще расскажу о потерях КГБ убитыми и ранеными, которых обрекли на участие в операции, не свойственной их «функциональной специфике».