Неля Гульчук - Терновый венец Екатерины Медичи Страница 125

Карл IX торжественно поблагодарил посланника Филиппа II:

– Я люблю католического государя, как моего доброго брата. И всегда буду хранить мир с Испанией с подобающим чувством.

Впервые полубезумец стал видеться в образе подлинного суверена, в образе, о котором он мечтал.

Воспитанный Амио, Карл получал удовольствие от общества ученых людей, боготворил Ронсара и недурно сочинительствовал. Бьющая через край энергия, которую он унаследовал от матери и которую Екатерина пыталась направить на нужды государства, тратилась королем на чрезмерно грубые упражнения. День-деньской он преследовал оленей, волков, кабанов, трудился в кузнице так усердно, что сломал себе руку, натужно трубил в охотничий рог, что вызвало боли в легких.

Екатерина не верила, что Карл вернет семье Валуа ее померкшую славу, и переживала, часто плача по ночам. Ее сын страдал опасными физическими и моральными недугами. Король болел туберкулезом, который врачи были бессильны вылечить. Кроме того он отличался неуравновешенностью, которая приводила к приступам безумной ярости, склонностью к садистским забавам и кровожадностью. На охоте он воздерживался от применения огнестрельного оружия ради удовольствия погрузить свой нож в живую плоть. Ради забавы он охотно носился по столице в маске, измываясь над случайными прохожими.

И вот теперь, именно после Варфоломеевской ночи, ему наконец-то достались почести, достойные монарха. Его перестало волновать, что люди чести осуждали христианнейшего короля за то, что он нарушил слово. Зато великие мира сего стали верить, что он, Карл IX, способен вести себя по отношению к своим подданным, как это делали Филипп II и Елизавета Английская. За несколько дней престиж французского короля вырос настолько, что герцог Анжуйский, которому он всю жизнь завидовал, попал в тень и познал самую горькую досаду.

Совсем иные заботы одолевали королеву-мать, постоянно уделявшую внимание вражде своих сыновей. Она поведала Сен-Гуару, вернувшемуся из Мадрида, на какую награду рассчитывает от испанского короля:

– Я бы желала, чтобы доказательства намерений служить Богу, которые продемонстрировал мой сын, то, как поступил он в отношении новой религии, послужили к убеждению католического государя отдать свою старшую дочь в жены герцогу Анжуйскому.

Королева-мать жаждала заполучить не только инфанту, но также и королевство для своего дорогого сыночка. Увы, на этот раз она была явно не в ладах с действительностью. Филипп II, не очень доверяя прокатолическим настроениям соседки, не стремился к новому союзу с Валуа.

Франция и Испания оставались непримиримыми врагами.

В лютеранских княжествах Германии и в протестантских кантонах Швейцарии, дружественных Франции, никто больше не верил слову христианнейшего короля. Карла IX называли изменником, бессердечным злодеем, его представители подвергались оскорблениям и угрозам.

Император Максимилиан, тесть Карла IX, считал, что король и королева-мать совершили нечто весьма скверное и вызывающее сильное неодобрение. И не сомневался, что инициаторы этого тягчайшего преступления совсем скоро об этом пожалеют и ужаснутся содеянному.

В это же время Елизавета Английская приготовила для французского посла театрализованную аудиенцию. Следуя необычному церемониалу, весь двор собрался в замке Вудсток и столпился позади трона королевы, облачившейся в траур. Встреча была мрачной и суровой.

– Я боюсь, – произнесла Елизавета, – что те, кто побудил короля отречься от своих законных подданных, могут заставить его отвергнуть и нашу дружбу.

Гнев и страх распространились по Англии. Епископ Лондонский потребовал в ответ на резню голову Марии Стюарт.

В действительности чувства королевы Англии ничуть не походили на те, которые звучали в ее речах. Елизавета Английская внесла изрядный вклад в бедствия собратьев по религии. Она хотела отвадить французов от Нидерландов, вовеки не простила Колиньи Гаврского дела, отчего не оплакивала его кончину. Самодержавная владычица, готовая в любой момент позвать палача и совершить суровое возмездие, она не могла одобрять партию подданных – мятежников. Духовная глава своей церкви, она осуждала демократические тенденции французских кальвинистов.

Голова Екатерины Медичи вновь была забита брачными планами для своих детей. В первую очередь она решила избавиться от своего зятя, от которого не было теперь ни вреда, ни пользы, и вновь выгодно выдать замуж красавицу Маргариту.

Необходимо было приспосабливать свою политику к происходящим событиям. Брак между Маргаритой и Генрихом де Гизом, которому она всячески препятствовала ранее, стал более желательным, чем союз с королем Наварры, которого королева-мать смертельно ненавидела из-за того, что предсказания обещали беарнцу трон. Молодой герцог Гиз имел в Испании и Риме репутацию одного из самых непоколебимых католиков Франции. Гиз расстанется со своей женой, а Маргарита – с мужем, и оба наконец-то обретут долгожданное счастье, о котором так мечтали, а она, мать, своей помощью в освобождении дочери от грубого мужлана загладит свою вину перед ней.

Екатерина вызвала к себе дочь.

– Моя дорогая, у меня есть для тебя отличная новость! Твой муж недостоин тебя. Твой злополучный брак, против которого ты возражала, был вызван необходимостью. Есть человек, которого любишь ты и который любит тебя, а главное, он любим и почитаем всей Францией. Ты, надеюсь, догадалась, о ком я говорю?

– Да… о герцоге Генрихе де Гизе…

Марго пристально посмотрела на мать. В какую интригу ее снова хотят втянуть?

Она стала замужней женщиной и королевой и не собиралась терять своей столь долгожданной самостоятельности.

– Маргарита, ради благополучия королевства ты пожертвовала своим счастьем и исполнила роль, которую от тебя потребовали. Теперь ты должна быть вознаграждена. Я хочу, чтобы ты вышла замуж за человека, которого любишь.

– Ваше Величество, я уже замужем, – изумилась Маргарита. – Генрих де Гиз женат.

Королева-мать предложила Маргарите аннулировать ее брак. Но в ответ королева Наваррская гордо вскинула голову и решительно произнесла:

– Я не хочу второй раз выходить замуж против своей воли. Кроме того, я больше не люблю Генриха де Гиза. Не люблю после всех злодеяний, которые он совершил… Это была ваша воля выдать меня замуж за Генриха Наваррского, и теперь я должна остаться с ним!

Да, она плакала накануне этого брака по расчету, который ей навязала мать, и сейчас ее благородное поведение больше походило на месть родне, чем на откровение любви.

После кровопролития любовная связь между Гизом и Маргаритой оборвалась по ее желанию. Блестяще образованная Маргарита не могла забыть резню и роли своего любовника в этом злодеянии. В порыве возмущения она сказала себе, что больше никогда не сможет любить его. Все, за что она еще совсем недавно обожала его – красота, обаяние, ум, мужественность, храбрость и даже чрезмерное честолюбие, – теперь оставляли ее равнодушной.

Когда, насладившись убийствами гугенотов, Генрих де Гиз пришел к ней, Маргарита была непреклонна в своем решении расстаться с ним, первой любовью, навсегда:

– Вы явились на свидание слишком поздно. Все кончено.

– Не говори так. Ты же любишь меня.

– Прежде любила.

– Когда же разлюбила?

– В ночь на святого Варфоломея.

Вспомнив о последнем свидании с Генрихом Гизом, Маргарита с гордо поднятой головой победительницы удалилась из покоев матери, ведь это она растоптала ее любовь. Гордая королева Наваррская вместе с большинством парижан считала свою мать и Гизов вдохновителями злодеяния, людьми, в первую очередь несущими за него ответственность.

Оставшись одна, Екатерина в отчаянии подумала, какой другой женщине так не повезло с детьми? Неужели и ее обожаемый Генрих не оправдает материнских надежд?

Летом скончался Сигизмунд Август, последний из Ягеллонов. Наследников у него не было, и сейму предстояло избрать преемника. Среди кандидатов на польскую корону кроме русского царя Ивана Грозного и наследника австрийского дома Габсбургов был и французский герцог. Екатерина срочно отправила в сейм своего опытного дипломата епископа Монлюка, поручив ему склонить поляков в пользу герцога Анжуйского. Поверенный королевы-матери прибыл в Польшу в момент кровавых событий в Париже и не очень надеялся на успех своей миссии. В католической Польше было много протестантов, к которым местная знать проявляла терпимость. Опытному дипломату предстояло очень постараться для благополучного исхода дела. Воцарение герцога Анжуйского на польском престоле порождало у Екатерины Медичи большие надежды. Она мечтала увидеть своего любимого сына основателем французской династии в Восточной Европе вместо австрийских Габсбургов.

27 октября добрая королева Елизавета Австрийская родила принцессу.