Тейлор Колдуэлл - Монгол Страница 13

Священник взмахнул руками. Сейчас он вел себя, как сумасшедший. Голос, вырывавшийся из губ, покрытых пеной, был пронзительным, дрожал и прерывался.

— Какое мне представилось видение! Издалека, сквозь пелену я вижу Невинную Деву в одеждах из лунного света, стоящую на красном алтаре. Над ее головой корона огня, а в руках она держит пламенеющий шар, и он разделится на кусочки! Смотрите, смотрите! Эти кусочки превращаются в звезды! Среди них есть самая большая звезда, и она тут же превращается в сверкающие буквы, образующие священное имя, ужасное имя… Да, да, самое святое имя!

Воины придвинулись к нему поближе, они дрожали от ужаса и радости. Лицо священника было искажено сумасшедшим экстазом. Он делал вид, что видит в небесах нечто ужасное и невероятное. Один за другим воины также начали глазеть в небо, желая увидеть там предсказание, начертанное перстами Бога.

В наступившей тишине священник неожиданно завыл, и воины от неожиданности подскочили на месте. Он снова завопил. Шаман и Кюрелен вздрогнули и обменялись недовольными взглядами.

— Я вижу имя! — вопил священник. — Это имя младенца, рожденного до восхода солнца! Это имя: Темуджин!

Воины застонали от облегчения. Многие из них рыдали и отирали слезы волосатыми руками. Есугей был бледен и дрожал от пережитого.

Священник пришел в большое неистовство. Он запрыгал и начал резко хлопать в ладоши, а вокруг лица у него развевались лохматые волосы и тряслась сальная бороденка.

— Дитя рождено от Непорочной Девы! — вопил он. — Прошло семь поколений, но это случилось только вчера. Семь звезд и семь поколений… Родился на земле Младенец! Он — Покоритель людей и Король своих подданных, меч и кнут Бога!

Кюрелен склонился к Джелми и прошептал:

— Я уже слышал эту легенду в Китае от христианских проповедников. Но там было иное имя. Не Темуджин!

Джелми не взглянул на Кюрелена, он слабо улыбался. Казалось, он не может отвести взгляда от священника.

Священник продолжал орать нечто непонятное. Он опять сильно наклонился вперед и рухнул бы в костер, если бы не крепкие руки воинов. Селджукен потерял сознание от вина и напряжения. Воины аккуратно положили его на землю, и кто-то даже накинул на него покрывало. Священник захрапел. Воины волновались. Седьмое поколение от Непорочной Девы! Неудивительно, что рождение младенца ознаменовали подобные чудеса! Некоторые из воинов начали перечислять удивительные вещи, случившиеся за последнее время, которые они никак не могли объяснить. Люди с большим воображением рассказывали диковинные истории: они видели, как ястреб разогнал стаю орлов, после заката солнце упрямо оставалось на небе. Такое произошло несколько дней назад. Вдруг расцвели весенние цветы. Они росли по берегам реки, которая по утрам была скована ранним ледком. Другие заметили красные тени, мятущиеся по поверхности луны.

Люди волновались все сильнее и кричали громче и громче.

Джелми тихо шепнул на ухо Кюрелену:

— Это удивительная старинная история. Некоторые из почитателей Будды заявляют, что он рожден от девственницы. Это говорили Лао-Це, но он этому не верил. Мне известно, что наш император хотел, чтобы такое случилось с ним самим, но мой отец и многие другие уважаемые люди пытались его отговорить от подобных представлений. Конечно, этого не может быть, но некоторые нечистые и извращенные люди предпочитают поддерживать подобную теорию.

Кюрелен пожал плечами:

— Пусть так, но эта идея не принесет вреда и обеспечит сыну моей сестры поддержку этих людей. Я вижу, что наш шаман позеленел от зависти и жалеет, что сам до этого не додумался.

Джелми заметил, что многие воины с нетерпением поглядывают на него. Потом раздались дружные выкрики, что этот святой человек также должен высказать свои предсказания. Джелми побледнел и попытался попятиться во мрак подальше от огня. Но грубые руки подхватили его и вытолкнули вперед.

— Предсказание! — вопили воины. Многие из них ударили по лакированным щитам ножнами.

Бедный испуганный монах стоял в свете костра и смотрел на окружавшие его дикие лица. Кюрелен потянул его за край желтого халата и со смехом шепнул:

— Неужели твое воображение беднее, чем у этого грязного священника?

Джелми оглядел воинов и тихо произнес:

— Я всего лишь самый низкий из низких. Кто я такой и почему со мной станет разговаривать Бог? Я не смею даже молиться… Я должен испытывать в его присутствии то, что ощущает червяк, ожидающий, что его сейчас раздавит чей-то сапог. Я меньше крупицы песка, и как может Бог обратить на меня свое внимание? Я стою меньше, чем глоток воды в пустыне.

Грубые воспаленные лица нахмурились. Воины не понимали, о чем им говорит этот ничтожный желтолицый монах. Они что-то бормотали, а потом опять раздался общий крик:

— Предсказание!

Джелми колебался, и его лицо стало совсем грустным. Он сжал ладони, откинул капюшон, и его лицо засияло, подобно изящно вырезанному из старинной слоновой кости образу. Джелми прикрыл глаза и прошептал:

— Я могу только ждать.

Кюрелен очень перепугался. Воины были сильно возбуждены и начали злиться. Кюрелен разозлился на Джелми, ведь тот был умным человеком и должен был продемонстрировать этим людям несколько размашистых жестов, что-то выкрикнуть, напустить на себя удивление, и воинам будет этого достаточно. Так обычно поступали все — и священники, и шаманы, — иначе они ни на что не годились! Если они не смогут взволновать людей прекрасной ложью, они должны будут вернуться к тяжелому труду! Но философы и священники были хитры и поэтому умели пугать и вводить в транс простых смертных, чтобы вкушать хлеб, который они честно не имели желания зарабатывать.

Джелми продолжал стоять, низко опустив голову и закрыв глаза. Он крепко сжал ладони и страстно шептал молитвы. Потом показалось, что он окаменел, губы перестали шевелиться, и он стал бледным, как сама смерть. Казалось, что он выслушивал жуткое предсказание.

Голова резко упала на грудь, будто он получил смертельную рану. Кюрелен улыбнулся, и у него полегчало на сердце. Воины ближе придвинулись к Джелми, ожидая услышать таинственное предсказание.

Джелми медленно поднял голову и открыл глаза, а потом взглянул в небо. Казалось, он постарел на десять лет. Желтая кожа на лице натянулась и стала сухой, как осенний лист. Глаза как бы отражали отсвет ужасного видения, которое не мог переварить его разум. Он начал говорить так тихо, что его слова были почти неслышны.

— Нет, невозможно, чтобы мне предстало такое ужасное видение и не может быть, чтобы это было правдой! Кто может выдержать подобное известие и остаться в живых? Никто не сможет выдержать такого отчаяния и агонии, огонь и разрушение, слышать страшные крики и остаться в полном разуме! Мой Будда, почему ты меня подверг подобному испытанию? Почему мне было такое видение?

Кюрелен улыбался все шире. Джелми действительно оказался умным человеком. Но ему не следовало переигрывать. В мозгу Кюрелена молнией промелькнула мысль, из-за которой он перестал улыбаться. Вероятно, это было страшное предсказание, коли о нем говорил монах испуганным и отчаявшимся голосом! Он пристально взглянул на Джелми. По лицу монаха ручьями текли слезы. Он сжимал и разжимал руки в приступе отчаяния. Кюрелен подумал: «Нет, не может быть. Этот человек в самом деле решил, что ему представилось ужасное видение!»

Воины в недоумении смотрели на плачущего Джелми, облизывали губы, хмурились и в испуге переглядывались. Шаман презрительно сплюнул в огонь и нахмурился.

Монах продолжал говорить слабым голосом:

— Лучше бы мне умереть, чем увидеть все это, а еще лучше — не родиться на белый свет. Кто может понять ужасную душу человека и после этого продолжать жить? Никто не сможет смотреть на свет солнца, обладая подобными знаниями! Если я продолжу жить, это будут дни мук, печали и бесконечных страданий.

Воины что-то бормотали, пытались что-то понять с помощью соседей. Кюрелен по-настоящему испугался и резко дернул Джелми за подол халата. Шаман оживился, и в его глазах засверкали злобные искры. Есугей, простая душа, ничего не понимал и нервно пощипывал нижнюю губу.

Джелми ни на кого не обращал внимания, а рыдал еще сильнее и в отчаянии сжимал и разжимал руки.

— Зачем Бог дает жизнь своим сынам на земле? Отчего они умирают? Их голоса заглушает шум ветра, а отпечатки ног засыпают вечные пески пустынь. В текущих ручьях не остается отпечатков. То же самое можно сказать и о скалах. По пыли шествуют кровавые легионы сумасшедших ненавистников и уничтожителей людей. Где они пройдут, там вырастают знамена проклятых; где они говорят, там слышны крики хищников, старающихся уничтожить мертвецов. Пламя ненависти разрушает посаженное в землю зерно. Железные шаги растоптали урожайные виноградники, а вместо вина текут реки отравленной жидкости. Все хорошее гниет в земле, а дурное превращается в вечные мечи смерти.