Анатолий Гончаров - Император умрет завтра Страница 13

— Не могу скрыть, ваше величество, — ответил Барсков. — Не исключаю иных версий, но скорее всего прадедом вашего величества был граф Салтыков. Слава тебе, Господи! — воскликнул Александр III, истово перекрестившись. Значит, во мне есть хоть немножко русской крови!..

Ничего этого у академика Тарле прочитать нельзя. Академик Тарле ненавидит русскую историю. Но русская история это не принцесса Вюртембергская — ей на конюшне подол не задерешь. Любишь ты ее или ненавидишь — она есть громадная часть истории общеевропейской и мировой. Не надо любить, историю чтить надо. Это зеркало всех явлений. А Тарле молодости лет поклонялся «культу героев» Томаса Карлейля, которые якобы и являются единственными творцами истории. Позже поумнел и отказался от Карлейля. И от Томаса Мора отказался с его утопическим «островным социализмом». И к чему пришел, коллекционируя анекдоты?

К масонским играм пришел приват-доцент Тарле. Вместе с Луначарским, Щеголевым, Богдановичем. И куда они его привели, эти игры? К аресту и высылке из Киева в Варшаву. Гуманность царского правительства не имеет аналогов в мире. Поэтому сегодня Россия не имеет царского правительства. Хотя пользовались его гуманностью все кричавшие о свирепости самодержавия. «Уврачевали Россию», как любил повторять Троцкий, никогда не рассматривавший ее в сфере сколько-нибудь протяженного в двадцатый век исторического процесса. Результат и тут известен: Россия отряхнулась и идет дальше, а Троцкого, как прокаженного, прогнали из всех стран, пока он огромными усилиями не отыскал себе места под мексиканским солнцем.

Обратимся к фактам биографии товарища Тарле. Масонская карьера рухнула в январе 1930-го, когда он был арестован снова, на сей раз советской властью. Обвинения предъявлены серьезные: в библиотеке Академии наук двенадцать лет скрывали от правительства подлинные экземпляры отречения от престола Николая II и его брата, великого князя Михаила Александровича. С какой целью? Или материалы Департамента полиции, Корпуса жандармов, Охранного отделения и контрразведки, касающиеся, в частности, деятельности масонских лож в России, — зачем они советским академикам? Чтобы глубже понять народный характер Великой французской революции?

«Ослов и ученых — на середину!» Тарле показал следствию все, что знал, и назвал всех, кого знал по этому делу, получившему название «академического». Потому и наказание определили минимальное — пять лет ссылки в Алма-Ату. Подальше от «Общества друзей Великой французской революции». Случайно ли именно туда, где незадолго до Тарле отсиживался Троцкий? Нет, не случайно. И товарищ Тарле знал, что не случайно. Охотно и полезно сотрудничал с органами и уже в 1932-ом — правда, только в декабре — вернулся в свою ленинградскую квартиру, стал членом Государственного ученого совета. Это означало, что прощен. Но это не означало реабилитирован. Он должен понимать разницу. Понимает ли?

Поставим вопрос по-другому. У товарища Тарле есть серьезные претензии к советской власти? Таких претензий у него быть не может. Советская власть дает ему больше, чем должна была давать по справедливости.

А у советской власти есть претензии к товарищу Тарле? Плохо, если сам академик не задумывается над этим вопросом. Почему, к примеру, он на протяжении стольких лет регулярно посещает так называемые «никитинские субботники», но не спешит открыто высказаться против масонской подоплеки этих сборищ? Товарищ Булгаков тоже побывал там и отозвался вполне определенно: «Затхлая, советская, рабская рвань». Возразить ему можно только в одном: рвань там — антисоветская. Но товарищ Булгаков не принимал на себя обязательств строго отделять одно от другого. Товарищ Тарле принял такие обязательства. Булгаков писатель мистический, он по-своему обличает недостатки и уродливые явления в советском обществе, академик Тарле вообще не видит этих недостатков. Почему он их не видит? Считает советскую власть идеальной? Или не отделяет достоинств от недостатков, потому что презирает предмет в целом?

Приват-доцент Тарле ненавидел русскую историю.

Советский академик Тарле упрятал эту ненависть в анекдоты.

Однако соль любого анекдота в том, что все вылезает наружу, как любовник из-под кровати, — в самый неподходящий момент. И тут уже можно смеяться. Могущественный диктатор Франции и повелитель Европы выглядит у Тарле в серьезнейшем по тем временам вопросе династического брака — полным дурачком. Фигаро здесь — Фигаро там. Мечется между русской принцессой Анной Павловной и австрийской эрцгерцогиней Марией-Луизой, терзаясь пугающей мыслью: а ну как откажут жениху? Не придется ли прусскую королеву выменивать у Фридриха за Магдебург?

Русский двор, утверждает Тарле, отвечал уклончиво, а затем и вовсе настоял на отсрочке, сославшись на молодость принцессы Анны. И якобы взбешенный Наполеон в тот же день запросил австрийского посла в Париже Меттерниха, согласен ли император Франц отдать ему свою дочь Марию-Луизу?

Спектакль это был. Недоступный, видимо, академическому пониманию. Не домогался Наполеон австриячки, которая когда-нибудь тоже не погнушается обер-конюхом или гофкурьером. Это император Франк навязывал ему через Меттерниха свою шестнадцати летнюю дочь хотя бы «в качестве незаконной супруги». И не существовало в природе более подходящего исторического варианта, чем породнение Бонапарта с Романовыми. Наполеон сознавал это. И Александр тоже. Узнав от русского императора во время следующей встречи в Эрфурте, что существует даже какой-то манифест Екатерины II, подтверждающий незаконное рождение Анны Павловны, Наполеон тем не менее еще колебался. Но рисковать было нельзя. Невозможно даже представить, какой страшный удар обрушился бы на него, если бы по прошествии лет и при благополучном появлении наследника всплыли вдруг документы о настоящем отце русской принцессы — обер-шталмейстере Муханове, который-то и звания статс-секретаря удостоился только ради того, чтобы получить право личного доклада императрице. О чем докладывать? Карета подана и кони бьют копытом?.

Такие документы всегда таят в себе реальную возможность государственного переворота. Омасоненные академики знали, что делали, когда прятали подлинник отречения Николая II. Нет документа — нет отречения. А свой Романов всегда найдется.

Рисковать Наполеону в таком деле никак нельзя было. Мало того, что сам он, собственноручно одевший на себя корону французского императора, имел довольно низкое происхождение, так еще и в имератрице обманулась бы Франция. Скандал! На троне восседают сын корсиканского адвоката и дочь русского конюха! Во имя чего он принес в жертву свою любовь к Жозефине?

Вовсе не обращаться к русскому двору с предложением о династическом браке тоже нельзя. Вся Европа напряженно следила за развязкой и ожидала этого шага, нисколько не сомневаясь, что так оно и будет. И более всех сокрушалась Англия, для которой подобный брак обещал стремительный закат Британской империи. Промолчать и не заметить русской невесты — означало бы поставить в трудное положение Александра I, который вынужден будет рассматривать это как косвенное оскорбление фамилии. И вот он, первый клин, вбитый в союз России и Франции. А уж загнать его поглубже — Англия нашла бы способ.

Оставалось только разыграть совместный спектакль с торжественными заседаниями высших сановников фанцузского двора по вопросу нового брака и деликатными отговорками со стороны двора русского. Наилучшим выходом из такого тупика явилась бы личная просьба матери великой княжны об отсрочке: дайте, дескать, время ввести в разум девицу, которая еще в куклы играет. Такая просьба и последовала от матери-императрицы Марии Федоровны. Девять дней игрался этот спектакль для Европы, пока Наполеон ждал доставки из Петербурга официальной просьбы об отсрочке. А получив обещанное, тотчас же обратился к австрийскому двору и пренебрежительно отмахнулся от бурных изъявлений восторга и благодарности Франца I, последнего императора «Священной Римской империи» Габсбургов, проигравшего Наполеону четыре войны подряд. Менее всего в этой брачной ситуации Наполеона интересовала эрцгерцогиня Мария-Луиза, с которой он даже не пожелал увидеться до свадьбы. Но других-то держав на континенте не было. Значит, и других невест тоже.

Напрасно академик Тарле, сославшись в одном-двух местах на крайне отрицательное отношение Наполеона к роли женщины в политике и государстве, практически исключил влияние этой роли на жизнь и судьбу самого Наполеона. Недопустимый подход для историка. Что с того, что Бонапарт, воспитанный на патриархальных корсиканских устоях, видел в женщине к только женщину? Сами-то они интересовались им отнюдь не как мужчиной. Во Франции испокон веку едва ли не все важнейшие государственные вопросы решались через фавориток. И Наполеон Бонапарт здесь не стал исключением.