Дочь понтифика - Дарио Фо Страница 13

– А вы долго были вместе?

– Прошу тебя, хватит вопросов. Когда ты пришел в этот дом, мы случайно обнялись. С тех пор – а времени прошло уже немало – мне все кажется, что это случилось неслучайно. Знаешь, что я тебе скажу? Ты самый раскрасивый красавец из всех красавцев Италии. Ты подумал обо мне: «Настоящая королева!» А сам – настоящий король. Вот за кого я хотела бы выйти замуж, с кем заниматься любовью!

– Боже мой! Правда? – молодой человек перевел дыхание и воскликнул: – Давай!

Утром они просыпаются, не размыкая объятий. Немного отодвинувшись, долго разглядывают друг друга.

Затем она встает в изножье огромной кровати и шепчет:

– Господи! Если на тебя, обнаженного, смотреть сверху, а не снизу или сбоку, ты еще красивее. Ты из каких будешь, неаполитанец?

– Не скажу. Не хочу тебя огорчать. Боюсь, мой отец и дядья никогда не позволят мне жениться на тебе.

– Ну же, быстрей говори, из какой ты семьи!

– Из Арагонской.

– Арагонской? Боже мой! Это ж неаполитанская королевская фамилия!

– Я внебрачный Арагонский.

– Я тоже внебрачная.

– Чья же?

– Борджиа.

– Борджиа? О святая Мадонна!

Земные пути и звезды небесные

Папа стоит у окна в своем кабинете и громко зовет:

– Гертруда!

Молодая монахиня входит, склонив голову:

– Вы меня звали, ваше святейшество?

– Да. У меня к тебе серьезное поручение.

– Надеюсь, сумею выполнить его наилучшим образом. Слушаю, святой отец.

– Скоро – думаю, что уже сегодня – прибудут два очень важных для меня человека. Один – поляк, но он прекрасно говорит по-итальянски, второй – из Феррары, учитель первого, который стал уже известнее, чем наставник.

– Иногда бывает и так.

– И нередко. Поляка зовут Коперник, он изучает звезды. Второй, по имени Новара, мало того что астроном и математик, так еще и знаток древнегреческого языка.

– Для меня большая честь встретиться с такими людьми.

– Для меня тоже. Но перейдем к делу. Тебе надо будет провести их в этот кабинет как можно незаметней – мне ни к чему любопытствующие носы, которых кругом, сама знаешь, тьма тьмущая. Хочу поговорить с учеными без посторонних.

– Будет исполнено, святой отец. Я немедленно отправляюсь к воротам дворца и буду неотступно ждать ваших гостей. Будьте так добры, повторите их имена! – с этими словами она достает из кармашка блокнот и карандаш.

Николай Коперник

– Нет! Ничего не пиши! – машет руками Александр VI. – Держи все в памяти, я не хочу, чтобы сохранились какие-нибудь записи. Любое записанное слово, попав не в те руки, может быть использовано самым опасным образом. Ты ведь понимаешь, о чем речь?

– Вы правы, ваше святейшество! – и она выходит из кабинета.

Понтифик присаживается к письменному столу, но монахиня тут же возвращается:

– Простите, святой отец.

– Ты что-то забыла, Гертруда?

– Нет, ваше святейшество! Но они уже приехали, поднимаются по лестнице.

– Бог мой, ну и скорость! Хорошо, встреть их на верхней площадке с подобающим почтением и веди ко мне.

Не проходит и минуты, как в кабинет понтифика вслед за монахиней входят двое ученых.

Тот встает и идет им навстречу:

– Добро пожаловать, друзья мои. Вы прибыли даже раньше, чем я ожидал.

– Узнав, что вы хотите нас видеть, – говорит старший, – мы не могли не поспешить.

– Я думаю, что вы, – предполагает папа, указывая на говорящего, – господин Новара, а молодой человек – ваш ученик, Коперник. Угадал?

– Да, так оно и есть.

– Присаживайтесь.

Монахиня поспешно пододвинула два стула, а сама отошла к дверям и встала там.

Новара, сев, сказал:

– Простите, ваше святейшество, но прежде чем начать беседу, мы хотели бы узнать, почему вы выбрали именно нас, двух астрономов, чтобы обсудить вопросы, касающиеся религиозной реформы?

– Отвечу вопросом на вопрос. Как вы догадались, что речь пойдет о важнейших для меня и церкви проблемах?

– Тут и догадываться нечего, – ответил поляк. – Не одна лишь Италия, но и вся Европа только и знает, что судачить о ваших планах.

– Но мы никак не можем постичь, – добавляет Новара, – чем земному наместнику Бога могут быть интересны соображения ученых, чьи мысли целиком устремлены к небесному своду – не к земле?

– Вы сами говорите: мысли устремлены к небесам, а где, как не на небе, Бог? Вот то-то. Кроме того, в Каталонии, откуда я родом, есть древнее поверье: «Если хочешь узнать, как быть в трудную минуту, можешь отправиться к колдуну, прорицающему по внутренностям курицы, или к колдунье, которая читает по глазам и биенью пульса, но самый верный совет даст тот, кому ведомы тайны звезд». К тому же сдается мне, уж вы-то, маэстро Новара, помимо астрономии наверняка хоть чуть-чуть да подрабатываете астрологией.

Ученые кивнули: мол, ваш ответ принят, святой отец.

Маэстро Новара

Папа продолжает:

– Приступим к сути. Раз уж мои планы, направленные на изменение – можно сказать, полное – всей церковной системы, так хорошо и широко известны, мне бы хотелось знать, что об этом думаете вы.

– Говоря начистоту, – отвечает Новара, – нам с трудом удалось раздобыть копию вашей речи на консистории, и, прочитав ее, мы были поражены.

– Попрошу без обиняков, у нас слишком мало времени. Задумана решительная перестройка здания. Однако, как только к ней приступили, послышались треск и скрип, кое-что перекосилось и даже произошло несколько частичных обрушений – не скрою, весьма значительных. Некоторые считают это дурным предзнаменованием.

– Что ж тут хорошего, ваше святейшество, но при столь капитальном ремонте трудно заранее предусмотреть все мелочи, – говорит Новара.

Тут наступает очередь молодого поляка:

– Если вы позволите, святой отец, я считаю ваш проект, по-научному говоря, несбалансированным.

– То есть?

– В физике этот термин используется для обозначения феномена, который приводит к потере равновесия, что может привести к тотальному перевороту.

– Четкое определение. А вы что скажете, Новара?

Тот кривит губы в неопределенной улыбке:

– Если вы ждете от меня предсказаний, святой отец, то придется повременить и дождаться ночи – при свете дня звезды плохо видны.

Папа не может сдержать смех:

– Ха-ха-ха!

– Наш понтифик, – вновь вступает в разговор Коперник, – понимает шутки. Это радует. Значит, нас не собираются сразу же после аудиенции передать в руки святой инквизиции.

Александр VI отмахивается, показывая этим жестом, что готов слушать дальше.

– Простите, ваше святейшество, – продолжает поляк, – под скрипом и обрушениями вы, как я понял, имели в виду непонимание и очевидное сопротивление со стороны ваших ближайших соратников