Робин Янг - Крестовый поход Страница 14

— Приведи его ко мне.

Дзаккария ушел. Великий магистр завершил молитву «Отче наш», закрыл молитвенник. Успел положить обратно в ларец, как в дверь постучали. В покои вошли Дзаккария и гость. Гийом кивком отпустил рыцаря-сицилийца, и тот закрыл за собой дверь.

— Приветствую вас, сеньор магистр, — произнес Анджело Виттури. Его смуглое красивое лицо было высокомерно бесстрастным. — Я рискнул посетить вас, несмотря на происшествие на пристани.

— В этом городе вести разносятся быстро. — Гийом сухо улыбнулся.

— Это хорошо, что быстро, сеньор, потому что весть нас встревожила.

— Нельзя было подождать день-два? — Гийом направился к столу, где стоял кувшин с вином.

— Нет, сеньор, ждать было нельзя. Завтра я отбываю в Египет. — Гийом предложил ему кубок, Анджело отрицательно покачал головой. — На встречу с человеком, о котором я говорил вам во Франции.

— Так он согласился? Я удивлен. Не думал, что тебе удастся склонить его так легко. — Гийом глотнул вина.

— Это было не трудно. Он недоволен своей жизнью.

— И что тебя привело сюда, Виттури?

Анджело помрачнел. Ему не нравился резкий тон великого магистра.

— Хотел убедиться, что ничего не изменилось. — Он пожал плечами. — Что вы не передумали.

Гийом усмехнулся:

— Тебе и твоему отцу не стоило бы подвергать мои слова сомнению. Я ими не бросаюсь.

Анджело кивнул:

— Мы всего лишь озабочены тем, чтобы все получилось. Попытка будет единственной. Вы уже решили, кого пошлете?

— Конечно, нет. Это можно сделать, только подобрав здесь людей, достойных доверия. Но у нас ведь еще есть время?

— Да. У нас еще достаточно времени.

Гийом посмотрел венецианцу в глаза, хищные, как у акулы, и тронул пальцами лоб. Голова болела настолько, что путались мысли.

— Тогда давай на сегодня закончим разговор, Виттури. Я буду выполнять свои обязательства, ты свои.

Анджело с поклоном покинул покои, а Гийом двинулся к окну.

Этот молодой человек ему не понравился при первой встрече, и вторая мнения не изменила. Гийому очень не хотелось иметь дела с этими купцами, но то, что они предложили, было важнее. Игра затевалась опасная, и его одолевали сомнения, но он уже не в первый раз отодвинул их в сторону, повторяя про себя: «У меня надежные союзники — король Эдуард, король Карл, папа Григорий, — они не позволят, чтобы Святая земля пала под натиском сарацинов; когда придет время, они поднимут Запад, я в этом уверен».

Он посмотрел в окно на тысячи мерцающих факелов, освещающих спящий город, как звездные небеса. Если все пойдет по плану, скоро начнется война с мусульманами.

— Мы сделаем то, что должны сделать, — произнес он тихо и еще тише добавил: — И да простит нас Господь.

7

Аль-Бира, Северная Сирия 26 февраля 1276 года от Р.Х.

Из зарослей тростника в небо воспарили стаи птиц. Рассветную тишину разорвал завывающий боевой клич тысячи глоток, а следом в стены аль-Биры полетели огромные валуны. Это дали залп выстроившиеся в боевом порядке семьдесят осадных орудий. И тут же управляющие катапультами воины-китайцы их перезарядили, вложив в кожаные пращи новые валуны. Залпы следовали один за другим. Время от времени воины заменяли валуны бочонками с горящей смолой, и тогда небо освещало зарево.

К шеренге катапульт медленно подкатывались три широкие деревянные платформы с диковинными сооружениями, похожими на сказочных чудовищ. В каждом было два уровня. На нижнем, защищенном деревянными перекрытиями, на коленях притаились лучники-сельджуки, нацелив стрелы в щели между досками. На верхнем уровне каждой башни под тяжелой деревянной крышей согнулись десять воинов-монголов в пластинчатых доспехах, напоминавших рыбью чешую. В руках они сжимали готовые к бою булавы и мечи. Следом двигались шеренги пеших воинов с длинными лестницами. На них были доспехи полегче, из дубленых воловьих шкур. Они шли, забросив на плечи щиты. У каждого на поясе болтался меч. За последние несколько дней воины сильно исхудали. Неожиданно свалившаяся на войско болезнь — свирепая рвота и понос — унесла около тысячи, остальные кое-как оправились и сейчас были в строю. Коричневая кожаная масса монголов местами расцвечивалась яркими плащами и тюрбанами полков сельджуков и иракцев.

Вскоре со стен донеслись крики раненых мамлюков. В ответ их лучники пустили в монголов затемнивший небо каскад стрел. Стрелы отскакивали от щитов, впивались в землю и людские тела. За городскими стенами испуганные люди собирались в мечетях и молились. Громко плакали дети.

Поставленный Бейбарсом в аль-Бире после захвата города у монголов одиннадцать лет назад гарнизон мамлюков был привычен к осадам. Набеги случались часто. Но на этот раз все было иначе. Монголы хорошо узнали слабые места обороны мамлюков, сосредоточили все усилия на них и преуспели. Не помогло даже прибывшее две недели назад подкрепление из Алеппо.

Мамлюки на стенах заряжали манджаники и аррады, метательные машины, воздвигнутые на башенных платформах. В приближавшееся войско летели камни и метровые дротики, легко пробивавшие кожаные доспехи пехотинцев с лестницами. Воины падали, роняли лестницы, но их подхватывали другие, переступали через мертвых и продолжали движение.

Камни, пущенные мамлюками со стен, наносили меньший урон, чем дротики. Повредить деревянные сооружения монголов они не могли. Набитая сеном мешковина ослабляла удары. Когда камень попадал в башню, она лишь содрогалась. Прошедший недавно проливной дождь быстро превратил землю в вязкую трясину. Монголы увязали в серой зловонной грязи, скрипели зубами от боли в руках, но продолжали тянуть осадные башни, упорно продвигаясь к аль-Бире.

Когда первые осадные башни монголов достигли стен аль-Биры, Ишандьяр со своим войском находился меньше чем в четверти мили от города. Сквозь облака дыма он увидел, как из башни стали выпрыгивать воины. В считанные мгновения к стене прислонили две лестницы, а еще через несколько по ним начали взбираться люди. Наступление остановила бочка с горящей смолой, пущенная катапультой с угловой башни. Атакующие полетели вниз, пылая как факелы. Ишандьяр теперь мог лишь слышать крики, видеть мешал дым.

Он повернулся к стоявшим рядом двум эмирам:

— Готовьте людей.

— Надо ли показывать себя врагам так скоро? — засомневался один.

— Они нас все равно увидят.

Пока войско мамлюков скрывали крутые берега Евфрата. К тому же они истребили все сторожевые посты монголов, так что предупредить об их приближении никто не мог. Но впереди берег становился пологим. Ишандьяр повернулся, оглядел ощетинившееся копьями войско. Воины успокаивали коней, пили из бурдюков воду, подтягивали доспехи. Кроме его четырехтысячного полка, там стояли полки двух эмиров и полк из Алеппо. Всего их было двадцать тысяч, но это составляло лишь две трети от войска монголов.

Со стороны города продолжали доноситься глухие удары камней о стены и крики людей.

— Если мы пойдем сейчас, — сказал Ишандьяр, — когда они начали штурм, то можем застать их врасплох. Медлить нельзя.

— Я согласен, — отозвался второй эмир.

Ишандьяр кивнул:

— Я двину своих к стенам, а вы заходите с тыла. И да пребудет с вами Аллах.

Эмиры вскочили на коней и рванули вдоль строя, хрипло выкрикивая приказы пехоте и конным всадникам, бедуинам и воинам, несущим горшки со смертоносной нафтой. Ишандьяр отдал несколько коротких приказов своим атабекам и вскинул саблю.

— Аллах акбар!

Пришпорив коня, он ринулся вперед по пологому песчаному берегу. За ним последовали конники и пешие воины.

Появление мамлюков вызвало в рядах монголов тревогу. Затрубили горны, забили барабаны. Их конники, наблюдавшие за штурмом в задних рядах войска, побежали к своим лошадям, хватая копья и шлемы, с тревогой посматривая на приближавшуюся тучу пыли.

Теперь стен достигли и остальные осадные башни. Воины с верхних уровней ринулись к лестницам, размахивая булавами и мечами. Лестниц уже стояло шесть. Мамлюки на стенах пытались их столкнуть, но падали, сраженные стрелами лучников-сельджуков с нижних уровней. Монголы упорно карабкались вверх, убитых тут же сменяли другие. Они лезли и лезли, рыча, отплевываясь, не обращая внимания на боль, срываясь с перекладин.

Первыми из войска Ишандьяра линии монголов достигли бедуины, похожие в своих цветистых плащах и куфиях на полчище рассвирепевших ос. В ход у них шло все — стрелы, сабли, кинжалы, камни. Вот уже несколько катапульт замолкло. Воины-китайцы пали, жестоко порубленные бедуинскими саблями. Ишандьяр бедуинам не доверял. Они часто переходили на сторону врага, если он оказывался сильнее, за что получали долю от награбленного. Но теперь, наблюдая за ними, он довольно улыбнулся. Бедуины были ловкими бойцами, и монголы сейчас испытали это на себе в полной мере. Издавая воинственные крики, бедуины двинулись к лагерю, круша все на своем пути, не давая пощады ни раненым, ни больным. Швыряли горящие головешки в шатры, те вспыхивали как бумага. Некоторые монголы обратились в бегство, несмотря на окрики командиров.