Узник Кардиффа - Виктор Васильевич Бушмин Страница 14

Все, вроде бы, шло пока гладко, спокойно и почти по плану Робера. Люди де Биго, следившие за его передвижениями по стране, значительно ослабили свою «хватку», окончательно поверив в то, что граф Таррагона есть самый обыкновенный зевака из далекой и полудикой Испании, приехавший к ним снискать лавры, почет, да заодно ума-разума поднабраться.

Единственное, что продолжало беспокоить Бюрдета – злополучная и случайная встреча в Тауэре с Гийомом де Ипром. Робер прекрасно понимал, что его старый боевой товарищ по Фландрии вполне мог его и не узнать, ведь прошло уже столько лет, его лицо было почти до неузнаваемости обезображено огромным шрамом, но де Леви (вернемся и мы к его настоящей фамилии) чувствовал, что не все будет идти также гладко.

То, что де Ипр теперь служил дому де Блуа, также сильно беспокоило его. Филипп помнил ту обиду, нанесенную им графу Тибо и, в особенности, его среднему брату Стефану на том злополучном рыцарском турнире, когда его, наивного и доверчивого провинциала, так ловко и цинично «оприходовал» король Людовик, превратив на какое-то время в свою разменную фигуру в длительной шахматной партии, имя которой ПОЛИТИКА И ВЛАСТЬ.

– Эти люди так просто обиды не прощают… – однажды тихо вслух прошептал он.

– О ком это вы, хозяин?.. – Абдалла, ехавший слева от него и ставший невольным слушателем этой вылетевшей фразы, очень обеспокоился.

– Ни о чем, мой верный Абдалла… – граф натужно улыбнулся и похлопал того по плечу. – Все просто прекрасно…

– Повелитель… – юноша беспокойно блеснул глазами. – Мой род всегда славился преданностью и тем, что нам можно доверить самые важные или сокровенные секреты.

– Благодарю за напоминание. – Филипп (Робер) крепко сжал руку юноши. – Именно поэтому я и выбрал тебя…

– Хозяин, мы оба лишь рабы Всевышнего, который уже все предрешил и предначертал в книгах наших судеб…

– Изумительные слова, Абдалла! – Де Леви расслабился. – Скоро будет Кембридж. Тебе будет весьма интересно ознакомиться с его соборами и храмами. Некоторые из них были построены, по слухам, еще древними римлянами… – Филипп подмигнул и с хитрецой во взгляде спросил сарацина. – Надеюсь, Абдалла, к римлянам у тебя сильных претензий нет?..

– Что вы, повелитель. – Юноша засмеялся тем искренним и задорным смехом, на который способны лишь молодые и счастливые люди. – Римляне, – он поправил себя, – древние римляне – весьма умные и полезные люди… – Абдалла кашлянул в кулак, – были. Не чета тем, кто сидит и беснуется в их древней столице теперь.

– Не суди их, мой верный Абдалла… – вздохнул де Леви. – Бог им всем судья…

– Повелитель, – сарацин пристально посмотрел в глаза де Леви, – ведь наше дело правое?..

– Будем считать так. – Филипп поежился. – Так проще жить. Потомки разберутся…

– Аллах Акбар… – Абдалла провел ладонями по лицу и поднял глаза к небу.

– Господь нам в помощь и защиту… – Филипп перекрестился…

Англия. Кембридж. Церковь Сен-Мишель. Вечер 16 октября 1133г.

Собор Кембриджа поражал своей красотой и какой-то трудно передаваемой мощной энергетикой, наполнявшей огромное и внушительное сооружение. Яркие лучи осеннего солнца проникали в церковь через большие витражи, раскрашивая внутреннее убранство золотыми, лазурными и красными пятнами, отражались в блеске золота, искрились на священных сосудах и религиозных символах, подавляя гостя всесильным и бесконечным могуществом Бога и католической церкви, утвердившейся на этих благодатных землях много веков назад.

Филипп стоял на коленях и, опустив голову, тихо шептал слова молитвы, адресуя их Творцу, его Небесному воинству и прося, нет!.. вымаливая прощения у всех живых, кого он увлек за собой в эту опасную и практически неисполнимую авантюру.

Абдалла под пристальным и строгим присмотром трех скандинавов, которым по большому счету было глубока наплевать на все эти религиозные красоты и величие и которые верили лишь в силу своего оружия и благосклонность своих северных богов, но для видимости, а может и по вере в католицизм, носивших серебряные кресты, открывши рот любовался внутренним убранством собора Сен-Мишель.

Де Леви встал и, подойдя к огромной чаши со святой водой, собрался её зачерпнуть ладонью, когда какой-то человек в старом и местами залатанном коротком гамбезоне зачерпнул ладошкой воду и услужливо протянул рыцарю, предлагая обмакнуть в неё пальцы, для того чтобы рыцарь смог осенить себя святым крестом.

Филипп вздрогнул, но поборол секундный приступ раздражения и брезгливости, вызванный видом грязной лапищи этого наглого простолюдина, слегка смочил кончики пальцев и перекрестился, поблагодарив доброго христианина.

Он резко повернулся и направился к алтарю, но незнакомец внезапно крепко схватил рыцаря за рукав его парадного гамбезона.

– Сегодня не подаю… – спокойно произнес Филипп, думая, что перед ним обычный церковный попрошайка.

– Мессир Филипп! Это вы! Господи! Вы, значит, живы?!.. – с искренней радостью произнес незнакомец.

– Ты обознался… – побледнев, ответил де Леви, но рука его машинально залезла в поясной кошель и, зачерпнув внушительную горсть серебра. Он вложил серебро в ладонь воина, сжал ее и прибавил. – Ты обознался, добрый христианин. Меня зовут Робер…

Тот сунул серебро в карман гамбезона и буквально повис на руке де Леви:

– Мессир! Мессир де Леви! Вы меня, скорее всего, не помните… – он мелко тряс плечо рыцаря. – Я был копейщиком и служил в войске покойного графа Гийома.

Воин воздел глаза под своды собора и перекрестился.

– Еще раз повторяю тебе – ты обознался… – Филипп быстро пробежал глазами по собору, опасаясь быть подслушанным посторонними людьми.

– Нет же, нет! Мессир де Леви! Я, Пьер. Помните, я тогда прикончил по воле вашей милости того ублюдка-арбалетчика, осмелившегося сразить его светлость графа Гийома Клитона?! – воин заискивающе вглядывался в глаза рыцаря, словно пытаясь в них прочесть ответ. – Даже ваш жуткий шрамище сначала смутил меня, но глаза-то и голос не изменился! Господи! Как же я рад встретить здесь, в глуши доброй Англии, такого великого воина…

– Спасибо, Пьер… – Филипп потеплел немного, но все равно не признавался. – К моему горькому сожалению, ты все-таки обознался. Я никогда не воевал под стягом покойного графа Гийома. Я недавно прибыл из Испании, где воевал с сарацинами… – Он снял с пояса свой кошель и протянул его. – Ступай, помяни память покойного графа Гийома и всех добрых христиан, погибших в битвах…

– А-а-а! Понял… – понизив голос до шепота, ответил Пьер. – Вы тут решили того, просто