Дом царя Давида - Александр Александрович Метлицкий Страница 14

— А что вы скажете господин Хушай?

Хушай поклонился Аталии.

— Моя госпожа я здесь не как представитель царя Давида. У меня свой интерес чтобы Экрон оставался грозным соседом. И потому союз трех городов станет такой угрозой, что израильтяне пойдут на переговоры.

Реи проводил Итму и Хушая, а Аталия удалилась к себе. Это решение нужно было принять ей самой. Поэтому она целый месяц исследовала древние манускрипты и советовалась со жрецами. Весной на большом собрании всех князей Филистимских Аталия была избрана верховной жрицей Дагона.

Иоав несколько раз просил царя вернуть Авессалома но Давид отказал. Про Авессалома больше не говорили во дворце. Братья и сестры избегали разговоров про беглого брата. Маана мать авессалома также ничего не говорила. Ни одна из двух жен Авессалома не просила о милосердии. Жены Авессалома уехали в Гешур.

Давид не хотел больше слышать про своего сына, но в Иерусалиме, во дворце, наполненном женщинами и другими честолюбивыми людьми, интриганами, сплетниками, слухи расползаются быстро. Авессалом убил его своего брата. Давид не собирался такое прощать.

Но дворец и Иерусалим словно померк без красоты и взрывов смеха Авессалома. Однажды на приеме по случаю визита царя Хамата Авишай рассказал историю.

— Сановник царя Хамата рассказал одну историю, которую сам наблюдал. Царь провел учет со своими советниками и призвал выплатить все долги своих рабов. Когда он стал собирать долги, к нему привели человека, который был должен ему 10 000 талантов. Но поскольку ему нечем было заплатить, царь приказал продать его самого, его жену и детей, а также всё его имущество и выплатить долг. Тогда этот раб упал на колени и стал его умолять: «Подожди немного, и я всё тебе выплачу!» Сжалившись, царь отпустил раба и простил ему долг. А этот раб вышел от него, нашёл другого раба, который задолжал ему 100 шекелей, схватил его и стал душить, говоря: «Верни мне всё, что должен!» Тогда тот раб упал на колени и стал его умолять: «Подожди немного, и я всё тебе верну!» Но первый раб не захотел ждать, а приказал бросить его в тюрьму и держать там, пока он не вернёт долг. Когда другие рабы увидели, что случилось, это их сильно огорчило. Они пошли и рассказали обо всём царю. Тогда царь позвал того раба и сказал: «Злой раб, когда ты умолял меня, я простил тебе весь долг. Разве тебе не следовало проявить милосердие к своему товарищу, так же как я проявил милосердие к тебе?» И разгневанный царь приказал бросить его в тюрьму и держать там, пока он не выплатит всё, что должен.

Взрывы смеха сопровождали рассказ. Но кто-то смеялся особенно прерывисто. Так смеялся когда-то Авессалом.

Давид поискал глазами того, чей был смех, — это оказался Адония. Он подражал манере своего брата.

— Что с Авессаломом? — спросил у него Давид, так как он знал, что Адония, как Иоав и Фамарь, обменивались с ним новостями через гонцов.

— Его старший сын, которому три года, умер. Его вторая супруга родила дочь, которую зовут Фамарь, — ответил Адония, немного сконфуженный тем, что отец уловил его сходство с Авессаломом.

Давид кивнул головой и задумался. Иоав заметил эту тень на его лице. Иоав уловил намек на то, что Давид стал скучать по сыну Авессалому.

Однажды утром Эфраим сообщил Давиду, что старая женщина просит встречи с царем; она говорила, что хочет изложить ему очень важное дело.

Он ее принял. Она странно укутала свою голову повязкой, как будто это была отрезанная голова. Старая, но еще крепкая, она простерлась перед Давидом.

— Помоги, мой царь! Я молю о твоей помощи! — стонала она.

— Что такое!

— Я вдова, мой муж умер. У меня, твоей служанки, было два сына. Они подрались в поле, но разнять их было некому. Один ударил другого и убил его. И теперь все родственники ополчились против твоей служанки и требуют: «Выдай нам братоубийцу! Мы убьём его за то, что он отнял жизнь у брата! И мы не посмотрим, что он единственный наследник!» Так они погасят мой последний уголёк и не оставят моему мужу ни имени, ни потомка на земле!

— Иди домой, а я распоряжусь о твоём деле, — сказал Давид. — Если кто-нибудь будет угрожать тебе, приведи его ко мне, и он не доставит тебе больше беспокойства.

— Мой господин, царь, пусть вина будет на мне и на роде моего отца, а царь и его престол невиновны!

— Если кто-то тебе что-нибудь скажет, приведи его ко мне, и он больше тебя не тронет, — пообещал ей Давид!

Она могла уйти на этом, но она осталась.

Она попросила:

— Пусть царь поклянётся своим Богом, чтобы мститель за кровь не убил моего сына и не принёс ещё больше горя.

Он пообещал:

— Клянусь Господом, живым Богом, ни один волос не упадёт с головы твоего сына.

Затем женщина попросила:

— Позволь твоей служанке сказать слово моему господину, царю.

Она была слишком словоохотливой, слишком театральной, и ее история была подозрительна. Давид заинтересовался.

— Говори! — ответил он.

— Зачем же ты задумал подобное против народа Бога? Говоря так, царь обвиняет самого себя, потому что он выгнал сына и не возвращает его. Все мы умрём и будем как вода, вылитая на землю, которую не собрать. Но Бог не отнимает жизнь, он ищет основания вернуть к себе изгнанника. Я пришла сказать это моему господину, царю, потому что люди напугали меня. Твоя служанка подумала: «Поговорю с царём. Может, царь сделает, как говорит его рабыня. Возможно, царь выслушает и спасёт свою рабыню от того, кто хочет лишить меня и моего единственного сына наследства, которое дал нам Бог». Твоя служанка подумала: «Пусть меня успокоят слова моего господина, царя». Ведь мой господин, словно ангел истинного Бога, отличает добро от зла. Пусть твой Бог Иегова будет с тобой!

Обман становился