Орел легиона - Ирина Александровна Измайлова Страница 15

меня об этом спрашивают, я говорю всем: да, я христианин. Теперь ведь за это не преследуют. Почти не преследуют, а здесь, в Британии, так далеко от Рима, и подавно. Да если бы даже это и было по-прежнему опасно, мы не должны скрывать веру во Христа. Но вот насчёт того, как действует на христиан колдовство друидов, я ничегошеньки не знаю! А ты надеешься, что коль скоро я исповедую христианство, то останусь невредим там, где погибли другие?

— Надеюсь, — кивнул Клавдий.

И вновь Зеленоглазый усмехнулся своей особенной, то ли лукавой, то ли печальной усмешкой:

— Хорошо, постараюсь оправдать твои надежды.

Когда же наместник, попрощавшись с гостем, отвернулся и зашагал назад, к дому, Дитрих прошептал чуть слышно:

— И если ты прав, Клавдий, то буду надеяться, что остался невредим и кое-кто из двух когорт Девятого легиона. Надеяться и молиться, чтобы это было так!

Глава 6

ЦЕНТУРИОН ЭЛИЙ, ЕГО ДРУГ И ЕГО ВОЛК

Элий Септимий Катулл, отставной центурион шестой когорты Седьмого легиона, оказался крепким на вид мужчиной, почти одних лет с Дитрихом, ну, возможно, на пару лет старше. Он прихрамывал на правую ногу — её раздробило колесо вражеской колесницы во время жестокого боя. Это произошло возле одной из приграничных крепостей, где несла службу шестая когорта.

Сухощавый, даже поджарый, Элий был настоящим римлянином, хотя и прожил теперь уже большую часть жизни в Британии. Густой загар сельского жителя не добавил слишком много к его природной смуглоте, и серые глаза казались на фоне этой смуглоты совсем светлыми.

— Я знаю обо всём, что приключилось, — коротко сказал Элий Катулл, указывая своему гостю на кресло, поставленное возле невысокой ограды террасы. — Садись, отдохни с дороги. Ты голоден?

— Нет. Спасибо.

Дитрих уселся в кресло и посмотрел на раскинувшийся перед ним живописный вид: обширное поле, покрытое изумрудными всходами, а за ним — уже отцветший яблоневый сад. Неслышными шагами на террасу поднялась жена Элия, красавица британка, в вишнёвом платье и полупрозрачном покрывале, скользившем с тугого узла огненно-рыжих волос, сколотых на затылке тремя гребнями. Она принесла и поставила прямо на широкий парапет ограды высокий кувшин да пару глиняных стаканов.

— Подслащённая вода, — произнесла матрона[25] негромким мелодичным голосом. — Может быть, нужно было принести вина, а, Элий?

— Если только этого хочет наш гость. — Отставной центурион посмотрел на жену взглядом, в котором смешались нежность и гордость — он явно был всё ещё влюблён в женщину, с которой прожил более двадцати лет.

— Гость с удовольствием выпьет воды, — произнёс Дитрих и первым взял стакан. — Спасибо, госпожа.

— Спасибо, Лакиния! — поблагодарил жену Элий Катулл. — А теперь мы с гостем поговорим один на один.

Она кивнула и ушла, ступая всё так же тихо, так же гордо вскинув голову, украшенную венцом золотых волос.

Хозяин тоже глотнул воды и посмотрел гостю в глаза:

— Я знаю, что Девятый легион вновь утратил своё знамя вместе с легатом и двумя первыми когортами. — Элий придвинул ближе такое же кресло и сел напротив Дитриха. — И так же, как я ликовал когда-то, узнав, что легион моего отца всё-таки возрождён, так же теперь мне больно узнать о его новом поражении. Неужели древнее[26] проклятие и впрямь обрекло этот легион на уничтожение?

— Я не подвержен таким суевериям, — покачал головой Зеленоглазый. — Хотя и слыхал не раз, что во всей этой бесовщине есть какой-то смысл. Действительно, тёмные силы могут иметь власть над людьми, что тут и говорить! Но мне хотелось бы узнать от тебя, как и где ты со своим другом тогда нашёл орла?

Элий кивнул и очень подробно, очень толково рассказал своему гостю, такому же отставному центуриону, хотя тот и прослужил в армии в двадцать раз дольше, о путешествии, которое он предпринял двадцать один год назад со своим другом вольноотпущенником Крайком. Элий назвался знахарем, целителем глазных болезней и таким образом проник во враждебные Риму провинции. Они с Крайком исколесили всю Валенцию и затем — половину Каледонии, прежде чем случай привёл их в племя охотников, почитавшее своим тотемом рысь. Как и многие тамошние племена, эти бритты молились богу, которого именовали Рогатым. Во время одного из племенных праздников, праздника Молодой рыси, во время которого мальчики-подростки проходили посвящение в воины, Элий и Крайк увидели до того скрываемого в святилище племени орла Девятого легиона. Его вынесли на всеобщее обозрение под ликующие вопли бриттов. Позднее старый охотник, в доме которого друзья поселились, поведал историю о героической гибели последних воинов легиона, служивших под командой отца Элия Катулла. Юноши сумели проникнуть в святилище, похитили орла и, преодолев ещё множество препятствий, уйдя от множества опасностей, провезли свой трофей за Вал Адриана.

— Так я и думал, — сказал Зеленоглазый, выслушав ветерана. — Они действительно уже тогда хотели, чтобы орёл стал их оружием в борьбе против Рима. Но тогда они не знали, как это сделать. Боюсь, теперь они это знают...

— Ты хочешь вновь забрать у них орла? — В голосе Элия, до того говорившего совершенно спокойно, промелькнула дрожь.

— Если орёл существует, если Арсений не уничтожил его, чтобы не отдавать в руки врагов, то я его найду! — пообещал Дитрих.

На худощавом лице Элия Катулла промелькнула досада.

— Будь проклята моя хромая нога! — воскликнул он, и его пальцы, сжавшие ручку кресла, побелели. — Я когда-то надеялся, что постепенно это пройдёт, ну, или почти пройдёт, однако с годами она стала ещё сильнее донимать меня. А не то бы...

— А не то бы что? — спросил, прищурившись, Зеленоглазый, хотя хорошо знал ответ.

— А не то я пошёл бы туда с тобою!

— Не сомневался, что ты так скажешь, — тевтон улыбнулся. — Не сомневаюсь, что ты остался по-прежнему отважен и по-прежнему способен броситься под вражескую колесницу, а потом отправиться в логово врагов, чтобы снять позор со знамени, под которым сражался твой отец. Но на сей раз хромая нога действительно может тебе помешать.

— Знаю! — почти сердито воскликнул Элий. — Поэтому и не предлагаю себя в попутчики. Отправил бы с тобою одного из моих сыновей, но старшие двое служат в армии, оба центурионы. Один — в Египте, другой — в Македонии. А младшему только двенадцать, он сейчас на охоте,