Давид Бек - Раффи Страница 15

Имам поднялся, сказав, что не может больше оставаться, приближается время намаза, а зашел он только на минуту справиться о здоровье хана, хотя на самом деле целью его визита были драгоценные камни. Все, не исключая хана, встали и проводили его довольно далеко от шатра.

После ухода имама хан остался наедине с меликами. Секретарь обиженно уединился в дальнем углу шатра, где находились его подчиненные, и стал заниматься своими делами. Хан призвал начальника конницы и распорядился подготовить двести вооруженных всадников для приема князя Тороса.

— Тороса? — удивленно произнес мелик Франгюл, как будто слышал об этом впервые. — Зачем он приезжает?

— Князь прибывает, чтобы выкупить находящихся у нас армянских пленных, — ответил Фатали-хан. — Сегодня за два часа до обеда мы назначили время для его приема.

— Прости за смелость, а какой выкуп ты назначил?

— Пока еще ничего не решено. Посмотрим, сколько он даст. Конечно, будет торг.

— Это-то меня и интересует, — сказал с задумчивым видом Франгюл. — Торос лукавее самого черта, боюсь, негодяй обведет тебя вокруг пальца. Хорошо, что дело пока не улажено, и я смогу дать несколько полезных советов.

Слуга Салам, получивший от главного евнуха указание подслушивать разговор Фатали-хана с меликами, навострил уши. Приняв от хана кальян, он отошел в сторону, стал у входа и весь превратился в слух.

Мелик Франгюл обратил внимание хана прежде всего на то, кто такие пленные, из какого рода, сколько у них богатства и какую сумму сможет уплатить их родня. Перечислив всех поименно, мелик добавил, что поскольку он воевал на стороне хана, то при взятии в плен постарался отобрать наиболее состоятельных, от которых и выкуп будет побольше. Пленных было сто двадцать пять человек, многие погибли в тюрьме, оставалось человек сто. Среди них есть юноша по имени Степанос из рода князей Шаумянов, сын мелика Вартанеса, наследник всей провинции Генваз, покоренной ханом. Его ни в коем случае нельзя выпускать из рук, если хан желает, чтобы Генваз всегда оставался под его властью.

— Надеюсь, тебе известна персидская пословица: «Маленький дракон, вырастая, становится царем змей». Итак, необходимо вырвать с корнем последний отпрыск рода Шаумянов. Если же не пожелаешь лишить его жизни, следует по крайней мере держать его в качестве заложника.

Франгюл делал наставления естественным и обычным тоном, как врач, дающий советы больному. При этом он вовсе не испытывал укоров совести, будто не совершал преступления против совести, чести и порядочности.

— Все это довольно разумно, — проговорил Фатали, внимательно выслушав его, — однако этого юношу я не могу ни удержать в качестве заложника, ни убить, потому что обещал князю Торосу вернуть всех пленных, а я уважаю свое слово…

Франгюла как будто обдали ледяной водой. Такого ответа он не ожидал. Но предатель продолжал, не теряя уверенности:

— Я и не говорил, чтобы ты отказался от данного слова, однако ты мог бы потребовать за него и других пленных достойный выкуп.

Мелик Франгюл надеялся, что хан запросит такую сумму, которую Торос не в силах будет выплатить. Тогда пленные останутся в пещере и погибнут.

Но в чем заключалось дьявольское намерение Франгюла — пора пояснить.

Франгюл давно метил на место мелика Генваза. В этом деле он выбрал себе пособником Давида Отступника из Татева. Вместе они смогли настроить хана против мелика Вартанеса. Заговор был подготовлен так, что на владения ни о чем не подозревавшего Вартанеса неожиданно напали люди хана. Род Шаумянов был в корне истреблен, сам мелик Вартанес пал, защищая свой дом. Из этого большого княжеского рода уцелел лишь юный Степанос, которого взяли в плен. Вместе с ним очутились в плену и сыновья других знатных людей края. А в Генвазе хан назначил правителем перса. Пленных решили продержать в тюрьме до тех пор, пока провинция не покорится полностью и народ не прекратит всякое сопротивление. И в самом деле, оставшись без главарей, Генваз вскоре был усмирен. Теперь уже бессмысленно было держать пленных, за которых можно получить крупный выкуп. Однако этого оказалось мало Франгюлу. У него была наследственная вражда с родом Шаумянов, и ему хотелось уничтожить единственного представителя этого славного рода, чтобы прибрать к рукам провинцию Генваз. Хотя об этом он еще и не заговаривал с ханом, но лелеял надежду, ибо хан завладел Генвазом и расправился с таким сильным противником, как Вартанес, только благодаря его помощи. Персидские ханы обычно не сами правили армянскими провинциями, а передавали армянским меликам, получая за это значительные налоги. Кто же, кроме Франгюла, был достоин править Генвазом?

Вначале Франгюл пытался покончить со Степаносом прямо в тюрьме, но, как мы видели, безуспешно. Он не опасался бы Степаноса, не будь у юноши такого могущественного покровителя, как князь Торос, владелец большой провинции Чавндур. Мать Степаноса приходилась родной сестрой князю Торосу. Нет сомнений, думал мелик Франгюл, что Торос, освободив своего племянника, позаботится о нем, возьмет его к себе и постарается восстановить в наследственных правах.

Сребролюбие преобладало у перса над прочими чувствами. Поэтому словам Франгюла о том, что, продержав пленных или убив их, он обеспечит власть над Генвазом, хан не придал особого значения. Его интересовали только деньги, и он тотчас же спросил, сколько можно получить с князя Тороса.

— Все сокровища мелика Вартанеса, — ответил предатель.

Фатали-хана это удивило, он знал, что имущество мелика было разграблено во время набега. Неужели еще что-то осталось?

— Разумеется, — с тонкой улыбкой отвечал Франгюл, как бы поражаясь детской наивности хана. — Он заранее пронюхал о готовящемся вторжении и схоронил свои сокровища у шурина, в замке князя Тороса. Твои люди обнаружили в крепости Вартанеса лишь крохи.

Франгюл принялся расписывать баснословные богатства мелика. В подвалах у него, сказал он, за железными воротами, прямо на полу, как груды зерна, лежат кучи золота, серебра, драгоценных камней и медных монет, и они так велики, что за ними не видно человека, а деньги там не считают — либо взвешивают, либо отмеривают. Все это, нагрузив на верблюдов, Вартанес заблаговременно отправил к князю Торосу.

Рассказ произвел на хана такое же впечатление, как разговоры о вкусной еде на голодного. Аппетит его разыгрался вовсю, и у него, что называется, потекли слюнки, когда Отступник, до того не проронивший ни слова, заверил, что это сущая правда и он видел своими глазами среди сокровищ мелика Вартанеса монеты времен Скандара Зулкарнейна — Александра Македонского — и что там даже были бесовские деньги.

В этот момент послышался звук рожка, который отдавался в горах. Прозвучав несколько раз, он затих.

— Это князь, — сказал хан и приказал фаррашбаши