Амаяк Тер-Абрамянц - В ожидании ковчега Страница 16

Много веков назад, когда низлежащие равнины и долины были населены армянами, этот храм жил: в нем вершились богослужения, в роднике крестили детей, здесь отпевали покойников… своды его слышали пение ревностной паствы..

Несколько раз разноплеменные завоеватели опустошали этот край, несколько раз край этот возрождался снова. Наконец люди стали постепенно оставлять эти места – кто перебирался повыше в горы, кто вообще уезжал в другие края, страны… И церковь пустовала уже немало веков. Не осталось уже в памяти человеческой имени последнего служившего здесь священника, тем более прихожанина. В ней поселились летучие мыши, с пронзительным писком расчерчивающие пространство под куполом, иногда она становилась пристанищем для зверей или змей, иногда сюда забредал случайный путник – монах, дервиш или пастух, укрывающийся от ливня. Так и случилось, что о церкви постепенно забыли.

Левон набрел на нее около недели назад совершенно обессиленный – к тому же сильно ушиб колено, и ноге требовался отдых. Около ста километров он шел из окрестностей Муша со своей драгоценной поклажей, стараясь избегать турецких деревень, курдских шаек. Он выбирал самые труднопроходимые тропы, ибо то, что он нес, было много важнее его жизни – это было древнее десятого века Евангелие в серебряном, украшенном драгоценными камнями окладе. Он получил это Евангелие из слабых рук дряхлого священника одной из церквей, где служил его помощником с заветом во что бы то ни стало доставить в священный Эчмиадзин это старинное, намоленное поколениями Евангелие и передать только в руки самому святейшему Католикосу. А тот старик отказался уходить, он остался, чтобы умереть в той церкви, в которой служил почти всю свою жизнь.

Левон нес Евангелие в холщовом мешке, тщательно завернутым в кожу и тряпье, укрывая его от дождей и росы. То ли пять, то ли шесть дней он шел, то взбираясь на кручи, то спускаясь в леса, через заросли которых приходилось продираться, давно закончилась последняя лепешка, жажду он утолял в горных ручьях. И то, что оставался жив, Левон причислял исключительно Божьему промыслу, хранящему эту Книгу: однажды Он отвратил его от встречи с разбойниками-курдами, в другой раз священник встретил на тропе волка. Волк стоял на тропе и смотрел на человека, а Левон тоже стоял и истово молился, а когда поднял глаза – волк ушел.

И когда его уже шатало от голода и усталости, и колено распухло, а в глазах мутилось, и когда он понял, что дальше идти не в силах, то увидел этот храм, показавшийся ему сначала видением. Здесь Левон вдоволь напился из источника, храм окружали густые заросли орешника —Левон наелся созревших орехов и, почувствовав какие-то силы, нашел укромное место, куда можно было спрятать Евангелие: это была каменная полка, задвигаемая камнем. Возблагодарив Господа, он уснул и спал на голом камне, слегка застланном хвоей, так спокойно, как давно не спал. Так он жил, восстанавливая силы, несколько дней. В одну из ночей, когда над горами разбушевалась гроза, сквозь сон он вдруг услышал армянскую речь и обрадовался. Гром гремел над горами, и они вошли мокрые, но шумные и решительные – таких армян Левон давно не видел. Они были в бурках, папахах, с оружием…

– Что делаешь здесь, святой отец? – спросил его этот, главный.

– Молюсь за армянский народ… – смиренно перекрестился Левон.

Гурген расхохотался так, что эхом ответили приделы и залы.

– Ты опоздал, святой отец, теперь армянам надо сражаться!

– Молиться никогда не поздно, – кротко возразил отец Левон, однако Гурген уже его не слушал, а отдавал распоряжения: кому накормить оставшихся снаружи под навесом лошадей, кому стоять на часах…

Плоть отца Левона так и взыграла от радости, когда он узнал, что у отряда есть убитый кабан, которого они собирались сейчас же зажарить. И в следующий миг ему стало стыдно пред Богом за такую телесную радость, и он про себя несколько раз повторил молитву: «Господи Иисусе, прости меня грешнаго!…».

Он кинулся помогать этим людям, показал, где источник в храме, где сложены им сухие ветви, которые насобирал, надеясь развести костер (однако спички его отсырели), носил их, куда показали.

С кабана сняли шкуру, мясо разрезали на куски, начали на ветках жарить на открытом огне. Появился из сумок и лаваш.

– А ты куда, святой отец, – усмехнулся Гурген, завидев, что Левон собирается подсаживаться к костру. – Тебя пусть лучше твой Бог накормит, пусть он поступит с тобой так же справедливо, как с армянским народом.

Левон смутился и поднялся на ноги.

– Да что ты, Гурген! – искренне удивился молодой смуглый езид Насим. – Мы же гости у него, он кров и воду дал нам…

Гурген расхохотался:

– Так это я пошутил – садись, садись… может, все-таки твой Бог когда и нам поможет…

Все были голодны необычайно, и скоро от кусков мяса ничего, кроме костей, не осталось.

– Ну, а теперь, уважаемый святой отец, расскажите, как попали сюда.

И Левон искренне, без обмана, рассказал этим людям о себе, и что он несет с собой, и что ему поручено.

– Самому Католикосу? —удивился Гурген.

– Самому.

– Да, – сказал Гурген, вытирая рот рукавом, – видно, это книга действительно ценная. Принеси хоть посмотреть.

– Листать не дам, – заявил Левон, – а то испортите жирными пальцами – можно только оклад потрогать вашему апету.10

Левон ушел в дальний придел храма и вернулся со свечой и огромной в серебряном окладе книгой.

Первым взял Гурген, удивленно взвесил ее в воздухе:

– Ого! Куда тяжелее ружья будет! Как ты такую донес? – он отдал книгу Левону, а тот уже из своих рук показал остальным, столпившимся вокруг костра:

– Сколько серебра, только совсем почернело! Его надо отбелить.

– А какие узоры!

– Серебро что – вон видите камни – никак рубины…

Во взглядах засветился священный трепет, многие крестились.

Вот только не было трепета у Або, и не крестился он при виде сей реликвии, а иронически улыбался:

– Вот бы выковырять хоть какой рубин или изумруд, и можно уехать в другую страну и разбогатеть! – словно высказал он мысль, мелькнувшую не только у него.

– А тебе я выковыряю глаз! – пообещал Гурген, погрозив Або блестящим от свиного жира лезвием кинжала. Он вдруг вспомнил, что старая Гайкануш говорила, будто слышала о том, что в Ване Або был известным вором.

– На такую сто баранов можно, наверное, купить! – мечтательно сказал езид Насим.

– А стадо баранов – это мы, армяне! – объявил Гурген. – Которые молились этому Богу тысячи лет. – Он, этот мудрый Бог, за это и привел наш народ на бойню!

Гурген зло рассмеялся, вслед за ним и многие другие. Только Левон молчал, Месроп и Насим молчали…

– Ну, и какая такая мудрость в этой книге, святой отец, может, она посоветует, как нам помочь, почитал бы на ночь, святой отец.

– Что ж, – отец Левон поднял книгу, зажег свечу от костра и пошел в центр залы, к каменной кафедре. На нее он положил Библию. Не загадывая, открыл книгу и начал читать: слова его отчетливо разносились по всему храму – их слышали люди и летучие мыши, изредка прочерчивающие сумрак под куполом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Драстамат Кананян – видный член партиии Дашнакцутюн (Союз), герой национально-освободительного движения армян против турецких поработителей и большевиков, военачальник, министр обороны рспублика Армения с 1919—1920гг.

2

Андраник – генерал Андраник – герой национально-освободительного движения армян против турецких поработителей.

3

Добро вам, здравствуйте (арм.)

4

Фидаины – участники вооружённой борьбы армянского народа против турецких поработителей.

5

Кысмет – судьба (турецк.)

6

Остановись, армянская девушка! (арм.)

7

Коран. Сура7. Мухаммад.

8

Коран. Сура 2. Корова.

9

Евангелие от Матфея 5.3 – 4.

10

Апет – начальник (арм.)