Однажды ночью в августе - Виктория Хислоп Страница 16

перед Манолисом хлеб и воду, а затем принял заказ. В меню ресторанчика сегодня было три мясных блюда – свинина, баранина и курица. Манолис заказал все три и велел подать холодного пива. Когда заказ принесли, Манолис торопливо поел, вытер губы куском хлеба, осушил залпом вторую бутылку пива, расплатился и ушел. За столиком он ни разу не поднял глаз от своей тарелки и даже не взглянул на официанта.

* * *

В то время как Манолис поглощал свой первый обед на материке, Андреаса переводили из полицейского участка в Айос-Николаосе в тюремную камеру в Неаполи. В том, что именно он совершил преступление, сомнений не было. А вот причины, толкнувшие его на убийство, для многих оставались загадкой.

В барах и тавернах Лассити только и говорили что об убийстве Анны. Фамилия Вандулакис была широко известна на востоке Крита, а потому весть о том, что наследник богатого семейства застрелил свою жену в приступе безумной ревности, быстро разлетелась по острову. Всем работникам обширного поместья – от домашней прислуги до управляющих – строго-настрого запретили обсуждать происшедшее не только с семьей и друзьями, но и между собой. Однако все было напрасно. Экономка Анны, кирия Василакис, взяв с подруги обещание молчать, рассказала ей, что несколько раз видела, как Манолис входил в дом и выходил оттуда. После этого никто уже не сомневался в том, что именно он посеял раздор между супругами. И вскоре о его исчезновении стали говорить ничуть не меньше, чем о самом убийстве.

Антонис был одним из немногих, кто пытался как-то оправдать Манолиса. Зная, что его лучший друг косвенно причастен к убийству, Антонис испытывал в отношении случившегося смешанные чувства. Он не винил Манолиса в трагической развязке этой истории, но ненавидел Андреаса сильнее прежнего.

Антонис давно уже смирился с тем, что потерял Анну, и любовь постепенно уступила место неприязни. Тем не менее он чувствовал, что обязан присутствовать на ее похоронах. Проститься с Анной собралась вся Плака, а учитывая, как близки были семьи Анны и Антониса, у того просто не оставалось выбора.

В течение нескольких изнурительных часов ему пришлось наблюдать, как плачут над открытым гробом деревенские женщины. Антонис не смог удержаться от искушения и помимо воли в последний раз взглянул на восковое лицо женщины, которую когда-то любил.

Это были необычные похороны. Жителям Плаки редко доводилось испытывать столько горя, смешанного с ужасом. Некоторые старики еще помнили вендетту полувековой давности, когда была убита целая семья, но с тех пор ничего подобного в этих краях не случалось.

«Неужели на долю одной семьи может выпасть так много несчастья?» – спрашивали себя участники траурной церемонии. В один и тот же день младшая дочь словно восстала из мертвых, возвратившись со Спиналонги, а старшая – покинула мир живых. Большинство не видело связи между этими двумя событиями, и люди явно были встревожены таким совпадением.

После замужества Анна покинула Плаку и почти десять лет прожила в имении Вандулакисов. Однако в деревне, где молодая женщина провела свое детство и юность, ее по-прежнему помнили. Гиоргоса любили все без исключения жители деревни, а также с теплотой вспоминали его покойную жену Элени. Мария же славилась на всю Плаку своей добротой и кротостью.

Семья Вандулакис на похороны не явилась. Ни для кого это не стало неожиданностью, но многие сочли, что Александросу с Элефтерией все же следовало послать кого-то проститься с Анной вместо себя. Ведь это их сын застрелил молодую женщину, возмущались одни, но другие понимали, что позор, который навлекла на себя эта семья, уже ничем не смыть. И даже если бы Вандулакисы пришли, все бы их сторонились.

Хотя Вандулакисам принадлежал огромный участок на кладбище в Неаполи, Анну похоронили около часовни на окраине Плаки. Это небольшое строение смотрело на море, и из него всегда была видна Спиналонга. В день похорон Гиоргос держался достойно и почти не плакал. Но в следующие сорок дней, навещая могилу Анны, он заливался горькими слезами, глядя через пролив на Спиналонгу. Теперь, после смерти, его жена и дочь оказались в пределах видимости друг друга. Гиоргос надеялся, что эта мысль хоть немного примирит его с утратой близких, но это было не так.

В течение нескольких недель после похорон Мария ни на минуту не оставляла своего отца и частенько вместе с ним смотрела на остров. Однако при этом не думала о сестре или о матери. Мария ловила себя на мысли, что была бы совсем не против вернуться. В те последние месяцы на Спиналонге жизнь была намного лучше нынешней.

Глава 6

В сотнях километров к северу от Спиналонги и залива Мирабелло Манолис тоже думал о более счастливых временах, которые закончились так неожиданно и так жестоко.

Человек, который всегда с достоинством превозмогал любые трудности, вдруг обнаружил, что у него совершенно нет сил бороться с переживаниями. Тяжелые думы накатывали на него день за днем, как волны, захлестывающие с головой. В детстве смерть забрала обоих его родителей, в более зрелом возрасте проказа лишила невесты… Но эти события почти не повлияли на него. Манолис полагал, что жизнь – это приключение, полное испытаний и опасностей. И их преодоление лишь подтверждало его теорию. Но затем в его жизни появилась Анна. Сейсмические толчки, вызванные ее потерей, следовали один за другим, не ослабевая.

Агати считала Манолиса хорошим жильцом. Он вовремя платил за комнату и всегда снимал ботинки, прежде чем войти в парадную дверь. Он следил за собой, явно был хорошо воспитан, а от его широкой улыбки у хозяйки даже слегка подкашивались ноги. Как-то утром она решила сменить в его комнате постельное белье, а заодно навести порядок. При этом Агати не смогла устоять против искушения порыться в вещах нового жильца, убирая одну из его рубашек в ящик комода. Собственно, именно это она и называла уборкой. Сначала казалось, что все имущество Манолиса – это пара рубашек и свернутая пачка денег, засунутая в носок, но затем в нижнем ящике комода Агати наткнулась на две фотографии.

На первой, как она поняла, изображены его родители. Но кто запечатлен на втором снимке? Двое мужчин, а между ними – молодая женщина с младенцем на руках. Мужчина слева вполне мог быть самим Манолисом, только волосы на портрете были гораздо короче, чем у нового постояльца Агати. А вот тот, что справа, пожалуй, походил на Манолиса больше, правда на руке у него виднелось обручальное кольцо, которого хозяйка не заметила у своего квартиранта.