Перл Бак - Императрица Страница 17

— Не смогу отдохнуть, пока ты не пообещаешь защищать моего сына.

Ехонала пристально смотрела на Сакоту. Черные глаза неистовой женщины стали еще чернее, а зрачки расширились и засверкали.

Сакота опустилась в кресло.

— Но… Но почему? — пробормотала она запинаясь. — Почему ты так разговариваешь со мной? Разве мы не кузины? Разве император не господин нам обеим?

— Я прошу твоей защиты для нашего сына, — отвечала Ехонала, — а вовсе не для себя. Мне ничего не нужно. Но я должна быть уверена, что ты стоишь за нашего сына, а не против него.

Каждая из них знала, что именно подразумевает другая. Учитывая постоянные интриги между принцами и евнухами, Ехонала желала получить от кузины обязательство не вставать во главе тех, кто попытается уничтожить наследника, чтобы посадить на трон Дракона кого-то другого. Своим смущенным молчанием Сакота подтверждала, что. такая интрига уже плетется и что она не желает давать обещания поддержки.

Ехонала передала сына одной из фрейлин и шагнула к Сакоте.

— Дай мне твои руки, кузина, — ее голос был спокоен и решителен. — Пообещай, что никто не сможет разделить нас. Мы с тобой должны прожить жизнь в этих стенах. Давай будем друзьями, а не врагами.

Она медлила, видя, что Сакота колеблется и не протягивает рук. Неожиданно глаза Ехоналы стали яростными. Наклонившись, она схватила маленькие слабые ручонки и сжала их до того сильно, что на глазах кузины выступили слезы. Сиятельные дамы будто снова вернулись в детство, когда стоило лишь Сакоте надуться или закапризничать, как Ехонала до боли сжимала ей руки.

— Об… Обещаю, — запинаясь, произнесла Сакота.

— И я обещаю, — твердо сказала Ехонала.

Она отпустила руки Сакоты и вдруг увидела то, что уже заметили фрейлины: тонкие золотые щитки, покрывавшие ногти Ехоналы, поранили нежную кожу рук кузины, и на ней появились алые полоски. Сакота сложила руки вместе, и слезы боли без удержу покатились по ее щекам.

Но мать наследника не произнесла ни слова сочувствия. Отвесив поклон, она жестом отказалась от чашки чая, которую предложила ей одна из фрейлин.

— Я не буду пить чай, — заявила Ехонала. — Я пришла за обещанием защиты и поддержки моему сыну и получила его. Оно мое, пока длится моя жизнь и пока длится жизнь моего сына. И я всегда буду помнить, что тоже дала обещание.

Несравненная в своем великолепии, Ехонала надменно оглядела присутствующих и, взмахнув золотыми рукавами, взяла на руки сына и пошла прочь.

В ту же ночь, увидев, что ребенок накормлен и спокойно спит на руках кормилицы, Ехонала послала за Ли Ляньинем, который всегда находился где-нибудь поблизости. На этот раз она приказала ему привести главного евнуха Ань Дэхая.

— Скажи ему, что я обдумываю одно неприятное дело, — сказала она.

Ли Ляньинь вышел и через некоторое время привел главного евнуха.

Ехонала указала пальцем на стул и села сама. Ее стул был похож на трон и стоял у стены возле длиннрго резного стола… Фрейлин она отпустила, и в комнате оставались только главный евнух и служанка.

Ли Ляньинь тоже было притворился, что выходит вместе с фрейлинами, но Ехонала велела ему остаться.

— То, что я собираюсь сказать, касается вас обоих. Одного из вас я должна считать своею левой рукой, а другого — правой.

Потом она заговорила про интриги, о которых шептались ее дамы.

— Это правда? — спросила она главного евнуха. — Есть ли на самом деле люди, которые попытаются отнять трон у моего сына, если… — Она недоговорила, потому что никто, упоминая императора, не смел произносить слово «смерть».

— Все это правда, госпожа, — кивнул головой евнух.

— Продолжайте, — приказала Ехонала. -

— Почтенная, вы должны знать, что никто в могущественных кланах не считал, что император способен произвести на свет здорового сына. Когда супруга родила болезненную девочку, некоторые принцы воспряли духом. Они стали плести интриги, надеясь, как только Сын неба отправится на Желтые источники, похитить императорскую печать. Увы, — он снова покачал головой, — мы не можем надеяться на долгое царствование. Хотя император и молод годами, но вдовствующая императрица слишком его любила! В детстве он питался одними сладостями, а когда мучился животом, она приказывала давать ему опиум. Не достигнув двенадцати лет, он был развращен евнухами, а к шестнадцати — истощен женщинами. Позвольте мне говорить правду.

Главный евнух положил свои гладкие руки на колени и понизил голос. Ли Ляньиню пришлось наклониться, чтобы его услышать.

— По зрелому размышлению, — сказал Ань Дэхай, и его лицо посуровело, — нам надо сейчас же пересчитать своих друзей и врагов.

Пока главный евнух говорил, Ехонала сидела, застыв в величественной императорской позе.

Ань Дэхай не увидел страха в ее глазах.

— Кто же наши враги? — спокойно спросила она.

— Прежде всего это Верховный советник Су Шунь, — прошептал главный евнух.

— Он! — воскликнула Ехонала. — А я взяла его дочь к себе во фрейлины и сделала своей любимицей!

— Да, он, — подтвердил главный евнух, — а с ним племянник императора принц Йи и еще принц Чен. Эти трое, почтенная, и есть ваши первейшие враги, потому что вы дали нам наследника.

Ехонала склонила голову. Она не обманулась, оценивая опасность. Против нее выступали могущественные принцы, связанные по крови и по клану с самим императором. А она была всего лишь женщиной.

Ехонала гордо вскинула голову:

— А кто мои друзья?

Главный евнух прочистил горло.

— Прежде всего, почтенная, это принц Гун, младший брат Сына неба.

— Он и в самом деле мой друг? — обрадовалась Ехонала. — Тогда он стоит всех остальных.

Она была еще настолько юна, что обольщалась даже ничтожной надеждой. На щеках у нее ярко заиграл румянец.

— Когда принц Гун увидел вас впервые, — продолжил главный евнух, то сказал своему родственнику, от которого я потом и услышал эти слова: «Ум и красота этой женщины принесут империи либо счастье, либо гибель».

Ехонала задумалась и некоторое время молчала. Наконец, она глубоко вздохнула.

— Если мне суждено приносить счастье, то я должна быть вооружена, — молвила она.

— Правильно, почтенная, — согласился главный евнух.

— Моим первым оружием станет сила моего высокого положения, — продолжила Ехонала.

— Правильно, почтенная, — опять согласился главный евнух.

— Возвращайтесь к императору, — приказала она, — и зароните ему в голову мысль, что наследник в опасности. Внушите ему: только я могу защитить наше дитя. Убедите Сына неба возвысить меня до равного положения с супругой, чтобы она не имела власти над наследником или не использовалась теми, кто зарится на такую власть.

Главный евнух поразился разумности сказанного, а Ли Ляньинь громко рассмеялся и от удовольствия защелкал пальцами.

— Госпожа, — согласился главный евнух. — Я внушу императору, чтобы он возвысил вас в день первого лунного месяца наследника. Это очень подходящий момент.

— Действительно, — согласилась она.

Ехонала посмотрела в его маленькие, глубоко посаженные под высоким гладким лбом черные глаза, и на щеках у нее появились ямочки. Она рассмеялась, а ее огромные глаза засияли азартом, весельем и триумфом.

Вот и прошел первый месяц жизни ее сына. Мальчик родился в полнолуние, и снова луна в полной своей красе сияла на ночном небе. Опасности, которые подстерегают младенцев, миновали. Уже можно было не опасаться десятидневного сумасшествия, когда младенцы умирают, не протянув и десяти дней, можно было забыть об угрозе истечения, когда внутренности вытекают из ребенка, как вода, миновала опасность постоянной рвоты, опасность кашля, простуды и лихорадки. К концу первого месяца наследник стал пухленьким, здоровым малышом. Он проявлял властный нрав и постоянно был голоден, так что кормилица не знала покоя ни днем, ни ночью. Ехонала сама выбрала эту женщину — молодую, здоровую и сильную китайскую крестьянку, у которой тоже был первенец. Ее молоко должно подойти и императорскому дитя. Счастливая мать не удовлетворилась тем, что придворные лекари признали женщину здоровой и крепкой. Ехонала сама вызвалась с ног до головы осмотреть будущую кормилицу, попробовать сладость ее молока и вдохнуть запах ее груди. Она сама предписала кормилице диету и заботилась, чтобы служанки подавали ей самые свежие и питательные кушанья. На здоровом молоке императорский ребенок быстро рос и толстел, ничем не отличаясь от простого крестьянского малыша.

Итак, наследнику исполнялся месяц, и Сын неба издал указ, согласно которому по всей стране объявлялся праздник. В Запретном городе в этот день звучала музыка. Император послал главного евнуха узнать у Ехоналы, чем он может порадовать ее. Она высказала свою давнюю мечту.