Три сестры - Хезер Моррис Страница 17

– Запиши фамилии и номера всех. И побыстрее!

Взяв планшет, Циби подходит к девушкам в первом ряду и принимается записывать их фамилии. Девушки поднимают рукава, показывая выбитые на руках номера, и Циби заносит их на лист бумаги. Она проворно ходит вдоль рядов девушек и, закончив, вручает планшет Ингрид.

– Все правильно? – спрашивает Ингрид.

– Да, Ингрид.

– Посмотрим. – Капо переворачивает страницу. Водя пальцем сверху вниз, она выкрикивает: – Заключенная тысяча семьсот сорок два, как твоя фамилия?

Девушка с номером 1742 называет свою фамилию. Правильно. Ингрид называет другие номера, получает ответы.

Циби все еще стоит рядом с ней, и Ингрид машет одному из эсэсовцев. Он неторопливым шагом подходит к ним, постукивая стеком по своей ноге. Ингрид протягивает ему список.

– Где ты научилась так красиво писать? – спрашивает он у Циби.

С бравадой, более уместной для жизни в лагере «Хахшары», Циби смотрит на охранника и отвечает:

– Я выросла не в лесу, я ходила в школу.

Бросив взгляд на Ингрид, она замечает, что капо отвернулась, чтобы спрятать улыбку, которая может навредить ей не меньше, чем Циби.

Охранник хмыкает.

– Пусть она ведет твои записи, – говорит он капо, перед тем как уйти.

– Ну-ну, – положив руку на плечо Циби, произносит Ингрид. – Ты старательная и аккуратная. Но если не будешь остерегаться, язык доведет тебя до беды. Ты мне больше пригодишься живая, чем мертвая, так что перестань дерзить охранникам. Поняла?

Циби кивает. Ей неприятно прикосновение руки Ингрид, но разве не этого она хотела? Заискивать перед теми, кто может навредить ей с сестрой?

– Каждый день будешь записывать новых заключенных и вычеркивать отсутствующих. Ясно?

– Да, Ингрид. Я смогу. С удовольствием займусь этим, – отвечает Циби.

– А теперь все за работу! – рявкает Ингрид, а когда Циби поворачивается, чтобы присоединиться к Ливи и другим девушкам в ее команде, добавляет: – Продолжай работать на тележке.

Ливи подходит к старшей сестре, дрожа от холода и ужаса. Чем обернется для них контакт Циби с капо и эсэсовцем?

– Кто это? – спрашивает Ингрид.

Ясно, что она не запомнила Ливи с прошлого вечера.

– Моя младшая сестра. – Циби дотрагивается до забинтованной руки Ливи.

– Похоже, ты замерзла, – обращается Ингрид к Ливи.

Ливи кивает, у нее стучат зубы. Несомненно, Ливи выглядит моложе любой другой девушки, работающей здесь. Она едва достает Циби до плеча, и, хотя пока не так истощена, как другие, тюремная униформа висит на ее худом теле. Циби замечает в глазах Ингрид проблеск сочувствия.

На следующий день, когда Циби и Ливи встают в строй во дворе перед выходом на работу, Ингрид опускает тяжелую куртку на плечи Ливи:

– У тебя размер, примерно как у моей сестры. Сколько тебе – одиннадцать, двенадцать?

– Пятнадцать, – шепчет Ливи, боясь посмотреть Ингрид в глаза.

Ингрид резко поворачивается и начинает выводить девушек из Освенцима.

Другие девушки завидуют куртке Ливи, что-то бурчат себе под нос, и Циби начинает опасаться того, что внимание Ингрид выделило их. Может ли на них сказаться протежирование со стороны немецкой капо?

После прихода на место сноса зданий Циби сверяет фамилии девушек и отдает планшет Ингрид, после чего вновь принимается грузить кирпичи в тележку. И они вновь толкают полную тележку в поле, где с благодарностью принимают помощь русских военнопленных в разгрузке. Ничего не сказано по поводу куртки Ливи. Во всяком случае, очевидно, думает Циби, что Ливи работает наравне со всеми, несмотря на больную руку.

С наступлением весны лес за полем покрывается сочной молодой зеленью. Заключенные посадили на опушке леса зерновые в надежде, что хороший урожай увеличит их рацион.

Несмотря на перемены в погоде, дорога остается полосой препятствий: сегодня рытвины, заполненные жидкой грязью, а завтра – россыпи камней с высохшей грязью. Однажды дождливым днем передние колеса тележки застревают в яме. Чтобы вытащить тележку, девушки подкладывают под колеса камни. Ливи толкает тележку сзади, а Циби с другими девушками тянут ее спереди. Когда колеса начинают медленно поворачиваться, Ливи замечает какой-то торчащий из вязкой грязи предмет. Это маленький ножик. С деревянной ручкой, он идеально умещается на ее ладони. Ливи прячет ножик в карман галифе и продолжает толкать тележку.

Позже, уже в темноте, лежа на тюфяке, она достает ножик, чтобы показать Циби.

– Для нас здесь это целое состояние, – горячо говорит она сестре. – Мы можем разрезать им еду на маленькие порции, про запас.

– Знаешь, что они сделают, если найдут его у тебя? – шипит Циби.

– Мне наплевать! – огрызается Ливи. – Я нашла его, и он мой. Ты не разрешила мне сохранить монету, но ножик я не отдам.

Ливи засовывает ножик в карман. Он обязательно пригодится, и Циби возьмет свои слова назад.

Однажды утром неделю спустя, когда охранники барабанят дубинками по стенам барака, Ливи даже не пытается встать. Циби расталкивает ее, щупает лоб сестры.

Ливи горячая и красная, она вся в поту.

– Ливи, прошу тебя, надо вставать, – умоляет Циби.

– Не могу, – не открывая глаз, хрипит Ливи. – Голова болит. И ноги. У меня все болит.

Девушка, лежащая на соседнем тюфяке, наклоняется к ним и дотрагивается рукой до головы Ливи, потом засовывает руку ей под рубашку.

– Она вся горячая. Наверное, это тиф, – шепчет она.

– Что? Почему? – Циби в панике.

– Вероятно, укусы блох, а может быть, крыса. Трудно сказать почему.

– Но что мне делать?

– Узнай, позволят ли они отправить ее в больницу. Только там она сможет выжить. Взгляни – от нее ничего не осталось, и она больна. Она не в состоянии работать.

– Побудешь с ней, пока я разыщу Ингрид и попрошу отправить сестру в больницу?

Девушка кивает.

Ингрид хмурится и даже кажется немного обеспокоенной. Она кивает в знак согласия, и Циби мчится к Ливи, поднимает ее на ноги и помогает пройти через комнату. В нужный момент, перед выходом из барака, она не забывает переложить ножик Ливи в свой карман.

На улице девушки встают в строй, а Циби, спотыкаясь, тащит мимо сестру, находящуюся в полубессознательном состоянии. Она вспоминает об отце. Что бы он сказал в тот момент об ответственности старшей сестры? Есть ли ее вина в том, что Ливи заболела тифом?

Циби передает сестру строгой медсестре, которая велит ей немедленно уходить, не обращая внимания на ее протест. У нее нет выбора. Циби возвращается в свою бригаду, и Ингрид приказывает ей работать на крышах с другими девушками: они будут сбрасывать кирпичи и черепицу вниз.

Три дня Циби ходит на работу, не имея новостей о Ливи. Но, по крайней