Роберт Крайтон - Тайна Санта-Виттории Страница 18

Это главное в политике — как мука в макаронах.

Вдохновенный правитель, настоящий государь, сколь бы ни был он велик, — это только соус к макаронам.

Через две недели после того, как Итало Бомболини принял на себя обязанности мэра Санта-Виттории, все — за исключением священника Поленты, который презирал его, и каменщика Баббалуче, который никак не мог заставить себя видеть в нем мэра, — признали, что Бомболини — это правитель, что он прирожденный правитель, что он правитель по натуре. А временами это был даже вдохновенный правитель.

Короче, по его же собственным словам, это был «соус к макаронам».

Он так естественно держался в роли правителя и так изящно захватил власть в свои руки, что люди, которые всего две недели назад произносили его имя не иначе как с приставкой «шут» или «дурак», внезапно осознали, Что всегда подмечали в Бомболини черты вождя.

«Помнишь, как он помешал Джованетти убить свою жену — заговорил ему зубы, а сам тихонько отнял у него мотыгу? Я тогда сразу себе сказал: «Может, он и выглядит, как шут, но у него душа вождя». Вот что я тогда сказал. Так что прямо говорю: я первый это в нем увидел».

Каждый по-своему открывал для себя Бомболини. Под конец даже Баббалуче вынужден был признать, что у торговца вином обнаружились качества, по меньшей мере удивительные.

— Только это ненадолго, — говорил каменщик. — Сей час он на подъеме, да еще ему везет. Но дайте срок. В этой толстой скотине сидит шут, и шут этот рано или поздно вылезет наружу, потому что шут — как он есть шут, так шутом и останется.

Были и другие маловеры — из стариков, которые считали, что на земле ничего нет, кроме голода, тяжкого труда и смерти, да и быть не может. «Он скоро утихомирится, — говорили они. — Есть ведь такая поговорка: «Осел — не лошадь, долго не пробежит», — но, поскольку Бомболини все продолжал бежать, даже старики начали стыдить Баббалуче.

— А осел-то все бежит, — приставал кто-нибудь из них к каменщику. — Может, он вовсе и не осел, а лошадь.

— Осел есть осел и ослом останется, — ответствовал Баббалуче. Дайте срок. Увидите, как вылезут его длинные уши.

С самого первого дня Бомболини, казалось, нутром чувствовал, в каких случаях что надо делать. На другой день после того, как Витторини вручил ему медаль мэра, группа жителей пересекла площадь и направилась к Дому Правителей, намереваясь потребовать, чтобы Бомболини оставил свой пост и уступил свое кресло кому-нибудь другому, кто не разорит город.

«Ну ладно, Итало, — хотели они по-доброму сказать ему, — шутки в сторону: повеселились и хватит. А теперь давай-ка пораскинем мозгами и выберем себе правителя».

Но в тот день они не нашли Бомболини. Его не было нигде. И только когда они наконец отправились трудиться на виноградники, Бомболини вышел из своего укрытия, чтобы заняться делами города.

Он велел подмести улицы. Он велел починить и вычистить фонтан, заросший мхом и плесенью, — выбрать из него все битое стекло и картофельные очистки, которые плавали в воде. На третье утро люди проснулись и обнаружили, что за ночь все старые лозунги в Санта-Виттории были заменены, На Народной площади висел раньше призыв:

ВЕРЬ

ПОВИНУЙСЯ

СРАЖАЙСЯ

Вместо этого теперь было начертано:

МОЛЧАНИЕ

СПОКОЙСТВИЕ

ТЕРПЕНИЕ

 Три великие добродетели итальянского народа.

На службе народа мэр (подпись) Итало Бомболини

На полуобвалившейся стене часовни Благословенной грозди вместо старого фашистского лозунга «ВСЕ МНЕ НИПОЧЕМ» теперь значилось:

НАМ ДО ВСЕГО ЕСТЬ ДЕЛО

К призыву, который многие годы висел в Верхнем городе:

ЖИВИ РИСКУЯ

Д'Аннунцио

Бомболини добавил

НО ЕЗДИ ОСТОРОЖНО

Бомболини

И хотя в Санта-Виттории в ту пору не было ни одного автомобиля, это создавало у людей ощущение, что они шагают в ногу со временем.

Всякому, кто направлялся вниз по Корсо Муссолини, бросалась в глаза надпись на стене того дома, где Корсо поворачивает влево:

ЛУЧШЕ ДЕНЬ ПРОЖИТЬ ЛЬВОМ,

ЧЕМ СТО ЛЕТ ОВЦОЙ

Теперь же, спускаясь по Корсо, человек читал под этим:

А ЕЩЕ ЛУЧШЕ ПРОЖИТЬ СТО ЛЕТ

Мэр Бомболини

На четвертые сутки люди, которые хотели добиться отставки Бомболини, перестали его разыскивать, и он начал показываться на улицах.

Сейчас уже трудно сказать, что лежало в основе деяний торговца вином, — были ли они результатом чтения и размышлений, или просто так подсказывал ему инстинкт. Да, впрочем, это не имеет значения. Важно то, что он все это совершил.

Править этим городом не так-то легко: трудность состоит в том, что жители его делятся на Причастных к управлению и Непричастных. Есть черные и есть белые — серых нет. Когда Непричастные приходят к власти, они выбрасывают вон всех Причастных, и те, став теперь Непричастными, делают все, что могут, чтобы испортить начинания Причастных, даже когда могли бы им помочь. Делается это жестоко, иной раз сопровождаясь кровавыми расправами, почти всегда вызывает много волнений и не приносит ничего хорошего городу, но так уж оно повелось.

И вот гениальность Бомболини — а именно так следует это теперь расценивать — заключалась в том, что он никого не отстранил от управления городом, а, наоборот, всех привлек. Он создал Большой Совет Вольного Города Санта-Виттория, и через два дня все группы, которые могли бы противостоять друг другу, все социальные силы города имели своего полномочного представителя в правительстве. Все были Причастны — если не сами, то через членов своей семьи. При этом членство в Совете было поровну поделено между «лягушками», «черепахами» и «козлами». Половина членов Совета состояла из людей молодых, другая половина — из пожилых, и все без исключения крупные и влиятельные семьи были в нем представлены. Секрет состоял, пожалуй, в том, что если не все оказались Причастными, поскольку это невозможно, то, уж во всяком случае, никто не был Непричастен.

Джованни Пьетросанто назначили министром водных ресурсов, что означало, что он должен отвечать за исправность фонтана и водонапорной башни. Под руководством Джованни все водосливы были вычищены, а Лонго наладил насос; потом были вычищены и отремонтированы все стоки, и впервые за двадцать лет на террасах появилась вода для полива виноградников. Воды было не так уж много, но достаточно для того, чтобы сухая земля не пересохла совсем, а об этом даже Некто помудрее Бомболини не счел нужным позаботиться.

Под руководством брата Джованни — Пьетро, еще одного могущественного члена семейства Пьетросанто, была создана так называемая Народная милиция Санта-Виттории.

— Ну зачем тратить на это время? — спросил у Бомболини Фабио.

Мэр предостерегающе поднял руку.

— «Всякое государство держится на хороших законах и хорошей армии». Я тут ни при чем. Учитель говорит, что нам нужна армия.

Вначале люди смеялись при одном слове «армия», но по мере того, как двадцать человек, составлявших ее и проходивших обучение на Народной площади, совершенствовались в своей сноровке, люди стали с интересом наблюдать за их действиями. У Пьетро был такой голос, что стекла дрожали, а упражнения, которые он заставлял людей выполнять, выглядели внушительно. Солдатам разрешалось носить красную повязку по воскресеньям и втыкать в шляпу ястребиное перо, и вскоре все молодые люди в Санта-Виттории горели желанием носить такое перо; однако численность армии не возросла, поскольку ружей было только двадцать.

Были произведены и другие назначения: комиссар по вопросам санитарии, инспектор мер и весов, министр хлебных и макаронных изделий, министр просвещения, министр по делам престарелых.

Закрывая второе заседание Большого Совета, Бомболини сказал:

— Один мудрец как-то заметил: «О новом правителе и его уме судят прежде всего по тому, какими людьми он себя окружил». — Он с силой опустил руку на стол. — Люди Санта-Виттории! Если с этим мерилом подойти ко мне, вы должны признать меня гением.

В первую минуту все решили, что Бомболини слишком уж о себе возомнил, но когда разошлись по домам и стали перебирать в уме слова мэра, то мало-помалу уразумели, что он имел в виду, и были, естественно, польщены. Недаром Бомболини сказал однажды Фабио: «Если нельзя достичь своего деньгами, попытайся сделать это лестью, ибо, как известно каждому итальянцу, лесть всегда куда-нибудь да приведет».

Но были и промахи. В одно прекрасное утро Бомболини решил порадовать народ, распространив демократию на пользование водой. В течение нескольких сотен лет, по причинам никому уже не известным, несколько семейств пользовались правом получать воду без очереди и первыми наполнять у фонтана свои кувшины. И вот в одно прекрасное утро женщины обнаружили у фонтана следующую надпись: