Владислав Русанов - Обряд Ворлока Страница 18

В какой-то миг парню показалось, что он вернулся назад во времени. Что там рассказывала Керидвена о потаенных особенностях Полых Холмов? Растягивают время, сжимают время… А туда-сюда человека бросать никакого колдовства еще не придумали? Кто знает… Ведь иногда кажется, что все, что происходит с тобой сейчас, ты уже переживал когда-то. Те же тени, те же мерцающие огни от прогоревших углей. Тот же топот и крик, лязг мечей и хриплые выдохи. Толкотня и острое ощущение опасности. Смерть становится живой и осязаемой, заглядывает пустыми глазницами через плечо, щекочет ноздри запахом сырой земли и смрадом разложения, солоноватым духом пролитой крови и холодным — стали, плетущей в воздухе сложные узоры. Вот так же он бежал десяток — или пару? — дней тому назад. Только рядом с ним были решительный Хродгейр и суровый Гуннар, разгневанный Олаф и сосредоточенный Свен. Рагнар Щербатый подбадривал соратников молодецким «гиканьем», а Игни таращился по сторонам, мало чем отличаясь от самого словена. А сейчас его окружают воющие от жажды крови датчане, доверившиеся словам ворлока. Если кто-то из них погибнет, ляжет ли это на душу Вратко таким же тяжелым камнем, как смерти Асмунда и Свена? Или кровь, пролитая чужими мужиками, не может приниматься так близко к сердцу?

— Бей-круши! — Лосси обрушил топор на голову первого сторожа.

Норвежец рухнул, как сноп. Без звука, даже умирая, не дрыгнул ногами.

Второго свалил Бьёрн, хладнокровно подбежав сбоку, пока воин из дружины Модольва пытался зарубить Асгрима.

Третий оказался датчанам не по зубам. Метнулся в сторону, проскочил между двумя викингами, которые столкнулись и повалились на траву, ругаясь почем зря. Мечом норвежец полоснул по животу курносого усатого датчанина, а зажатый в левом кулаке нож вогнал в горло Торду. Рыжий запрокинулся, булькая кровью, а умелец бросился в темноту, ища передышки и спасения.

Лосси устремился за ним.

— О-о-о-дин!!! — как и большинство урманов, хевдинг в бою забывал о крещении и возвращался к богам предков. — Бей-круши-и-и!!!

«Откуда у него такая голосина, — подумал Вратко, уже поравнявшись с Черным Скальдом. — Сам коротышка-боровичок, а ревет, как медведь, которого среди зимы из берлоги подняли».

В следующий миг новгородец увидел изувеченное, измаранное кровью и копотью, покрытое кровоподтеками лицо Хродгейра. А в особенности — выжженные глаза хёрда.

Время остановилось для Вратко. Есть ли на этом свете более изощренное издевательство над человеком, нежели лишить его зрения? Вот так в одночасье отрезать его от красок жизни. Парень похолодел, представив, что должен ощущать Черный Скальд. Никогда викингу не увидеть крутой, поблескивающий бок морской волны, темно-зеленой в непогоду, лазурной под ярким солнцем, иногда серой, а иногда синей-синей, до пронзительности. Не увидеть неба, нежно-сиреневого на рассвете, багрового на закате, и бегущих облаков, то грязных, как нечесаная шерсть, то белоснежных, подобно лебяжьему перу. Для него теперь недоступны легкое трепетание листвы на ветру, волнующаяся трава на поляне, черно-сизые ягоды на заснеженных кустах терновника и алые гроздья рябин, «озерки» цветущего льна и глазки ромашек. Не следить викингу за стремительным полетом сокола и за парящими над водной гладью чайками. Не командовать ему больше боевым дреки, что, оскалив драконью пасть, венчающую штевень, стремится на врага, не идти впереди строя хирдманов с остро отточенной сталью в руке.

Тяжело утратить ноги или руки, оглохнуть или онеметь, но глаза…

Парень задохнулся от жалости, которая сменилась клокочущим гневом. Да что ж это за люди такие?! Рыцари? Где же ваша честь и доблесть? Монах? Разве этому учил Иисус Христос апостолов и людей, жаждущих света высшей истины? Да вы хуже зверей лесных! Медведь рвет когтями, волк вцепляется клыками, тур поднимает на рога, гадюка жалит… Но они не увечат врага нарочно, стремясь превратить его в жалкого калеку, беспомощного и несчастного.

— Ты живой? — нерешительно проговорил новгородец. Просто, чтобы сказать хоть что-нибудь. Чтобы Хродгейр не стоял неподвижно, словно прикрученный к дереву труп, брошенный на прокорм падальщикам.

Долго, очень долго Черный Скальд молчал. Вратко даже подумал было, что оправдались самые худшие его предположения. Подумал и покрылся липким холодным потом. Но тут губы хёрда дрогнули.

— Кто тут?

— Это я… — не сумел придумать ничего лучшего Вратко.

Но Хродгейру хватило услышать звук его голоса.

— Подарок Ньёрда? Ты? — Хродгейр попытался улыбнуться, но разбитые губы лишь искривились.

— Я! Я! — обрадованно закричал Вратко. Засуетился. — Сейчас… Сейчас я тебе помогу.

Пальцы словена шарили на поясе в поисках ножа. Только ощупав широкий ремень, он вспомнил, что не брал ножа взамен того, что когда-то подарил Вульферу. Тогда он вытащил меч и начал пилить веревку.

— Я рад, что вы живы… — прошептал скальд.

— Живы мы, живы, — трясущимися губами шептал Вратко. — И Мария жива, и даже Рагнар выздоравливает…

Громкий, исполненный боли крик, раздавшийся позади, заставил парня обернуться.

Сеча продолжалась, но…

Удача отвернулась от датчан.

Из темноты выбежали дружинники Модольва. В шлемах, кольчугах, прикрываясь щитами — спали они в доспехах, что ли? Люди Точильного Камня были вынуждены отступать, отмахиваясь от наседавших врагов. Сам Лосси отходил в числе последних. Его огромный топор порхал, как перышко. А около хевдинга данов вьюном вился тот самый норвежец, что убил Торда. Наскакивал, рубил по ногам, пытался обманным движением зацепить хотя бы плечо датчанина.

А кто же кричал?

Вратко пригляделся внимательнее и увидел воина, корчащегося в углях почти догоревшего костра. Датчанин это или норвежец, не сказал бы никто. Ругался он на общем для северян наречии и пытался выбраться из прожигающих одежду углей. Однако нога, должно быть перерубленная в схватке, волочилась безжизненной плетью и мешала ему ползти.

«И это люди Модольва дерутся без лучших своих бойцов: Белоголового хевдинга, Эйрика, берсерка Скафти Медвежья Шкура. Жарятся ли они в христианском аду или пируют в Вальхалле рядом с Одином?»

— Бей-круши! — кричали датчане, но уже без былого запала.

— С нами Бог! — орали в ответ норвежцы. — Deum de Deo, Lumen de Lumine![41]

Извергавшаяся из перекошенных ртов, обрамленных всклокоченными бородами и длинными усами, латынь звучала необычно. Как если бы они заговорили по-арабски или по-хазарски.

— Один! — отвечал им датский хевдинг, рыча от ярости: ну, никак он не мог зацепить верткого бойца, противостоящего ему, и все тут!

Меч и тяжелый нож мелькали, словно молния. Жалили в горло, грудь, живот, секли по ногам, метили в глаза… Вращая топор, будто хворостинку, Лосси успевал пока не только успешно отражать вражеские выпады, но и удерживал противника на расстоянии. Но для победы этого мало! Как говорил когда-то старый Сигурд: нет удара — нет победы.

— Режь веревки… — поторопил парня Хродгейр. Он не видел, что происходит на поляне, но наверняка по звукам мог догадаться о кипящем сражении.

— Ага! — кивнул Вратко и с удвоенной силой принялся елозить мечом взад-вперед.

Толстая конопляная веревка, разлохмаченная и отсыревшая, поддавалась плохо. А может быть, клинок был не слишком острым? Вообще-то новгородец смутно представлял, как нужно правильно точить меч, а никто не подсказал. Хотя, с другой стороны, рубить-то им можно. Викинги никогда не старались довести лезвие до такой остроты, чтобы бриться.

— Крепче стой! — кричал кто-то из датчан.

— Бей-круши! — отвечал ему гундосый голос Бьёрна.

— Deum de Deo! — орали норвежцы Модольва.

«Где же рыцари? Эдгар и тот, второй, смуглый… Если они сейчас ударят, датчанам не устоять. Размажут, расплющат и копытами разнесут… А они наверняка готовятся вступить в бой, — думал Вратко. — Это викинги могли в одежде и сапогах спать — вскочил, шлем на голову, меч в руки и в бой! А благородным рыцарям время нужно, чтобы облачиться в броню, на коня взобраться. И хотя для этого у них слуги с оруженосцами имеются, а в один миг не управиться. Никак не управиться…»

— Ты режешь, Подарок? — пошевелил разбитыми губами Черный Скальд.

— Режу, режу…

— Нож тупой, что ли?

— Мечом режу, — вздохнул словен. — Нет ножа. Не взял…

— Тогда руби. Мечом рубить надо…

— Ага. Точно! — Вратко укорил себя, что раньше не догадался.

Замахнулся, чтобы рубануть с плеча. Увидел… Нет, скорее почувствовал мелькнувшую за плечом тень. Развернулся и рубанул наотмашь.

Бородатый, разлохмаченный викинг поймал его меч на свой клинок. Откинул в сторону. Лягнул в колено.

Вратко успел отодвинуть ногу, и удар пришелся в середину бедра. Тем самым парень спасся от перелома, но его повело в сторону. Пришлось сделать пару шагов, чтобы не свалиться.