Зов ворона - Уилбур Смит Страница 18

икре и повалил его на землю. Типпу набросился на Мунго и на этот раз схватил его за рубашку. Сжимая в пальцах хлопчатобумажную ткань, он наносил удар за ударом в голову Мунго. Мунго отчаянно пытался увернуться от кулака гиганта и колотил Типпу по грудной клетке контрударами, но рубаха крепко держала его. Удары Типпу посылали осколки боли через его череп и заставляли звезды вспыхивать в его глазах. Пройдет совсем немного времени, и один из ударов лишит его сознания.

Краем глаза он заметил отблеск солнечного света на полированной меди. Вместо того чтобы потянуть Типпу, он наклонился и опустил голову, как таран, обхватив гиганта руками и подталкивая его к кабестану. Типпу доблестно боролся, чтобы устоять на ногах, но вес Мунго и топтанье ног выбили его из равновесия. Типпу отшатнулся назад и повалился на кабестан, увлекая за собой Мунго. Распростертое тело Типпу защищало Мунго от повреждений, но ничто не могло оторвать его голову от твердой, как камень, палубы. Превращение произошло мгновенно. Великан ослабил хватку на рубашке Мунго, и его огромное тело обмякло.

Мунго с трудом поднялся на ноги. Его голова была готова расколоться, как кусок перезрелого фрукта. Он бросил взгляд на упавшего гиганта и собрался с мыслями, затем повернулся лицом к команде. Лицо Ланахана исказилось в яростной, недоверчивой ярости. Он приказал Типпу драться, а теперь Мунго выставил его дураком.

Рука Ланахана потянулась к ножу на поясе. Затем, внезапно, он выпрямился. На сходнях послышались тяжелые шаги. Экипаж вытянулся по стойке смирно, настолько резко, что это могло означать только одно.

Капитан вышел на палубу. Он не был ни высоким, ни особенно красивым. Его кожа была жесткой и изношенной после многих лет, проведенных под атлантическими ветрами и тропическим солнцем. Бледный шрам в форме полумесяца прочертил дугу на его левой щеке. Но в его взгляде было дьявольское высокомерие, а еще больше - в одежде, которую он носил. Его сюртук был скроен и сшит по фигуре, прекрасная рубашка и жилет были ослепительно белыми. Его золотой галстук в огурцах-пейсли блестел на солнце, а гладкие итальянские сапоги были начищены до блеска. Он выглядел так, словно только что вышел из своей ложи в опере.

Любой человек, который так одевается, должен быть либо щеголеватым шутом, либо в высшей степени самоуверенным. И достаточно богат, чтобы не волноваться. Уже не в первый раз Мунго задумался о том, насколько прибыльным может оказаться это путешествие.

Капитан окинул взглядом сцену - Типпу, лежащий на полу; Мунго в разорванной рубашке и с разбитым лицом; свежая кровь на очищенной пемзой палубе. Его лицо омрачилось.

‘Что, черт возьми, здесь происходит, Мистер Ланахан?- рявкнул он помощнику.

‘У нас был незваный гость. Я велел Типпу отослать его.’

- Похоже, безуспешно.- Ланахан поежился. Стерлинг повернулся к Мунго. - Кто ты?’

- Синклер, - представился Мунго, назвав свое вымышленное имя. - Томас Синклер. У меня есть письмо от моего деда, Амоса Рутерфорда.’

Он достал письмо из своей морской сумки и протянул его Стерлингу. Он наблюдал за расчетами на лице капитана, когда тот читал их. Что бы там ни говорилось в письме Рутерфорда, решение взять Мунго принимал только капитан. Объявить о себе, сделав врагом первого помощника, и подраться с самым большим человеком на корабле, было не так, как он намеревался начать.

Но слово Рутерфорда, должно быть, имело немалый вес.

- Мистер Ланахан, - обратился Стерлинг к помощнику капитана. - Принесите книгу сборов и наймите мистера Синклера в качестве матроса полубака.

‘Но . . . Лицо Ланахана пылало ненавистью. ‘Он возмутитель спокойствия.’

‘Это был приказ, Мистер Ланахан. Стерлинг повернулся к Мунго. ‘Я не сомневаюсь в ваших достоинствах. Любой человек, который пошел бы на бой с Типпу, не может быть лишен храбрости, и я не думаю, что когда-либо видел его побежденным в бою. Но запомни вот что. На любом корабле капитан уступает только Богу. И Бог не имеет никакого интереса в "Черном ястребе". Я ясно выражаюсь?’

- Есть, сэр.’

- Тогда добро пожаловать на борт.- Он поднял кусок пемзы и бросил его Мунго. - Вы можете начать с того, что наведете порядок на моем корабле.’

***

Ясным августовским утром команда "Черного Ястреба" снялась с якоря и поплыла вместе с приливом. Трюмы клипера были загружены тюками хлопка, привезенными из Нового Орлеана, ящиками сигар с Кубы и Ричмонда, лесом с гор западной Вирджинии и почтой, предназначенной для Европы. При любом попутном ветре "Черный Ястреб" шел со скоростью, намного превышающей скорость более крупных пакетботов, к которым привык Мунго. Под руководством Мэрилендского лоцмана они сделали двенадцать узлов вниз по Чесапику под топселями и мачтами и пересекли бар в Олд-Пойнт-комфорт во время Первой собачьей вахты второго дня.

Когда они увидели голубой горизонт, команда на мачтовой палубе и высоко на реях разразилась радостными криками. Капитан отдал команду - "Поднять все паруса. Мистер Ланахан, уведите ее в море.’

К тому времени, как солнце скрылось за облаками на западе, берег остался далеко позади. Никто из команды, казалось, не заметил исчезновения земли, поскольку они были заняты своими обязанностями, но Мунго заметил. Он был на мачте, возился с верхним парусом - Ланахан, не теряя времени, послал его как можно выше, – и какое-то предчувствие заставило его оглянуться как раз вовремя, чтобы увидеть, как серая тень его родины исчезает, пересекая горизонт.

Корабль накренился на ветру, и когда он посмотрел вниз, то увидел только пенящуюся воду. Ухватившись одной рукой за мачту, он снял с шеи медальон и сжал его в кулаке. Было слишком больно смотреть на картину внутри. Ему хотелось разжать руку, дать ей упасть в море и смыть боль.

Он держался крепко. Он не отпустит Камиллу. Он будет лелеять это воспоминание, пусть оно обострит его жажду мести, пока он не уничтожит Честера Мариона.

Что-то мокрое обожгло ему щеку. Он подумал, что это, должно быть, капля дождя, принесенная ветром, но когда он вытер ее, она оказалась теплой на ощупь. Слеза. Он недоверчиво покачал головой. Он никогда в жизни не плакал.

Он снова надел медальон на шею и уронил его под рубашку. "Дай мне ключи от фортуны, - молился он, - и даруй мне отмщение".

***

В необъятной