Милица Матье - Кари, ученик художника Страница 19

Устанавливают носилки и на других кораблях. Вот уже поднимаются длинные, украшенные слоновой костью и золотом весла на передней ладье, и сидящие на ней шестьдесят гребцов дружно опускают их в воду. Торжественное плавание начинается.

Люди на лодках начинают грести изо всех сил, чтобы скорее достичь противоположного берега и встретить процессию. А там, на великолепной пристани Святилища, уже ждут, вдоль всего берега стоит народ, низкими поклонами и молитвами встречающий «царя богов».

Тути и Кари уже совсем ничего не видят. На реке столько лодок, что многие, в том числе и их лодочка, могли причалить только значительно ниже пристани Святилища, и, пока мальчики добегают до его ворот, шествие уже скрывается в них.

– Эх, обидно, опоздали! – говорит с досадой Тути. – Ну, да ничего уж не поделаешь. Зато завтра постараемся прибежать пораньше, чтобы все увидеть с самого начала. А теперь идем к нам. Мать приготовила разные вкусные вещи, мы с тобой будем пировать в саду одни – отец уйдет в гости, а мать и сестры принимают своих гостей на крыше. Правда, здорово?

Мальчики идут к дому садовника Паседи. Всюду полно народа – свои жители, приезжие гости с восточного берега столицы и из других городов заполняют улицы, группами сидят на плоских крышах домов. Все в праздничных одеждах, слышится веселый говор. Мальчики с трудом пробираются сквозь шумную толпу.

Но вот наконец они в саду дома Тути. Под большой сикоморой, в тени, разостланы циновки, и сестры Тути уже принесли и расставили разные кушанья, лепешки, сладости, плоды. Мальчики усаживаются и с удовольствием принимаются за вкусный обед.

– Брат, к тебе еще гость, – неожиданно говорит старшая сестра Тути, подходя к мальчикам. За ней стоит хорошо знакомая Кари фигурка в жреческой одежде и с бритой головой.

– Это Рамес! Здравствуй! – вскакивает Кари. – Знакомьтесь, – вот Тути, помнишь, я тебе о нем рассказывал?

Тути здоровается с Рамесом и с любопытством смотрит на него: еще бы, ведь он из прославленного храма Амона-Ра!

Тути усаживает своего нового гостя и начинает его усиленно угощать. Рамес не отказывается – он очень торопился повидать Кари и не остался обедать с дедом. Некоторое время мальчики молча едят, то и дело бросая вопросительные взгляды на Рамеса.

Понимая, как им хочется поскорее узнать новости, Рамес решает, что надо рассказать все немедленно.

– Так вот, – говорит он. – Третьего дня состоялся суд Города. Решено, что медник Пахар ни в чем не виноват, а жалоба Пасера признана неправильной. Медника тут же освободили.

– А кто были судьи? – перебивает Кари.

– Обычный состав главного суда Города, – отвечает Рамес. – Председателем, как всегда, был везир, а судьями верховный жрец Аменхотеп, потом мой дед, как второй жрец того же храма Амона-Ра, потом другие важные люди, например, царский писец… Знаете, ведь и сам Пасер – один из судей главного суда Города. Представляете, что он чувствовал, пока шло разбирательство! Дед сказал, что никогда еще не видал ни одного человека в таком страшном гневе, в каком Пасер ушел после окончания суда!

– Еще бы! – горячо говорит Кари. – Ну, а как же с другими?

– Их дело отложено. Сказали, что их надо еще допросить. Так вот, вчера их снова допрашивали, а потом вечером привезли в тюрьму нашего храма. Это твой дядя Нахтмин и Харуди. Они очень избиты, потому что до сих пор не сознаются в грабежах.

Мальчики так поражены, что сразу даже ничего не могут сказать.

– Мне удалось переслать им еду и мазь для ран, – говорит Рамес. – И еще я успел обо всем рассказать Бекенмуту.

– Ты их сам видел? – спрашивает Кари.

– Нет, это невозможно, – отвечает Рамес.

– А как же ты передал им все?

– Ну, передал… у меня есть друзья… В общем, это неважно. А мне самому ведь нельзя даже показать, что я интересуюсь этим делом или знаю этих людей.

– А что, дед рассердился бы? – спрашивает Тути.

– Конечно! Но главное не это, а то, что я больше не смог бы ничего для них сделать или даже про них узнавать. И никто другой тоже, потому что за ними стали бы так следить, что ни один человек и близко не подошел бы к ним! Да, все это очень сложно, друзья!

– Еще гораздо сложнее, чем ты думаешь, Рамес, – говорит Кари. – Сейчас Тути тебе расскажет, что ему удалось узнать. Говори, Тути.

И Тути повторяет Рамесу все, что он рассказал Кари вечером после пира у Пауро.

Пока Рамес слушает, у него все сильнее и сильнее хмурятся брови; одной рукой он, сам не замечая того, разрывает на мелкие кусочки край циновки, на которой сидит.

– Так, – говорит он, выслушав Тути. – Теперь не только ясно, что Панеб – прямой участник грабежей, но и то, что через него все нити этого мерзкого дела идут к Пауро!

– Ну и что же, Рамес? Что все-таки можно сделать, чтобы спасти наших людей? Известно ли хотя, когда будет суд над ними? – Голос Кари дрожит, хотя он всеми силами старается сохранить спокойствие.

– Суд будет еще не скоро, дней через десять. А что делать – одна надежда на Хеви. Может, ему удалось бы доказать верховному жрецу, что Нахтмин и Харуди схвачены незаконно. А для этого нужно рассказать Хеви все, что вы знаете о Панебе и Пауро, обо всех их преступлениях. Это очень, очень нужно!

– Что Панеб – негодяй, Хеви и сам хорошо знает, – говорит Кари. – А вот про все, что услышал Тути в доме Пауро, ему надо рассказать подробно.

Мальчики задумываются, а потом Тути говорит:

– Надо не забыть рассказать Хеви, что когда медника Пахара схватили, то до суда он находился в доме у самого Пауро. И ведь недаром Пауро приказывал хорошенько кормить медника. Это ведь недаром, правда?

– Ну, ясно, – говорит Кари. – Я думаю, что медник грабил вместе с Панебом и что Пауро об этом прекрасно знает! Он его, наверное, и научил, что говорить на суде, а все следы его грабежей приказал уничтожить!

– Да, это все надо передать Хеви, – соглашается Рамес. – Ну, мне скоро надо уходить, дед велел не задерживаться. Надо еще кое-что приготовить к шествию, завтра ведь статую Амона понесут по всем вашим храмам, а потом на кладбище. Вы оба, конечно, придете?

– Непременно, – отвечает Тути и сразу оживляется. – Это будет так интересно, особенно когда пойдут в горы. Знаете, говорят, что во время шествия будет «суд бога»! Амон будет разбирать жалобы некоторых жителей твоего поселка, Кари. Почему ты улыбаешься, Рамес? Ну да, ведь ты, наверное, так часто бывал на «божьем суде», что тебе непонятно, что тут интересного! Но я-то ведь никогда при этом не был, вот мне и хочется посмотреть, как Амон будет судить!

– Амон? – В тоне Рамеса слышится странный оттенок насмешки.

– Ну конечно, Амон! Он передаст свою волю через свое изображение – золотую статую. Кто же этого не знает? – удивляется Тути. – А особенно ты – ведь тебе-то это должно быть известно лучше, чем, например, нам!

– Да, ты прав, мне все это очень хорошо известно, – теперь уж не с иронией, а с какой-то горечью отвечает Рамес и, словно вспомнив о чем-то, плотнее сжимает губы. Но, заметив, что Тути смотрит на него с недоумением, он быстро говорит: – Да, наше шествие будет очень красивое и торжественное. Тебе все это, конечно, очень понравится, Тути.

– А что ты будешь делать в процессии? Понесешь что-нибудь? Где нам тебя искать? – спрашивает Тути.

Рамес опять улыбается той же странной улыбкой и отвечает:

– Я буду около самой статуи Амона-Ра, совсем-совсем близко к ней! Только вы не старайтесь меня разглядеть, все равно не увидите.

– Ну конечно, где тебя увидишь среди всех взрослых жрецов! – недовольно говорит Тути. – Ну уж зато ты нам потом все подробно расскажешь! Хорошо?

– Хорошо, – отвечает Рамес и встает. – А теперь мне пора идти.

– Тути, я провожу Рамеса и сразу же вернусь, – говорит Кари и тоже встает.

Когда они выходят на улицу, Кари спрашивает:

– Ты действительно думаешь, что Хеви сможет убедить верховного жреца в невиновности дяди Нахтмина и Харуди?

– Да, если доказательства будут основательными. Аменхотеп очень умен и опытен и легко разбирается в самых сложных делах.

– Ох, как было бы замечательно, если бы удалось их освободить! – говорит Кари с надеждой.

Рамес смотрит на него и медленно говорит:

– Убедить Аменхотепа в невиновности людей еще не значит получить от него приказ об их освобождении или даже оправдание на суде.

– Я тебя не понимаю, – растерянно говорит Кари. – Разве Аменхотеп станет их задерживать или обвинять, если он будет убежден в том, что они невиновны?

– Может даже и осудить…

– Как? Почему же?

– А это зависит от многого. Если бы участь этих людей никого не интересовала, Аменхотеп, может быть, и решил бы дело так, как нам с тобой кажется правильно. Но ты знаешь, что обвинение против твоего дяди и Харуди выдвинул Пауро. И я убежден, что их судьба будет решаться только в зависимости от того, чью сторону в распре Пауро с Пасером примет Аменхотеп.