Юрген Граф - Великая ложь XX века Страница 19

"Неподалеку от нас из рва подымалось пламя, огромное пламя. Там что-то жгли. К краю рва подъезжал грузовик и вываливал груз. Это были маленькие дети. Малыши! Да, я их видел своими глазами... Дети – в огне (понятно, почему с той поры сон бежит от меня?). Там будем и мы. Чуть поодаль должно быть находился ров для взрослых... «Отец, – сказал я, – если все так, я не хочу более ждать. Я брошусь на колючую проволоку под током. Это лучше, чем часами гореть в огне...»

Часами гореть в огне и броситься на колючую проволоку под током Визелю, к счастью, не пришлось:

«Наша колонна прошла около 15 шагов. Я закусил губы, дабы отец не слышал, как стучат мои зубы. Еще десять шагов. Восемь, семь. Мы движемся медленно, как будто идем за дрогами на собственных похоронах. Осталось всего четыре шага. Три. Огненный ров был почти рядом. Я собрал все оставшиеся во мне силы, чтобы выбежать из шеренги и броситься на колючую проволоку. В глубине своего сердца я прощался с отцом, всем миром и невольно бормотал губами: „Итгадал вейткадах хме раба...“ „Да возносится и святится имя Его“. Казалось, мое сердце разорвется. Пора... Я стоял пред лицом ангела смерти... Нет. За два шага до рва я велел себе отойти и нас погнали назад в барак».

Слово «крематорий» во французском издании Мейер-Класон постоянно переводит как «газовая камера». Например, на стр. 53 немецкого перевода сказано: «Бедняжки, вы идете в газовую камеру», тогда как по-французски написано: «Malheureux, vous allez au crématorie». Так работают фальсификаторы. Мейер-Класону разумнее было бы отклонить предложение издательства переводить именно таким образом, но еще лучше бы, если бы он отказался сразу от перевода. Классному переводчику латиноамериканской литературы вообще не к лицу заниматься благоглупостями Визеля. Если же это невозможно, то рекомендуем впредь переводить под псевдонимом.

Китти Гарт в книге «Я все-таки жив» иначе вспоминает о массовых убийствах в Освенциме [96]:

«Я сам был свидетелем убийств и не одного человека, а сотен людей, невинных людей, которые, ничего не подозревая, были свезены в большой барак. Один момент я никогда не забуду. Снаружи, около низкого здания, была лесенка, ведшая к маленькому люку. По ней быстро поднимался человек в форме эсэсовца Поднявшись, он надел противогаз и перчатки, потом одной рукой поднял люк, а другой вытащил из кармана пакет, содержимое которого – белый порошок быстро высыпал вниз, после чего не медля закрыл люк. Человек молниеносно спустился, бросил лесенку на траву и убежал, как будто преследуемый бесами. В тот же миг послышался страшный рев, отчаянные вопли задыхающихся людей... Приблизительно через пять – восемь минут все они были мертвы».

Слово «крематорий» во французском издании Мейер-Класон постоянно переводит как «газовая камера». Например, на стр. 53 немецкого перевода сказано: «Бедняжки, вы идете в газовую камеру», тогда как по-французски написано: «Malheureux, vous allez au crématorie». Так работают фальсификаторы. Мейер-Класону разумнее было бы отклонить предложение издательства переводить именно таким образом, но еще лучше бы, если бы он отказался сразу от перевода. Классному переводчику латиноамериканской литературы вообще не к лицу заниматься благоглупостями Визеля. Если же это невозможно, то рекомендуем впредь переводить под псевдонимом.

Поскольку белый порошок – о котором химикам ничего не неизвестно – в Освенциме, вероятно, иногда кончался, то эсэсовцы прибегали к иным способам убийства. О них рассказывает Эжен Аронеану в «Свидетельстве очевидца» [97]:

«На расстоянии 800-900 метрах от места, где стояли печи, заключенные садились в вагонетку, двигавшуюся по рельсам. Вагонетки в Освенциме были разных габаритов и могли вместить 10-15 человек. Когда вагонетка заполнялась, она начинала катиться вниз и на полной скорости въезжала в туннель. В конце туннеля находились ворота, а за ними печь. Когда вагонетка ударяла в ворота, они автоматически отворялись. Вагонетка опрокидывалась и выбрасывала в печь груз из живых людей».

В отличие от приведенного «Свидетельства очевидца» Зофия Коссак в книге «Господи, из глубины воззвах» описывает газовые камеры, куда, по ее словам, циклон Б не «бросали», а он проникал через отверстия в полу [98]:

«Резкий звонок и тотчас из отверстий в полу начал подниматься газ. С балкона, с которого можно было видеть двери, эсэсовцы с любопытством наблюдали борьбу со смертью, метания и судороги обреченных. Для садистов то был спектакль, который им никогда не надоедал... Борьба со смертью длилась 10-15 минут... Мощные вентиляторы удаляли газ. Появились члены зондеркоманды в противогазах, открыли двери напротив входа, рядом с которыми располагалась эстакада с вагонетками. Команда загружала вагонетки в большой спешке. Остальные ждали. Часто бывало, что мертвые оживали. Применявшаяся доза парализовала, а не убивала. Трупы на вагонетках иногда снова приходили в себя... Вагонетки катились по эстакаде вниз и вываливали в печи свой груз».

Обвинение и доказательства

"Во время войны Всемирный еврейский конгресс создал в Нью-Йорке Институт еврейских проблем, который ныне размещается в Лондоне. Его руководителями были два замечательных литовских еврея: Якоб и Неэмия Робинсоны. Их идеи стали основой двух совершенно революционных идей: Нюрнбергского трибунала и немецкой компенсации евреям.

Сейчас значение Международного Нюрнбергского трибунала оценивается не совсем верно, поскольку согласно действовавшему тогда международному праву военные, подчинявшиеся приказу, наказанию не подлежали. Автором необычной, сенсационной идеи был Якоб Робинсон. Когда он поделился ею с юристами Верховного суда США, они сочли его безумцем: «Что натворили нацистские офицеры?» – спрашивали они. «Можно еще представить, что перед судом предстанет Гитлер, ну Геринг, но не простые же военные, исполнявшие приказы и поступавшие как верные солдаты?» Нам пришлось много потрудиться, чтобы убедить союзников; англичане возражали сильно, французы держались спокойно, и хотя позже они тоже поддержали, большой роли они не играли. В конце концов мы победили, так как Робинсону удалось убедить Роберта Джексона, судью Верховного суда ".

Наум Голдман "Еврейский парадокс " [99]

В наши дни ни один историк больше не верит в людские мельницы Сенде, электродуши Визенталя и фабрики по изготовлению из евреев мыла, в огненные рвы Визеля, смертоносный порошок Гарта и вагонетки с людьми Аронеану. Согласно современной «правоверной» историографии, массовое уничтожение евреев свершалось следующим образом:

в СССР посредством расстрелов и душегубок, работавшими на выхлопных газах, в лагере смерти в Хелмно – в душегубках, в станционарных газовых камерах лагерей смерти Освенцима, Майданека, Белзеца, Собибора и Треблинки

Никто из ревизионистов не отрицает массовых расстрелов на Востоке как евреев, так и неевреев, спорят лишь о числе жертв. В 16-й главе мы разбираем вопрос о душегубках, которым пропаганда холокоста отводит лишь второстепенную роль. Главное – это газовые камеры, на них стоит весь геноцид, ибо желающему истребить народ требуется смертоубийственное оружие.

В книге «Преследование евреев в Третьем рейхе» Вольфганг Шефлер, «специалист по холокосту», приводит для «лагерей уничтожения» такие «минимальные цифры» [100]:

Освенцим – «гораздо более 1 млн.»

Треблинка – 750 000

Белчец – 600 000

Хелмно – 300 000

Собибор – 250 000

Майданек – 250 000

Так как евреями в Освенциме и Майданеке была, очевидно, большая часть, а в других «четырех настоящих центрах уничтожения» – все узники, то, судя по таблице, в шести лагерях смерти газом было убито более трех миллионов евреев. Если сравнить статистику Шефлера со статистикой Арользена, то выяснится, что Б последней по Освенциму и Майданеку указана только часть предполагаемых жертв и ничего не сказано о четырех «настоящих лагерях смерти» и потому нет ни слова об уничтоженных там 1,9 млн. евреев!

Какие же доказательства приводятся в отношении убийства более 3 млн. евреев в шести лагерях уничтожения? «Доказательства», которые на обычном неполитическом процессе об убийстве признал бы суд, действующий согласие правовым нормам. Обвинению на подобном процессе нужен по крайней мере труп, а если его нет, то четкие доказательства того, что совершенно определенный человек был убит и его труп ликвидирован; затем экспертиза орудия убийства: револьвера, ножа, молотка или топора. Экспертиза требуется даже в том случае, если есть свидетели и обвиняемый сознался в преступлении.

Ни одного из таких доказательств, нужных в любом обычном процессе об убийстве, нет в деле о 3 млн., убитых в шести «лагерях уничтожения». Нет в частности:

ни одного документа о плане истребления евреев или о строительстве газовых камер; массовых захоронений жертв холокоста; врачебного свидетельства о вскрытии хотя бы одного узника, убитого газом; экспертизы орудия убийства. Хотя она требуется в любом преступлении с револьвером, на процессах, где речь шла об убийстве шести миллионов, ее сочли излишней. списков, по крайней мере подлинных, с фамилиями убитых. «Центр современной еврейской документации» в Париже подал лишь фиктивные списки. В них под именем Симоны Жакоб, родившейся 13 июля 1927 года [101], фигурировала Симона Вейль, президент Европейского парламента, которая по сей день (весна 1993 г.) жива и здорова.