Самид Агаев - Седьмой совершенный Страница 19

Они осудили Джафара, и напрасно, потому что это был очень достойный человек, отличался глубокими познаниями в религии и философии. Ему приписывают полное отречение от мирских благ и воздержание от вожделения, но мы знаем, что это не так, иначе, откуда бы взялись сыновья. У него был прекрасный дом, наложницы, он получал пенсию из фонда Хумс, положенную родственникам пророка. Он совершенно не вмешивался в политику и ни у кого не оспаривал халифат. Он говорил, что тот, кто погрузился в море знания, тот не жаждет берега.

Но, тем не менее, Джафар всю жизнь подвергался преследованию властей, потому что был реальным претендентом на власть. Он жил в период передела власти и не сделал ничего, чтобы участвовать в этом. Они, эти имамы, были обычные люди, они не были героями, но люди требовали от них геройства. Принадлежность к семье пророка ничего, кроме несчастья не принесла им. Всю жизнь они метались между долгом и возможностью вести существование нормального человека в кругу семьи - жен, детей.

Даже жизнелюб Муса, сын Джафара ас-Садика, имевший от своих многочисленных наложниц 18 сыновей и 23 дочери, весельчак, посылавший кошелек с тысячью динаров всякому, кто злословил на его счет, и, тот не избежал насильственной смерти. Харун ар-Рашид долго возил его с собой, а потом заключил в тюрьму, где его и отравили руками некоего ас-Синдика, положившего яд в свежие финики. От этого и противоречия, о которых мы знаем: имам Хусейн не пожелавший принести присягу в верноподданстве Язиду и погибший из-за этого, в тоже время провел десять лет под гнетом Муавии. Большинство имамов умерли мученической смертью: Али был смертельно ранен во время молитвы в Куфийской мечети, его сын Хасан в результате заговора был отравлен собственной женой, другой его сын, Хусейн, имея немногим более семидесяти человек соратников, вступил в бой с тридцатитысячным войском Язида и был изрублен на куски. Никто из имамов не умер своей смертью.

Джафар сторонился крайностей. Он отказался от учения рафидитов[98] и их глупостей, таких, как переселение душ, антропоморфизм, изменение божественного мнения, хотя, когда ему понадобилось, он прибег к нему, в случае с Исмаилом. Вот его мнение о божественной воле: "Аллах что-то желает нам и чего-то ждет от нас. То, что он желает нам , он держит в тайне, а то чего желает от нас - открывает нам. Так как же мы можем заниматься тем, что он желает нам, вместо того, что он желает от нас". Он отверг предопределение, заявив, что это промежуток состояния, в нем нет ни принуждения, ни свободы действия. Он был блестящим полемистом и богословом. В соборной мечети Медины, когда он выступал, собирались тысячи слушателей, из Куфы, Басры, Хиджаза, Сирии. Число последователей, передававших с его слов, доходило до 4000. Достоверно известно, что он дважды отверг предложения выступить во главе восстания. Об одном я тебе уже рассказал, это было восстание Абу-Муслима.

Второе же произошло через десять лет после прихода к власти Аббасидов. Речь идет о Абу-л-Хаттабе по прозвищу ал-Аджда, что значит "изувеченный". Он требовал от Джафара борьбы за халифат, а когда понял, что ничего не добьется, собрал своих приверженцев в мечети Куфы и объявил себя пророком. Об этом донесли наместнику, и тот направил в мечеть отряд. Люди Абу-л-Хаттаба, а было их семьдесят человек, сражались против хорошо вооруженных воинов камнями, тростниковыми палками и ножами. Абу-л-Хаттаб говорил им: "Сражайтесь с ними, и подлинно, ваши тростниковые палки сделают среди них дело копий и мечей. Их же колья, мечи и оружие не причинят вам ущерба и не повредят вам". И они сражались до тех пор, пока не пал последний из них. Абу-л-Хаттаб был взят в плен, и Иса б. Муса распял его в Дар ар-Ризке, на берегу Ефрата, а голову отослал ал-Мансуру в Багдад. Мы видим, что и здесь Джафар оказался дальновидным человеком, он понял, что у Абу-л-Хаттаба нет ни малейшего шанса, он избежал его участи. Но, как мы знаем, в результате заговора халифа ал-Мансура был отравлен и скончался в сто сорок восьмом году лунной хиджры.

Кто знает, может, корчась от боли и огня, объявших его внутренности и силясь позвать помощь, Джафар вспомнил и пожалел о том, что не принял ни одно из предложений возглавить борьбу против Аббасидов. И тогда смерть его не была бы унизительна, как унизительна насильственная смерть миролюбивого человека. Мудрость Джафара перешагнула границы его жизни и влияла на события даже после смерти. Мансур, получив известие о кончине шестого имама, потребовал от наместника навестить родственников имама, прочитать завещание, там же отрубить голову его преемнику, и тем самым навсегда покончить с имаматом. Но в завещании, кроме трех сыновей - Абдуллы, Мусы и Хамида, в качестве преемников были также указаны наместник Медины и сам халиф ал-Мансур.

Ходжа Кахмас сделал паузу, затем сказал:

– Удивительное дело, стоит мне завести речь об исмаилитах, как я сбиваюсь на личность имама Джафара - таким обаянием обладает его личность, такое притяжение имеет для меня его фигура! После его смерти наступила путаница в делах наследования имамата. Кто-то, как уже было сказано, утверждал, что имам не может говорить неправду, а значит Исмаил жив и он махди, которого ждут. Другие сказали, что Джафар в завещании указал на сыновей - Абдуллу, Мусу и Хамида, - и у них появились свои приверженцы, третьи сказали, что имам - Мухаммад, сын Исмаила, потому что имамат не передается от брата к брату после Хасана и Хусейна, а передается только потомству. Рассказывать об этом можно очень долго, но возвращаюсь к тем, кто признал имамат Исмаила. Они утверждают, что после Исмаила седьмым совершенным был его сын Мухаммад. Они говорили, что имам никогда не оставляет людей без своего водительства явного или скрытого. Согласно их учению, кто умер не познав имама своего времени, тот умер языческой смертью. Они вели пропаганду на любом языке, в любое время, у них много прозвищ. В Ираке их называют батинитами, карматами, маздакитами. В Хорасане талимитами и мулхидитами. Они составили свое учение методом компиляции, перемешав многие положения философов. Они говорили, что нет религиозной обязанности, предписаний шариата. В каждом стихе Корана они могли найти такое, над, чем разумный человек не будет думать. Взять хотя бы недавнее произведение их апологета Мансур ал-Йамана "Китаб ар-рушд ва-л-хидайат". На основе сур Корана, мистики чисел и букв, этот софист доказывает, что седьмой натик, он же махди, будет из дома пророка, как Муса предсказал приход Исы ибн Масиха, так Мухаммад предсказал приход махди. Мансур ал-Йаман утверждает, что седьмой "натик" не принесет нового шариата, ибо придет в день Страшного суда и будет судить живых и мертвых. Магическое, по их утверждению, число семь они извлекали из всего. К примеру, если число десять, то путем сложных построений они доказывали что это не десять, а семь и три. Они считали своими доказательствами то, что небес семь, земель семь, тело человека имеет семь частей: две руки, две ноги, голова, живот и спина. Голова тоже имеет семь частей: два уха, два глаза, две ноздри и рот. И так далее и так далее. Они утверждают, что седьмой совершенный имам, иначе махди, уже пришел, но пока не может открыться. Вот собственно и все. А теперь я ложусь спать, ибо завтра судебное заседание, а меня предупредили, чтобы я пришел пораньше.

– Послушай, ходжа, - воскликнул Имран, - но у них же нет ни малейшей надежды на успех!

– Это почему же? - удивился богослов.

– Нельзя одурачить человека дважды одним и тем же способом. Люди должны помнить, что смена Омейядов Аббасидами не принесла облегчения.

– Подожди-ка, ты никак умничать начал, а? - вдруг разозлился богослов. - Давно ли ты слушал меня открыв рот, деревенщина, чурбан неотесанный. Простолюдин вроде тебя может получить облегчение в жизни только одним способом, не буду говорить каким. Все остальные способы только отягощают его жизненную ношу. Вот ты жалуешься на жизнь: налоги, тяжелая работа, обиды от власти. Наверное, ты думаешь, что пришел в этот мир радоваться жизни, жить счастливо! Простак, ты родился, чтобы тяжелым трудом зарабатывать на пропитание, страдать от несчастий, которые время от времени сваливаются на твою голову. Скажи, что хорошего есть в твоей жизни?

– Моя семья, - ответил Имран.

– Твоя семья, - желчно повторил богослов, - а что хорошего в том, что у тебя семья? От восхода до заката ты возделываешь свое поле, чтобы накормить свою семью. Будь ты один, разве понадобилось бы тебе столько работать? А твои дети, что кроме страданий тебе приносят они сейчас? Ты все время думаешь о них.

– А у тебя что, нет семьи? - спросил Имран, задетый за живое.

– Моя семья - это наука, - ответил богослов, - впрочем, мы отвлеклись. Возможно, ты и прав, люди могут помнить о своих обманутых надеждах и о событиях, с этим обманом связанных, но чувствовать их они не могут долго, а вот непосильное налоговое бремя они ощущают ежедневно. Аббасиды, придя к власти, вдвое увеличили харадж, пользуясь несоответствием мусульманского лунного и земледельческого солнечного годов, при одном урожае умудрялись брать налог два раза в год. Число несправедливостей по отношению к народу только умножилось. Всякая власть сама рубит сук, на котором сидит. Никто еще не извлек опыта из ошибок своего предшественника. А что остается людям? Только надежда, что новый мессия все-таки окажется справедливым. А люди повторяют одни и те же ошибки. Стремящиеся к власти обещают справедливость, а люди верят и на своих плечах несут их к власти, а потом удивляются: надо же, опять обманули - и начинают прислушиваться к новому авантюристу. А ты говоришь, нет надежды! Видел, сколько народу на собрании слушало, развесив уши, этого мошенника?