Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники Страница 2
Бернард Корнуэлл - Саксонские Хроники читать онлайн бесплатно
Во всяком случае, так нам казалось.
А потом я увидел их.
Три корабля.
Мне вспоминается, что они выскользнули из плотного тумана. Может, так оно и было, но память – ненадежная вещь, и остальные мои воспоминания запечатлели ясное безоблачное небо, поэтому тумана, наверное, не было. Однако я помню, как только что видел пустынное море, а в следующий миг на юге появились три корабля.
Три прекрасных корабля.
Они невесомо застыли на глади океана, а когда весла зарылись в волны, полетели, едва касаясь воды. Их высоко загнутые нос и корма венчались позолоченными чудовищами, змеями и драконами. В тот далекий осенний день мне показалось, что три судна танцуют на воде, взмывая вверх и опускаясь вниз на серебряных крыльях весел. Мокрые весла вспыхивали на солнце, превращаясь в полосы света; падали, снова поднимались, и корабли с драконьими головами взлетали на волнах, а я завороженно на них глядел.
– Дьяволово отродье, – проворчал отец.
Он был не очень хорошим христианином, но в тот миг так испугался, что осенил себя крестом.
– Пусть дьявол их и проглотит, – произнес мой дядя по имени Эльфрик – худой, угрюмый, замкнутый человек.
Три корабля двинулись на север, подтянув прямоугольные паруса к длинным реям, но как только мы повернули на юг и поскакали по песку в сторону дома, да так, что гривы лошадей затрепетали, словно ветки на ветру, а соколы взволнованно заклекотали, – суда пошли вслед за нами. Там, где на месте обрушившегося утеса остался бугристый торфяной холм, мы покинули берег, преодолели трудный подъем и понеслись галопом по прибрежной дороге к своей крепости.
К Беббанбургу.
Бебба была нашей королевой много лет назад и дала свое имя моему дому, самому дорогому для меня месту на земле.
Крепость стояла на торчащей из моря высокой скале, о восточный край которой ударяли волны; волны пенились и у северного выступа, катились по ребристой отмели вдоль западной стороны скалы между крепостью и берегом. Чтобы попасть в Беббанбург, надо было подъехать с юга по дамбе из камней и песка – ее охраняла большая деревянная башня под названием Нижние Ворота, возведенная на вершине земляного вала.
На вспененных лошадях мы с громом копыт промчались под аркой башни, пронеслись мимо деревянных амбаров, кузниц, конюшен, аккуратно крытых ржаной соломой, а потом проскакали по внутренней дороге к Верхним Воротам, оберегавшим вершину скалы с укрепленным валом. За валом и находился замок отца; здесь мы спешились, поручив рабам лошадей и соколов, и побежали к восточному валу, откуда обычно смотрели на море.
Три корабля уж поравнялись с островами, где обитали буревестники, а зимой резвились тюлени. Мы наблюдали за судами, когда моя мачеха, встревоженная стуком копыт, вышла из замка и поднялась к нам.
– Дьявол разверз свое чрево, – приветствовал ее отец.
– Да охранят нас Господь и все святые, – ответила Гита, крестясь.
Я никогда не видел своей матери, второй жены отца: она, как и первая его жена, погибла при родах. Мы с Утредом были сводными братьями, оба остались без матерей, но я считал матерью Гиту. И она, в общем, была ко мне добра, даже добрее, чем отец, который не особенно любил детей. Гита хотела, чтобы я сделался священником. Она говорила, что, раз мой старший брат станет воином и унаследует землю, которую будет защищать, мне придется найти другое занятие. Она родила моему отцу двух сыновей и дочь, но все они прожили меньше года.
Три корабля подходили все ближе. Казалось, они хотят рассмотреть Беббанбург, но нас это не слишком беспокоило: крепость считалась неприступной, поэтому датчане могли пялить глаза сколько влезет. У первого корабля имелось по двенадцать весел с каждого борта, и, когда он пристал к берегу в сотне метров от нас, один из воинов перемахнул через борт и пробежал по обращенному к нам ряду весел: несмотря на кольчугу и меч, он прыгал с весла на весло легко, как танцор. Все мы молились, чтобы он упал, но он, разумеется, не упал, а, добравшись до кормы, развернулся и побежал обратно. У него были светлые, очень длинные волосы.
– Неделю назад они торговали в устье Тайна, – сказал Эльфрик, брат моего отца.
– Откуда ты знаешь?
– Я их видел и узнаю судно. Видите светлую полосу на обшивке? – Он сплюнул. – Но тогда у судна не было драконьей головы.
– Они снимают головы, когда приходят торговать, – сказал отец. – И чем они торговали?
– Меняли шкуры на соль и сушеную рыбу. Говорили, будто они – купцы из Хайтабу.
– Теперь эти купцы ищут драки, – проговорил отец.
И датчане действительно принялись вызывать нас на бой, ударяя копьями и мечами по раскрашенным щитам. Но они не могли взять Беббанбург, а мы ничего не могли поделать с ними, хотя отец и приказал поднять свое знамя с волком. На боевом стяге скалилась волчья морда, но ветра не было, и, поскольку знамя бессильно обвисло, язычники не поняли заключенного в нем вызова. Спустя некоторое время им наскучило нас дразнить, они сели на скамьи и принялись грести к югу.
– Будем молиться, – сказала мачеха.
Гита была гораздо моложе отца: маленькая пухлая женщина с копной светлых волос, горячо преданная святому Катберту, перед которым благоговела, поскольку тот творил чудеса. В церкви рядом с большим залом[3] она хранила гребень из слоновой кости, которым Катберт якобы расчесывал бороду... А может, и вправду расчесывал.
– Пора за дело, – проворчал отец, отвернувшись от вала. – Ты, – обратился он к моему старшему брату Утреду. – Возьми дюжину воинов и скачи на юг. Наблюдай за язычниками, но ничего не предпринимай, понял? Если они высадятся на моей земле, я хочу знать, где именно.
– Да, отец.
– Не вступай с ними в бой! – приказал отец. – Просто понаблюдай за негодяями, а к ночи возвращайся.
Еще шесть человек он отправил собрать войско. Все свободные крестьяне были обязаны воевать за отца, и сейчас он собирал армию, чтобы к рассвету следующего дня рассчитывать на две сотни человек с топорами, копьями и серпами. Его вассалы, жившие с нами в Беббанбурге, были вооружены хорошими мечами и прочными щитами.
– Если датчан мало, – говорил отец тем же вечером, – они не станут сражаться. Они похожи на псов, эти датчане: смелые в стае, но трусы в душе.
Стемнело. Брат еще не вернулся, но никто за него особо не волновался. Утред порой был слишком заносчивым, но сильным. Конечно, он вернется после полуночи – и отец распорядился повесить над Верхними Воротами сигнальный фонарь, чтобы брат нашел дорогу домой.
Мы считали, что в Беббанбурге мы в безопасности, ведь крепость ни разу не сдавалась врагу. Но отца и дядю все равно обеспокоило возвращение датчан в Нортумбрию.
– Они ищут поживу, – сказал отец. – Голодные ублюдки хотят высадиться, угнать скот и уплыть назад.
Я вспомнил слова дяди, что люди с этих кораблей в устье Тайна меняли шкуры на сушеную рыбу. Как же они могут быть голодными? Но я ничего не сказал. Мне было всего девять, и что я знал о датчанах?
Я знал, что они дикари и язычники. Что они страшные. Знал, что за два поколения до моего рождения корабли их совершали набеги на наше побережье. Еще я знал, что отец Беокка, наш капеллан, каждую субботу молится, прося избавить нас от ярости северян, но ярость эта была мне неведома. Ни один датчанин не ступал на наши земли с моего рождения, хотя отец не раз сражался с ними... И в ту ночь, когда мы ждали возвращения брата, он заговорил о старых врагах. Они пришли, по его словам, из северных земель, где сплошной туман и лед. Они поклоняются старым богам, которым поклонялись и мы, пока над нами не воссиял свет веры Христовой; и когда датчане впервые высадились в Нортумбрии, неистовые драконы носились по северному небосклону, огромные молнии ударяли в холмы, море хлестали смерчи.
– Они посланы Господом, – робко произнесла Гита, – чтобы наказать нас.
– Наказать за что? – гневно спросил отец.
– За наши грехи, – ответила Гита, осеняя себя крестом.
– К дьяволу наши грехи! – прорычал отец. – Они явились, потому что хотят жрать!
Его раздражала набожность мачехи, и он не желал в угоду ей отречься от своего боевого знамени с волком, означающего, что род наш ведет начало от Вотана[4], древнего саксонского бога войны. Волк – один из трех любимцев Вотана, как рассказывал наш кузнец Элдвульф. Два других – орел и ворон. Гита хотела, чтобы на флаге был крест, но отец гордился своими предками, хотя и редко говорил о Вотане. Даже в свои девять лет я понимал, что доброму христианину не подобает хвастать происхождением от языческого божества, но мне было приятно считать себя потомком бога. Элдвульф часто рассказывал мне о Вотане: этот бог наградил наш народ землей под названием Англия; однажды он бросил боевое копье выше луны; его щит может заслонить летнее небо; бог способен сжать все поля на свете одним взмахом своего громадного меча. Мне нравились эти сказки, они были интереснее рассказов мачехи о чудесах Катберта. Мне казалось, что христиане вечно льют слезы, в отличие от почитателей Вотана.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.