Эйдзи Ёсикава - Честь самурая Страница 2
Эйдзи Ёсикава - Честь самурая читать онлайн бесплатно
— Тебя ведь звать Хиёси, верно?
— Да.
— Хорошее имя. Правда очень хорошее имя.
Молодой самурай потрепал Хиёси по затылку. Воин расслабил пояс на кожаных доспехах и выпрямился, не сводя глаз с лица Хиёси. Внезапно какая-то мысль рассмешила самурая.
Хиёси умел быстро обзаводиться друзьями, даже среди взрослых. А сейчас — оттого, что к его голове прикоснулся незнакомец, да к тому же воин, — его большие глаза вспыхнули светом гордости. Он мгновенно обрел свое обычное красноречие:
— Но меня, знаете ли, никто не называет Хиёси, только мать и отец.
— Наверно, из-за твоего сходства кое с кем.
— С обезьяной?
— Хорошо, что ты это понимаешь.
— Именно так меня все и зовут.
— Ха-ха-ха!
У самурая был зычный голос, и хохотал он громко. Тут же засмеялись и другие самураи, а Хиёси с деланным равнодушием достал из-за пазухи стебельки проса и принялся их жевать. Сок с привкусом свежей зелени был сладок на вкус. Хиёси равнодушно выплюнул жвачку.
— Сколько тебе лет?
— Шесть.
— Вот как?
— Господин, а вы откуда?
— Я хорошо знаю твою мать.
— Неужели?
— Младшая сестра твоей матери часто заходит ко мне. Когда вернешься домой, передай матери мой поклон, скажи, что Като Дандзё желает ей доброго здоровья.
Краткий привал закончился. Конные и пешие выстроились в цепочку и пошли вброд через Сёнаи. Еще раз глянув на Хиёси, Дандзё торопливо сел на коня. С мечом и в доспехах он, казалось, лучился мощью и благородством.
— Скажи ей, что, когда все закончится, я заеду к Яэмону.
Дандзё гикнул, пришпорил коня и пустился вперекат догонять своих. Мутная вода заплясала вокруг копыт.
Хиёси, ощущая во рту вкус сочной травы, глядел ему вслед.
Каждый раз, когда мать Хиёси наведывалась в кладовую, она впадала в глубокое отчаяние. Зачем бы она ни шла — за соленьями, за зерном или за дровами, — что-нибудь непременно оказывалось на исходе. При мыслях о будущем ком подкатывал к горлу. У нее было только двое детей — шестилетний Хиёси и девятилетняя дочь Оцуми, — и оба, понятно, еще не могли по-настоящему ей помочь. Муж, искалеченный в бою, все время неподвижно сидел у очага и глядел в одну точку под висящим чайником, даже летом, когда в очаге не разводили огня.
«И эти вещи… Хоть бы они сгорели», — думала она.
В сарае у стены стояло копье с черным дубовым древком, над ним висели шлем пешего воина и нечто, похожее на часть старых доспехов. В дни, когда ее мужу доводилось воевать, это снаряжение было самым ценным его достоянием. А сейчас оно было покрыто пылью и ни на что не годно, подобно своему хозяину. Она каждый раз при виде оружия и доспехов содрогалась от отвращения. Мысли о войне леденили ей душу.
«Что бы ни твердил муж, мой Хиёси никогда не станет самураем», — решила она для себя.
В пору сватовства Киноситы Яэмона она считала, что самурай — самый достойный жених. Небольшой дом в Гокисо, в котором она родилась и выросла, принадлежал самурайскому роду, и хотя Яэмон был всего лишь пешим воином, он входил в число соратников Оды Нобухидэ. Когда они стали мужем и женой, дав обет «нажить тысячу коку риса», оружие и доспехи служили символом их надежд, более важным, чем домашняя утварь, которой ей хотелось обзавестись. Ныне эти бессмысленные предметы, без сомнения, будили воспоминания о счастливой поре их супружества. Как далеки юношеские мечты от действительности. Суровая участь подтачивала мать Хиёси под самый корень. Ее муж стал калекой, не успев прославиться в бою. Поэтому он вынужден был уйти со службы у князя. Первые полгода они едва смогли прокормиться, и в конце концов Яэмону пришлось заняться крестьянским трудом. Сейчас он уже не способен даже на работу в поле.
Пришлось женщине взяться за дело. Прихватив с собой обоих детей, жена Яэмона собирала листья шелковника, пахала, молотила просо, ежедневно борясь с нищетой. Но что же дальше? Много ли сил осталось в ее тонких руках? При мысли об этом на сердце становилось холодно, как в пустом амбаре… Она с трудом собрала еды на ужин — просо, немного сушеной редьки. Ей не исполнилось еще и тридцати, но тяжелые роды Хиёси придали ее коже цвет неспелого персика.
— Хиёси, я тут.
Хиёси помчался на голос матери и ухватил ее за руку, в которой была бамбуковая корзинка с едой.
— Сегодня я встретил на берегу одного твоего знакомого!
— Кого же?
— Самурая! Като, а дальше забыл. Он сказал, что знает тебя, и передал тебе поклон. Он положил руку мне на голову! Он долго со мной говорил!
— Это, верно, Като Дандзё.
— Он был с целым войском! Они возвращались после сражения. И конь у него отменный! Кто он?
— Дандзё живет неподалеку от храма Комёдзи.
— Правда?
— Он помолвлен с моей младшей сестрой.
— Как это — помолвлен?
— Что ты пристаешь?
— Я просто спрашиваю.
— Они собираются пожениться.
— Значит, он станет мужем твоей сестры? — Хиёси необычайно обрадовался этой новости и рассмеялся.
Мать, глядя на его хищную ухмыляющуюся мордочку, поневоле сравнила сына с беспокойным зверенышем.
— Мама, у нас в амбаре лежит такой большой меч, да?
— Ну меч. На что он тебе?
— А можно я возьму его? Он такой старый! Папе он все равно не нужен.
— Опять играть в войну?
— А что в этом плохого? Можно?
— Нет! Ни в коем случае!
— Но почему?
— Сам подумай, что скажут, если сын крестьянина начнет расхаживать с мечом.
— Но ведь когда-нибудь я стану самураем! — Хиёси топнул ногой, как ребенок, которому не дали игрушку. Он понял, что просить бесполезно.
Мать поглядела на него, и слезы навернулись ей на глаза.
— Глупенький! — обругала она его и, неловко стерев слезы, потащила за руку. — Хоть немножко помоги сестре, воды принеси!
— Нет! Нет! — сопротивлялся Хиёси, упираясь пятками в землю. — Нет! Ненавижу тебя! Дура! Ни за что!
Мать настойчиво тянула его за руку, но в этот миг из окна, занавешенного бамбуковой циновкой, послышался кашель и потянуло дымком из очага. Услышав голос отца, Хиёси сразу же понурился и примолк. Яэмону было под сорок, но, обреченный прожить остаток дней калекой, он обладал резким, хриплым голосом мужчины за пятьдесят.
— Вот пожалуюсь отцу, что с тобой нет сладу! — Пальцы матери разжались.
Хиёси закрыл лицо руками и тихонько заплакал.
Глядя на маленького мальчика, дерзкого не по годам, мать сокрушенно думала о том, что из него вырастет.
— Онака! Почему ты опять кричишь на Хиёси? Зачем воевать с собственным сыном да еще и плакать? — спросил Яэмон из-за окна болезненно-раздраженным тоном.
— Тогда сам накажи его! — укоризненно возразила Онака.
— За что же? — рассмеялся Яэмон. — За то, что он хочет поиграть с моим старым мечом?
— Да.
— Он ведь только хотел поиграть.
— Ему нельзя.
— Он ведь мальчик, к тому же мой сын. Что в этом дурного? Ну-ка, дай ему меч!
Онака изумленно поглядела в сторону окна и обиженно закусила губу.
«Я победил!» — Хиёси возликовал, упиваясь своей победой, но через мгновение, увидев, как по изможденному лицу матери катятся слезы, он забыл о радости.
— Ой, пожалуйста, не плачь! Не нужен мне никакой меч. Лучше помогу сестренке. — Он понесся в кухню, где сестра через бамбуковую трубку раздувала огонь в глиняной печке.
Хиёси влетел в кухню с вопросом:
— Воды принести?
— Нет, спасибо, — ответила Оцуми, удивившись его порыву. Она недоуменно покачала головой.
Хиёси приподнял крышку бадейки для воды.
— Полное. Может, принести бобовую пасту?
— Нет, не приставай!
— Это я-то пристаю? Просто хочу тебе помочь. Что мне сделать для тебя? Может, соленья принести из амбара?
— Мама, кажется, собиралась принести.
— Ну, так что прикажешь мне делать?
— Веди себя хорошо. И мама будет довольна.
— А что, я разве плохо себя веду? Огонь есть? Давай я разведу! Ну-ка, подвинься!
— Сама справлюсь!
— Если ты только подвинешься…
— Погляди, что наделал! Все погасло!
— Врешь! Это у тебя все погасло!
— Неправда!
— Заткнись! — Хиёси, разозлившись на дрова, которые не хотели загораться, ударил сестру по щеке.
Оцуми, громко заплакав, позвала на помощь отца. Кухня и жилая комната располагались по соседству, поэтому голос отца тут же загрохотал в ушах у Хиёси.
— Не смей бить сестру! Мужчине недостойно поднимать руку на женщину. Хиёси, поди сюда! — послышался приказ из-за тонкой перегородки.
Хиёси молча, с укоризной посмотрел на Оцуми. Мать вошла и застыла на пороге в отчаянии от того, что в доме, как всегда, ссорились.
Яэмон был строгим отцом, самым грозным на свете. Хиёси поплелся в соседнюю комнату. Он сел на татами, выпрямился и посмотрел на отца.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.