Наталья Павлищева - Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник) Страница 2

Торопиться было отчего, словно чувствуя, что князю не до них, половцы не просто появились подле Переяславля, они захватили переяславльские табуны! Хан Боняк постарался.

Вот когда порадовался Мономах, что с ним рядом рати братьев и племянников, даже Олег Святославич, который раньше отговаривался немочью, и тот пришел.

На Руси уже много лет нет покоя и, наверное, не скоро будет. После смерти Ярослава, завещавшего сыновьям жить дружно, прошло не так много времени, когда разгорелась война между Всеславом Полоцким и старшим из Ярославичей Изяславом. И наступили тяжелые времена, которые никак не закончатся. Изяслав призвал на помощь поляков, Всеслав был изгнан, но и самого Изяслава младшие братья Ярославичи Святослав и Всеволод скоро прогнали из Киева, пришлось старшему князю искать доли на чужбине.

Но Святослав правил недолго – умер от неудачно разрезанного нарыва. Всеволод не решился занимать престол, отдав его старшему брату. Изяслав снова вернулся в Киев. Однако теперь племяннички покоя не давали, и через два года после возвращения дядя был в битве убит.

В живых остался только один из Ярославичей – Всеволод. По лествичному праву его Киев и Великое княжение его. Никто не противился. Князь правил пятнадцать лет, и особых потрясений Русь при нем не испытывала, если не считать половецких набегов. Но половцы, они как зеленый лук – стоит снегу сойти, тут как тут. С ними то воевали, то роднились, женясь на половчанках и отдавая своих дочерей ханам.

Старший из Изяславичей, Святополк, был женат на дочери половецкого хана Тугоркана, что не мешало самому хану воевать русские рубежи, и воевать успешно. В народе Святополкова тестюшку Тугарином Змеевичем прозвали. Да и у самого Всеволода старший сын Владимир после Гиты следующей женой половчанку взял…

Почти спокойно княжил Всеволод Ярославич, только в последние годы жизни сильно сокрушался о том, что Русь дальше ждет. Он последний из своего колена Рюриковичей, но потомство Рюрика столь разрослось, что теперь уже трудно понять, чье же право на Киев дальше. По уму отдать бы престол Владимиру Всеволодовичу Мономаху, он соправитель отца и авторитет среди князей имеет немалый, но не его право, Святополк – сын старшего из Ярославичей, Изяслава, Святополку княжить.

Святополка в Киеве не любили за руки загребущие, своекорыстие, прекрасно понимали, что тем же князь будет заниматься, и став Великим. Но по праву его очередь, потому, когда умер Всеволод Ярославич, Владимир Мономах и пытаться не стал отцово наследство оспаривать. Одного только добился разумный Мономах – удалось ему собрать двоюродных братьев на съезд в Любече, урядить споры меж собой – кому какое княжество, чтобы не воевали меж собой, еще и призывая в помощь то половцев, то поляков или угров. Крест целовали, клятвы давали, только не всегда они соблюдались. Уж очень большим было потомство Рюрика в этом колене, а в следующем и того больше. Кому как править?

По-прежнему власть в Киеве, то есть Великое княжение, переходила от брата к брату, а в следующем поколении к старшему сыну старшего из братьев. А дальше как? Кому Святополку ее передавать, когда время придет, – следующему из Изяславичей или старшему из Святославичей? А может, Всеволодовичу или Игоревичу? Все они внуки Ярославовы и каждый к власти рвется.

Особенно Олег Святославич и Давыд Игоревич. Но с Давыдом быстро разобрались, на съезде беспокойного князя, ослепившего родственника Василька Ростиславича, осудили и отправили подальше на Западный Буг. Вроде утихомирился.

А вот Олег Святославич, тот точно боевой конь под седлом, все удила грыз и копытом землю бил, ему тошнехонько спокойно жить, недаром даже прозвище получил – Гориславич, за то что половцев на русские земли водил себе в помощь. И как уж его жизнь ни била – и в Царьграде пленником был, и в Тмутаракани столько лет провел, и у половцев, но надежду на Киевский престол попасть не потерял. И ждет не дождется своей очереди…

А Русь тем временем словно лоскутное одеяло, хоть и есть Великий князь, но каждое княжество все больше само по себе. Князья без конца меняют места княжения, но хитрый Мономах первым понял, что, сидя сегодня здесь, а завтра там, многого не добьешься. На съезде князей закрепил за своими сыновьями ростово-суздальские земли. Сам сидел в Переяславле, а старший его сын – в Новгороде. Мстислава в беспокойном северном городе любили и другого себе не желали. Новгородские земли велики, ростово-суздальские – тоже немалы, да и Переяславль для Руси – не последнее княжество. Вот и получалось, что Мономах с сыновьями половину Руси держал.

В своей жизни Владимир Мономах сменил много уделов, он побывал князем и в Ростово-Суздальской земле, и в Смоленске, и во Владимире-Волынском, и в Чернигове, и теперь вот в Переяславле. Оставался только Киев, но пока Великим князем был Святополк, а за ним еще честолюбивый беспокойный Олег Святославич, и только потом он сам – Владимир Всеволодович Мономах. А Мономаху пятьдесят пять лет, и дождется ли своей очереди, неизвестно.

О том, что будет после, и вообще думать не хотелось, и у Олега, и у Мономаха много сильных сыновей и уже внуков.

Но пока правил Святополк, а остальные ждали свою очередь. И отбивали нападения половцев. После того как четыре года назад русские рати одержали сокрушительную победу над половецкими, одних только ханов уничтожили более двадцати, а Бельдюзя, попавшего в плен, Мономах казнил, отказавшись от выкупа, казалось, половецкие орды были лишены своих голов и можно облегченно вздохнуть. Но ханы появились новые, а старые Боняк и Шарукан оружие складывать и не думали.

И вот теперь они, договорившись меж собой, снова шли на Русь. Первым силы попробовал Боняк, сначала появившись у Заруба, а потом вообще захватив пасущиеся у Переяславля табуны.

Боняк уже стар, ему бы дома сидеть, да только где у степняка тот дом? Есть у них и городки, где иногда зиму пережидают, но не любят ханы на месте подолгу быть, рождены в степи, степью живут, в степи и помирают. А чаще погибают. Редко кто до старости, как Боняк или вон Шарукан, доживает.

А почему хан дожил? Потому что хитер, никогда напролом не пойдет, всегда знает, когда напасть, а когда отступить или вовсе бежать. Налетают ханские орды, как ветер, грабят и так же быстро в степь уходят. А ковыль следы недолго хранит, распрямился после конских копыт, и нет того следа… Поди поищи ветра в поле. Поговаривали, что Боняк и его верный военачальник Алтунопа умели по-волчьи разговаривать, выли так, что не только лошади на дыбы вставали, но и у людей волосы дыбом тоже.

Так и в этот раз – налетели половцы боняковские, захватили табуны, что у Переяславля паслись, и нет их. И снова сидел где-то в своей юрте Боняк на кошме, пил кумыс, охал, губами причмокивал, очередной набег планируя…

Два года назад русские решили уничтожить половецкие орды, по настоянию Переяславльского князя Владимира Мономаха собрались вместе и выступили по Днепру. Зная, что собираются, Алтунопа советовал своему хану ближе к остальным держаться, чтобы вместе и отпор дать. Но Боняк оказался хитрее, его загодя предупредили, посмеялся, поахал и… ушел правобережьем Днепра подальше, пересидел, пока остальных ханов били. Многие тогда погибли, очень многие, но орды Боняка да еще вон старого Шарукана остались целы. Получилось, что русские своими руками место Боняку расчистили. Хан смеялся, трясясь белым, точно у старой бабы, телом:

– Ой, хорошо! Я сам лучше бы и не смог!

Подождал и через два года напал на торков и берендеев – русских данников. Правда, на следующее лето воеводы киевского князя тот полон отбили, но Боняк сговорился с Шаруканом, чтоб в это лето снова на Русь идти.

Много собралось половцев, так много, сколько русские давно не видели. Подошли, встали у Лубна. Можно бы привычно пограбить да уйти, но и Шарукан, и Боняк стары уже, понимали, что вышло их время, а потому решили выманить русских и в одном бою побить, чтобы после можно было несколько лет безнаказанно, не боясь никого, их земли грабить и дань брать. Потому до самого августа, когда трава в степи жухнуть начала, стояли, ждали.

Дождались, донесли Боняку, что русские рати в Переяславле снова собираются.

С этим сообщением к хану пришел Алтунопа.

– Может, не дожидаться, когда все подойдут, сейчас побить, а остальных на подходе?

Хан поскреб через вырез богатого халата волосатую грудь, вздохнул:

– Нет, ждать будем. Пусть все идут. Всех сразу побьем, не надо будет бегать по лесам, вылавливая.

– А если их много придет?

– Сколько – много? А если и много, пока они Сулу перейдут и к бою изготовятся, мы не только кумыс попить успеем, но и с женами поспать…

Щеки Боняка колыхались от смеха, в горле что-то булькало… Алтунопа сокрушенно покачал головой:

– Они побили многих ханов Степи…

– Все потому, что глупы были твои ханы! Киевский князь в своем городе остался, а переяславльский что может? Только ко мне в плен попасть! Иди. Надо за округой внимательно следить, как только на том берегу Сулы покажутся, сообщишь, будем готовиться. Сегодня подойдут, завтра переправляться начнут, мы и будем бить при переправе. Мы хорошо стоим, выгодно. Как они половецких ханов побили, так мы их ныне побьем.