Яков Цуртавели - Мученичество шушаник Страница 2

VII. На рассвете следующего дня он вспомнил о ней и спросил у стража: "Как она чувствует себя от ран?" Ему ответили: "Не выживет она". Тогда он сам вошел туда и, увидев ее, удивился громадной опухоли на ней. Он дал приказ стражу, чтобы никто не входил к ней, сам же отправился на охоту.

Я встал и пошел к стражу и просил: "Впусти меня одного, чтобы видеть раны ее".

Тот же ответил: "А вдруг он узнает и убьет меня! "Я же сказал: "Несчастный, не ею ли ты воспитан? Что из того, если даже и убьют тебя из-за нее?" Тогда он впустил меня тайно. Войдя, я увидел лицо ее растерзанное и опухшее и стал горячо плакать. Святая же сказала мне: "Не плачь обо мне, ибо ночь эта сделалась для меня началом радости". Я сказал ей: "Прикажи мне и я смою кровь с лица твоего и пепел, которым засыпаны глаза твои, смажу мазью и обложу лекарством, авось, за ночь и выздоровеешь". Святая сказала мне: "Пресвитер, не говори этого, кровь эта – очищение грехов моих".

Я уговаривал ее принять немного пищи, которую присылали ей епископы Самуил и Иоанн, ибо они тайно заботились о ней и утешали ее. Она мне сказала: "Пресвитер!

Я не в состоянии отведать пищу, ибо челюсти и половина зубов сокрушены у меня".

Тогда я взял немного вина, размочил в нем хлеб и она немножко поела. Я спешил выйти, святая сказала мне: "А что, пресвитер, не отослать ли мне ему его украшения? Как бы он сам не потребовал их, мне ведь они не нужны в этой жизни!".

Я ответил: "Не спеши, пусть останутся с тобою! "

Когда мы разговаривали, пришел отрок один и спросил: "Тут ли Яков?" Я сказал ему:

"А что ты хочешь?" Он сказал: "Питиахш зовет". Я удивился, зачем он зовет меня в такое время? Я поспешно явился к нему. Он сказал: "Знаешь, священник, я отправляюсь на войну с гуннами и не хочу оставить ей мои украшения, раз она не жена мне, найдется кто-нибудь, кто использует их. Поди и доставь мне все, что там есть". Я пошел и рассказал все Шушаник, она очень этому обрадовалась, возблагодарила бога, отдала мне все, а я отнес их питиахшу. Он принял их от меня, осмотрел и нашел, что все на лицо. При этом он прибавил: "Найдется еще кто-нибудь, кто разукрасится ими".

VIII. Когда наступил великий пост, блаженная Шушаник нашла поблизости к святой церкви маленькую келью, в которой она и уединилась. Келья имела малюсенькое окошечко; она забила его и пребывала в темноте, посте, молитвах и слезах. Один из приближенных к питиахшу сказал ему: "Текущим великим и святым постом не говори ей ничего".

Когда настал пасхальный понедельник, питиахш вернулся с гуннской войны, дьявол копался у него в сердце. Он встал, пошел в церковь и сказал епископу Афоцу: "Отдай мне жену мою, зачем ты ее отдаляешь от меня?" И стал он резко злословить и хулить его. Один из священников сказал ему: "Господин, зачем ты так поступаешь, злословишь и ругаешь епископа и гневаешься на святую Шушаник?" А он трах его палкой по спине, тот, конечно, больше не смел говорить.

И он волоком потащил ее, как мертвую, по земле и колючкам, которыми по местам нарочно была устлана земля от церкви до дворца и по которым он сам ступить не мог. Тело Шушаник и головное ее покрывало истерзано было колючками на мелкие клочки. В таком виде ее доставили во дворец. Он приказал связать ее и в злобе говорил: "Вот, не помогли же тебе ни церковь твоя, ни пособники твои – христиане, ни бог их". Она претерпела триста ударов палкой, причем ни одного вздоха, ни одного стона не было слышно из ее уст. Она только сказала нечестивому Варскену:

"Несчастный, ты не пожалел самого себя и от бога отказался, меня ли тебе жалеть?"

Когда он увидел кровь, которая в изобилии сочилась из нежного ее тела, распорядился возложить на шею ей цепи, а постельничему своему приказал отвести ее в крепость и заключить в темницу, чтобы она там умерла.

IX. В то время, когда Шушаник выводили из дворца, с нею рядом стоял один из дьяконов епископа того. Он хотел сказать ей: 'Твердо стой!" Питиахш уловил это взглядом, так что дьякону не удалось договорить до конца, он только и успел сказать: "твер…" и замолчав, поспешно обратился в бегство.

Тогда взяли святую Шушаник и повели ее необутую, с растрепанными волосами, как одну из униженных. Никто не осмеливался прикрыть ей голову, так как питиахш следовал за нею верхом на лошади и ругал ее всевозможной руганью.

Святую Шушаник сопровождала громадная толпа, бесчисленное множество мужчин и женщин. Они, следуя за нею, плакали громко, царапали себе щеки и проливали горькие слезы. Она, обернувшись к народу, сказала: "Не плачьте, братья и сестры и дети мои, но помяните меня в молитвах, с этого времени я расстаюсь с вами, вы не увидите меня больше, ибо живою я не выйду из заключения". Когда питиахш увидел толпу плачущих женщин и мужчин, старых и юных, стал преследовать их верхом на лошади и разгонять их.

Когда подошли к крепостному мосту, питиахш сказал святой Шушаник: "Тебе это только и осталось пройти своими ногами, ибо не выйдешь отсюда живою, четыре человека вынесут тебя".

Войдя в крепость, нашли с северной стороны маленькую, темную комнату, в которую и водворили святую. Цепи, бывшие у нее на шее, так и остались на ней, нечестивый Варскен припечатал их своею печатью. Святая Шушаник сказала: "Я рада страдать здесь, лишь бы там найти упокоение". Питиахш ответил ей: "Ну, да, найди упокоение!"

Тогда он приставил к ней стражу и приказал уморить ее с голоду, при этом сказал:

"Если кто войдет к ней, мужчина или женщина, берегите головы веши, жен, детей и дома ваши, я не буду повинен в том, что сделаю с вами".

X. Варскен вышел из крепости; спустя три недели, он призвал одного человека из стражи и спросил: "Неужели эта несчастная до сих пор еще жива?" Тот ответил: "Господин, она ближе к смерти, чем к жизни, морит себя голодом, не принимает никакой пищи".

Питиахш сказал: "Не беспокойся, оставь, пусть помрет!"

Я много упрашивал стража, обещал ему приличное даже вознаграждение, и он с трудом решился впустить меня, он сказал: 'Когда стемнеет, приходи ты только один".

Когда тот ввел меня и я увидел агницу Христову, словно невесту разукрашенную, только узами, не вытерпело сердце мое и заплакал горько. Святая же сказала мне:

"За это ли доброе дело ты плачешь, пресвитер?" Страж сказал мне: "Если бы я знал это, не впустил бы тебя сюда". Я стал говорить с нею и ободрять ее, насколько бог вразумил меня, затем оставил ее, я поспешил к себе домой.

Питиахш отправился в Чор. Джоджик, брат его, отсутствовал, когда с Шушаник проделывали все это. Когда он вернулся, поспешил вслед за питиахшом и догнал его на границе Эрети. Он его усиленно просил освободить Шушаник от цепей. Так как он слишком ему надоел, Варскен приказал освободить ее только от оков. Вернувшись домой, Джоджик снял с шеи Шушаник цепи, от ножных же кандалов она не хотела освободиться до самой смерти своей.

Шесть лет она пробыла в заключении и украсилась добродетелями: постом, бодрствованием, стоянием на ногах, неослабными поклонами и непрерывным чтением книг. Она сделалась духовной цевницей, освещающей и украшающей темницу.

XI. С тех пор про нее стали говорить по всей Картли. Приходили к ней мужчины и женщины с обильными, заранее обещанными, приношениями, при этом каждый, по молитвам блаженной Шушаник, получал от человеколюбивого бога то, в чем он нуждался: бездетные – детей, больные – исцеление, слепые – прозрение.

Была одна женщина, персиянка – огнепоклонница, которая болела проказой. Она пришла к Шушаник, которая стала убеждать ее оставить огнепоклонство и уверовать во Христа! Женщина захотела исполнить это как можно скорее. Шушаник наставляла ее и говорила: "Отправляйся в Иерусалим и получишь исцеление от этой проказы".

Та усердно вняла ее наставлению, отправилась по указанному ей пути и именем бога нашего Иисуса Христа исцелилась от болезни. Когда она вернулась назад с великой радостью, пришла к святой Шушаник поблагодарить ее, а потом отправилась домой, радуясь исцелению своему.

XII. Святая Шушаник вместо того, чтобы заниматься вышиванием по шелку, с большим усердием взяла в руки Псалтырь и за короткое время выучила 150 псалмов, в которых днем и ночью возносила слезные молитвы ко всевышнему владыке.

Святой Шушаник доложили: "Он детей твоих обратил в идолопоклонство". Тогда она, рыдая глубоко, стала молиться богу и, преклонив голову до земли, вздыхала и говорила: "Благодарю тебя, господи боже мой, ибо они были не мои, а ты их мне даровал, да будет воля твоя, господи, как тебе угодно, сохрани меня от вражьих дел".

Я явился к Шушаник и нашел ее изможденной и распухшей от плача. Оказалось, что святой тот епископ прислал ей пищу, я силою заставил ее отведать пищу. Мы вдвоем благодарили бога. Раньше дети ее являлись к матери навестить ее, после же того, как их отвратили от бога и обратили [в огнепоклонство], они не осмеливались приходить, ибо она не хотела даже слышать имя их.