Юрий Хазанов - Лубянка, 23 Страница 2

Нет, конечно, имеются среди них и такие, кто продолжает беззаветно верить (ну и пусть — и Сталин с ними!) во всеобщий рай для пролетариев. Скромный такой, благостный, равнобедренный и равноугольный для всех райчик… А для не пролетариев как? Как для тех, кто просто где-то служит, что-то продает-покупает, чего-то пишет, рисует, поет, цветочки выращивает? Кто робко хочет жить безбедно, одеваться красиво, загорать на пляжах и сытно закусывать?..

Как тут не вспомнить строки из песенки времен моего раннего детства, не то пародийной, не то на полном серьезе выражавшей возмущение — видимо, НЭПом и ненадолго пришедшим вместе с ним засильем всевозможных товаров:

…Товарищ, товарищ,За что же мы боролись,За что же проливали свою кровь?За мазаные губки,Колени ниже юбки,За туфли на высоком каблуке?..За фетровые боты,Пальто из коверкоты,За…

Дальше не помню, но хоть за это боролись бы, а то ведь вообще — за какую-то смутную утопическую идею, за ложную свободу и такие же равенство и братство.

Месяца за полтора до болезни и смерти вождя (словечко-то какое — из лексикона варварских племен) во всех газетах появилось сообщение о раскрытии хорошо законспирированной террористической группы «убийц в белых халатах», матерых агентов американской и английской разведок, активистов еврейской буржуазной организации «Джойнт».

Нет, им ставилось в вину не преступно плохое лечение пациентов в переполненных поликлиниках и больницах для простого люда, не опоздание к умирающему, кого можно было еще спасти, не взятки и поборы; даже не то, что после операции на желудке или кишечнике порою там обнаруживались забытые хирургами скальпели или ножницы, — их сажали в тюрьмы, били, заковывали в кандалы за то, что в процессе лечения некоторых знатных большевиков они, вражьи морды, так и не сумели обеспечить им бессмертие. Заодно, по секретному распоряжению Сталина, из подследственных выбивали показания против тех самых «знатных», кого эти «убийцы» так плохо лечили, — на Молотова, Мехлиса, Микояна, Кагановича, Ворошилова. От которых Сталин возжелал тогда поскорей избавиться…

Однако в начале марта что-то произошло. Чьи-то мольбы или молитвы были кем-то где-то услышаны… Подобное уже случалось, рассказывают знающие люди, лет за триста до нашей эры, при царе персидском Артаксерксе, когда молитвами царицы Эсфири и ее родственника Мардохея был спасен от уничтожения целый народ. Однако в начале марта опять немножко повезло некоему ловкому народцу, и одним из первых ощутили на себе признаки грядущих перемен «убийцы-врачи» — когда во время допросов следователи вдруг перестали бить по лицу и почкам и начали, как бы невзначай, интересоваться, выживет ли их любимый дядя или шурин, если у того болезнь с такими-то — перечислялись опубликованные в газетах симптомы заболевания Сталина — проявлениями? Получив квалифицированный отрицательный ответ, следователь задумчиво глядел на истерзанного заключенного и как-то даже ласково отпускал обратно в камеру (впрочем, главному врачу Боткинской больницы не повезло: он все-таки умер от истязаний)…

Через месяц после смерти Сталина врачей-киллеров выпустили на волю, и уже вскоре неунывающие шутники распевали песенку на мотив популярного вальса «В городском саду»:

Дорогой профессор Вовси,Друг ты наш и брат,Оказалося, что вовсеТы не виноват:Это все явилосьРезультатом блядских штукИнтриганки и шпиенкиЛидки Тимашук…

Дорогой профессор Фельдман,Ухо-горло-нос,Ты держал себя, как Тельман,Идя на допрос.Вы лечили днем и ночью,Не смыкая глаз,А легавая заразаКапала на вас…

2

Стоп!.. Вынужден ударить по тормозам, потому как чую: наступает окончательный кризис жанра. Лично у меня. Повествовательного жанра, сиречь беллетристики. Той самой, которую на склоне лет подверг осуждению Лев Толстой в числе прочих людских пороков, к коим причислял похоть, корысть, наличие собственности, обман, безделье. Классик пришел к выводу, что худ. литература и есть обман, да еще опасно претендующий наставлять, учить уму-разуму… Быть может, именно поэтому многие из хорошо знакомых мне любителей книг, и я в их числе, давно уже стали отдавать предпочтение литературе мемуарной, дневникам и письмам. А романы… Бог с ними, с этими выдумками. Впрочем, навыдумывать вволю можно и в самых правдивых воспоминаниях, ибо, знаю по себе, рука не всегда отвечает за память, память за руку, и, кроме того, существует такое юридическое понятие как добросовестное заблуждение. Но все же, думаю, не станете спорить: в мемуарах куда скорее, чем в романах, можно добраться до сути, понять, «что есть что», не задерживая внимания на всевозможных украшательствах — так называемых жанрах, стилях, фигурах, диалектизмах, вульгаризмах, архаизмах, а также беспардонных гиперболах, дерзких эпитетах и, не побоюсь этого слова, синекдохах.

Взять хотя бы дневники Софьи Андреевны Толстой. С немалым интересом перечитал я их совсем недавно после долгого перерыва (особенно, записи поздних лет) и, между прочим, не без некоторой гордости, лишний раз убедился, что совсем неважно — граф ты или безродный космополит, богач или голодранец, талантище или заурядный середнячок, а душевные проблемы у тебя (и в связи с тобой), они в основном те же: неудовлетворенность жизнью, раздражение, обиды, несовпадение взглядов… И страх. В том числе перед потерей…

«…встречаю стену между нами, о которую бьюсь. Сколько раз это бывало в жизни, и как все наболело!

Теперь Левочка мой спит — он еще жив, я могу его видеть, слышать, ходить за ним… А что будет после? Боже мой, какое непосильное горе, какой ужас жизни без него…

Меня возмутило в [его] статье осуждение Бетховена… Я полюбила этого гениального композитора. Но моя любовь всегда немедленно будила ненависть в Льве Николаевиче, даже к умершим… Надо скрывать все свои чувства…»

И еще:

«Оказалось, что он ревновал меня к Т… до такого безумия, что хотел убить себя. Бедный, милый! Разве я могла любить кого-нибудь больше его? И сколько я пережила безумной ревности в своей жизни!..

Я очень одинока. Дети мои еще деспотичнее и грубо настоятельнее, чем их отец… Со мной он требователен и неласков. Если я от усталости что неловко сделаю, он сердито и брюзгливо на меня крикнет.

Вчера утром… он вдруг пристально посмотрел на меня, заплакал и сказал: Спасибо, Соня. Ты не думай, что я тебе не благодарен и не люблю тебя… И голос его оборвался от слез, и я целовала его милые, столь знакомые мне руки… и мы оба, в слезах, обняли друг друга…»

Разве даже несколько этих отрывочных фраз не канва для целого романа о жизни? (В том числе о моей собственной?)

А вот выписки из еще одного «дневникового романа». Его автор — не граф и не графиня, а большевик с дореволюционным стажем, впоследствии «красный профессор», Александр Соловьев.

«Все живем материалами XV съезда… Все решения приняты единодушно. Утверждено решение об исключении из партии Троцкого и Зиновьева… (1927 г.)

На пленуме выступил т. Сталин. Было очень интересно. Рассказал о появлении новой оппозиции… правой… Между прочим, закрыли Страстной монастырь. Будет антирелигиозный музей. (1928 г.)

…Вчера начался съезд рабочих-ударников. Впервые предложили избрать в почетный президиум политбюро ЦК во главе с т. Сталиным… Агитпроп ЦК предложил к 50-летию т. Сталина широко организовать присылку приветствий, публикацию статей о нем, присвоение его имени разным предприятиям и районам… Вышла книга под названием „Товарищ Сталин“. В ней 270 страниц… (1929 г.)

…Награждены вторым орденом Красного Знамени т. Сталин и Калинин и четвертым — Ворошилов… Рабочие говорят: высшая власть сама себя награждает повторно, да еще задним числом… Неужели непонятно, что это нескромно?..

Сегодня весь день в деревне Горки. Милиционеры заставили там крестьян все имущество сдать в колхоз… В трех избах заперты арестованные кулацкие семьи и несогласные середняки. Без пищи и питья…

Сочи — великолепный курорт. Видел там Крыленко, Коллонтай, Петровского. Они порицали т. Сталина за допуск его восхваления, а также за призыв к чрезмерным темпам коллективизации…

В Москве, да и во всей стране, очень большие трудности: не хватает сырья, продовольствия. В магазинах и на рынках ничего не стало. Вводятся закрытые распределители… Опубликовано большое фото т. Сталина с трубкой во рту… Заводы и фабрики под угрозой остановки… Каганович напомнил, что истинная причина кризиса — подрывная работа троцкистов и правых уклонистов…