Олег Коршунов - Один в поле… Страница 2

Дружина ударила на степняков, уже смешавшихся от атаки одинокого удальца. Первые ряды половцев были смяты копейным ударом тесного дружинного строя, но степняки опомнились и бились крепко. Вместе со своими дружинниками, как простой воин, сражался князь Всеволод.

Впереди, окруженный половцами, один, рубился Ратияр. Со всех сторон на него сыпались сабельные и копейные удары, летели стрелы. Принимая удары на щит, рубя во все стороны вокруг себя, Ратияр кружился вместе с лошадью (к чему она была приучена), чтобы все удары врагов приходились вскользь. Нет, не зря постарался князь, чтобы доспех Ратияра был прочнее, крепче, чем у других воев, чтобы не оставалось ни одного незащищенного места на теле богатыря, — ни один удар врага, ни одна стрела не пробили кольчугу Ратияра. Лошадь Ратияра получила несколько малых ран, но не будь она защищена стальными пластинами, то давно бы уже пала, ибо если не в силах одолеть седока, убивают лошадь. Неутомимая секира Ратияра перебивала вражьи удары, крушила легкие половецкие щиты, раскалывала шлемы, рассекала головы, шеи и бока степных коней, выбивала из седла седоков.

Мало кто из половцев имел защитный доспех, вои же дружины Всеволода все были облачены в кольчуги и шеломы. К тому же в прямом рукопашном бою русичи были сильнее степных наездников. Переяславцы бились за свои очаги, за своих жен и детей, а кочевники — за изменчивую удачу набега, грабежа. Не выдержав упорного боя, половцы повернули коней. Побежавшие увлекли за собой других. Переяславские дружинники преследовали их и секли без пощады.

Ратияр приторочил к седлу затупленную секиру и вынул тяжелую булаву. Настигая врагов, он сбивал их с коней тяжкими смертельными ударами окованного железом дубья.

Половцы были разбиты и бежали в степь, побросав награбленное добро, оставив полон. Ушли в этот раз не солоно хлебавши. В этот раз… А сколько было так, что, налетев, как степной ветер, вытоптав поля, спалив села, повязав не успевших спрятаться людей, кочевники уносились в свои бескрайние степи, уводя полоненных русичей. И князь с дружиной, кинувшиеся в погоню, так и не нагнав неуловимых степных наездников, возвращались ни с чем.

Ратияр не был потомственным воином-дружинником, он был сыном пахаря, и звали его тогда Нежданом. В семнадцать лет он впервые вышел на рать вместе с отцом, но ЭТО он почувствовал в себе только в третью свою рать, когда ему было двадцать лет.

…Но сначала он увидел, увидел впервые…

Степняки, тогда это были еще печенеги, пожгли несколько сел, похватали людей. Князь Ярослав кинулся с дружиной впереймы. Кочевники не ожидали столь быстрого появления русских воинов. Вспыхнул скоротечный бой. Видя, что им не удержать захваченной добычи, степняки перебили всех полоняников… Когда подошла пешая рать, кочевники были уже далеко.

…Неждан увидел обезглавленных мужчин, зарезанных женщин, голые изуродованные тела русских девушек, детей с перерезанным горлом… У него потемнело в глазах, кровь ударила в голову, голова закружилась.

Ярослав специально велел вести рати мимо этого места — пусть люди видят перед битвой. Ратники шли и крестились, и ожесточались сердцем на врага, и готовы были драться насмерть.

Это был набег только передовых степных отрядов, за ними шло объединенное войско нескольких ханов. Битва была жестокой. Степняки теснили пешую русскую рать. Неждан в пылу боя не заметил, как остался один. Он и не думал отступать. Он видел перед собой ненавистных врагов, которых нужно бить, бить, пока жив хоть один из них, а перед внутренним взором стояло видение дикой расправы: зарезанные русичи, вповалку лежащие на земле, красной от их же крови. Неждан остервенело бил рогатиной, отбросив щит, а что было потом — он не помнил…

Ратники пятились, теснимые степной конницей, когда Ярослав сам повел в бой запасный полк. Схлестнулись два потока конницы. После яростной злой сечи печенеги дрогнули. Ярослав увидел, как впереди, окруженный конными печенегами, яростно бьется пеший ратник, вокруг него валялось много поверженных врагов и их лошадей. Печенежины наседали на него со всех сторон и вот-вот зарубят удальца.

Ярослав крикнул дружинникам:

— Эй, помогите вон тому! Не дайте зарубить!

Когда сознание вернулось, Неждан увидел небо. Он сидел, откинувшись на труп лошади, весь залитый своей и чужой кровью. Перед ним лежала его рогатина. Неждан чувствовал, как из ран по телу течет кровь.

Его лечил княжеский лекарь. Ярослав Владимирович позвал Неждана в свою дружину. Неждан был в замешательстве и сначала отказывался — он был человек мирный и особой склонности к воинскому делу не имел, — но, сходив домой, посоветовавшись со своими, Неждан вернулся к Ярославу: такая честь выпадала не каждому. Так Неждан стал воином.

В дружине решили испытать новичка. Один лихой рубака предложил Неждану биться на кулачки. Деваться парню было некуда, отказаться — уронить себя в глазах товарищей. Дрался Неждан с детства, сколько себя помнил. У ребятни это было в порядке вещей, став постарше, дрались с молодежью соседнего села, а по праздникам дрались и боролись все мужики от мала до велика, тешили душеньку, дрались толпа на толпу и по-новому строем — «стенка на стенку». В деревне били сильно, с замаха, с плеча, с раскачки. Стремились одним ударом сшибить противника с ног.

Задиристый дружинник дрался по-другому, непонятно для Неждана, еще не постигшего науку сечи. Все удары дружинника были построены по тем же непрерывным движениям, что и при бое секущим оружием. Боец двигался легко, увертливо, и все удары Неждана не достигали цели, в то время как противник засыпал его градом легких поверхностных ударов. «Еще чуть-чуть — и все, забьет меня», — думал Неждан, отирая кровь с разбитых носа и губ, и сейчас же нахватал еще оплеух по носу, скулам и ушам. Новая боль и бахвальное поведение противника всколыхнули ярость, внутри вскипело, и Неждан потерял голову…

Задира рассчитывал уже следующим наскоком забить деревенского недотепу до полной невозможности сопротивляться, но вдруг почувствовал в своем противнике какую-то перемену: движения уже уставшего и, казалось, окончательно подавленного супротивника стали невероятно быстрыми. Неждан ухватил бойца за ногу и рванул так, что у того ноги подлетели выше головы. Неждан кинулся на упавшего и принялся мутузить его на земле.

Наблюдавшие за боем дружинники кинулись оттащить его, но куда там! Разметав схвативших его четырех дружинников, он кинулся на других. Дюжина крепких мужиков пытались унять Неждана, но он расшвыривал их, как котят. Схватив одного поперек туловища, он отмахивался им от остальных, затем, закинув бедолагу через забор, Неждан начал бегать по двору и сшибать всех попадавшихся на пути. Кто-то окатил его ледяной водой из колодца. Не встречая уже сопротивления, Неждан начал приходить в себя. С тех пор Неждан не дрался никогда. Против своих.

Князь Ярослав сам отвел Неждана к старому Почаю, чтобы тот обучил молодца всему, что знал сам. Сначала Неждан ходил в бой со всеми дружинниками, а в перерывах между походами старый Почай учил его искусству бойца-одиночки, которое Неждан оттачивал в потешных боях с лучшими воинами-засечниками дружины Ярослава.

Старый Почай говорил Неждану:

— В тебе проснулась ярь, ты не просто вой, ты ярин. И потому назначение в бою у тебя другое, нежели у всех прочих воев. Ты должен начать бой, первым врубиться во вражьи ряды, посеять среди недругов страх и сумятицу своим одиночным боем, своей яростью. Поэтому ты должен уметь драться один против всех. Ты должен вложить свою ярь в определенный способ движения, нужно уметь биться во все стороны сразу — у ярина нет впереди и сзади, слева и справа, удобно и неудобно. Он дерется во все стороны, кружась и двигаясь непрерывно. У ярина нет спины. Постоянно коловращаясь, ты принимаешь все удары вскользь. Научившись двигаться таким образом, ты проживешь дольше.

Обычно ярые воины не доживают до старости, до моих лет. Они предназначены для другого. Мы все служим тому, чтобы сохранить свой род, каждый по-своему, каждый на своем месте. Простой человек должен стремиться выжить, чтобы продлить род. Ярин же не выбирает между жизнью и смертью, он вовсе не должен выжить. Он должен взять за свою жизнь много жизней врагов, окупить свою жизнь множеством вражьих жизней, чтобы жили другие.

Сейчас, когда в тебе вспыхивает ярь, ты теряешь себя. Тогда ярь владеет тобой, а не ты ярью. Всю жизнь, сколько выпадет тебе, ты должен приручать свою ярь, наблюдать за ней. Ты должен стремиться к тому, чтобы научиться владеть своей ярью, не теряя себя. Мне это не удалось. Ярина в сече выпускают далеко вперед еще и потому, чтобы, потеряв себя в ярости, он не зашиб своих же.

Люди будут тебя уважать, но и бояться огромной силы в тебе. Между тобой и людьми всегда будет эта незримая грань. Всю твою жизнь. Ярин обречен на одиночество.