Владислав Русанов - Обряд Ворлока Страница 2

— Гуннар, — тихо проговорил парень. — Я сейчас пойду к королеве и добьюсь, чтобы она выполнила свое обещание. Веришь мне?

Кормщик долго молчал. Вратко даже начал опасаться, что бородач обиделся всерьез… А за что обижаться? Можно подумать, он сам не хочет спасти Хродгейра! В конце концов он тоже обязан скальду жизнью, а долги нужно платить.

— Я верю тебе…

Услышав голос Гуннара, словен дернулся от неожиданности:

— Правда, веришь?

— Верю, Подарок Ньёрда. Как же мне не верить тебе?

Парень улыбнулся. Если называет его привычной кличкой, значит, зла на сердце не держит.

— А можно… — словен замялся.

— Чего тебе? — приподнял мохнатую бровь кормщик.

— Я хотел просить тебя… Научи меня биться копьем.

— Копьем? А зачем тебе?

— То есть как это зачем? — опешил Вратко. — Ты думаешь, мне не надо уметь защитить себя?

— Да нет! Надо, надо! — быстро проговорил Гуннар. — Ты теперь наш, а викинг должен уметь постоять за себя. Просто… Копье… Ведь Олаф учил тебя мечу, насколько я помню?

— И многого я достиг? — усмехнулся парень. — Верно Сигурд говорил: ногу уже не отрублю, но драться с воином и думать нечего.

— Меча толком не понял, а уже к копью примеряешься? — нахмурился кормщик.

— Ну… Я только попробовать хочу. — Вратко уже пожалел, что попросил Гуннара о помощи. — Мне показалось… Я подумал…

— Что подумал?

— Подумал: вдруг копье — это мое оружие? Ведь так бывает… Кому меч, кому секира, а кому и копье.

— Да? Что ж, парень… Может быть, ты и прав. — Гуннар вдруг улыбнулся и сунул новгородцу в руки Злое Жало. — Держи!

Вратко сжал пальцы на древке — гладком, отшлифованном ладонями викинга.

— Не так! — командовал бородач. — Правую посредине! Хват нижний! Левую — ближе к пяте. Да верхним хватом! Держи свободно.

Парень выполнял все указания наставника, радуясь в душе. Если с мечом он чувствовал себя неловко, скованно — клинок был явно лишним, отягощал руку и мешал двигаться, постоянно норовил выкрутиться из ладони и если не зацепить ногу незадачливого мечника, то, по крайней мере, улететь куда-нибудь подальше, — то держак копья лежал удобно и привычно. Будто бы Вратко всю жизнь только и делал, что ходил с боевым копьем наперевес. Словно вилы или грабли, которые должны быть более привычны простому пареньку, не воину по рождению.

— Неплохо, Подарок Ньёрда, неплохо, — одобрил и Гуннар. — Мне нравится, как ты стоишь, как держишься. Попробуй уколоть.

— Кого?

— Да никого! — рассмеялся кормщик. — Ткни вперед, перед собой!

Вратко ткнул.

— Неплохо. Только ты слишком сильно сжимаешь пальцы. Мягче… Хорошо! А теперь крутани, будто руну рисуешь! Молодец! В запястье мягче!

Молодой человек старался исправно выполнять все распоряжения кормщика. Ему было легко и радостно. Злое Жало слушалось малейшего поворота кисти, хоть он и держал это оружие первый раз в жизни — Гуннар обычно очень ревностно относился к своему любимому копью.

— Мягче, мягче, Подарок! Теперь представь, что тебя бьют в лоб! Как будешь отбивать?

Вратко показал.

— Без пальцев останешься! Отводи чужой клинок так, чтобы твой кулак был выше! Тогда меч или топор соскользнут по оковке древка, а пальцы твои целы будут! Понял?

Радостно кивнув, новгородец повторил движение, но уже учитывая замечание Гуннара. Заслужил скупое одобрение:

— Ничего. Годится… А может быть, Подарок, из тебя толк и выйдет.

Увидев улыбку до ушей, озарившую лицо парня, кормщик нахмурился и добавил:

— Толк выйдет, одна бестолочь останется. Ты не зазнавайся. Ишь ты, не успел копье в руки взять, а уже великим воином себя возомнил.

— Да я…

— Не перебивай старших. Тебе, чтобы настоящим бойцом стать, нужно до седьмого пота прыгать. И не один год. И то не знаю, как еще жизнь повернется. Иному не дано бывает: учись, не учись — подмастерьем и помрет. А помрет обязательно. И не своей смертью, ибо имеют обыкновение такие горе-мастера о себе возомнить больше надобности. Бросаются драться и нарываются на стóящего бойца.

— Да я не собираюсь драться с кем ни попадя…

— Это хорошо. Только ты сейчас так говоришь, а получаться начнет…

— Правда начнет?!

— Сказал — не перебивай! — рыкнул Гуннар. — Я, парень, загадывать не берусь, но вижу — задатки у тебя есть. Если трудиться будешь до ломоты в костях и кровавых мозолей, то чего-нибудь и достигнешь. Понял?

— Понял.

— Вот и славно. Давай сюда Злое Жало…

Вратко невольно задержал копье в ладонях несколько лишних мгновений. Не поймешь этого бородача: то обещает учить и хвалит, то начинает обвинять в несуществующих проступках и недостойных замыслах. Даже немножко обидно… И вдруг новгородец почувствовал спиной чей-то взгляд.

Он обернулся. Рядом с толстым каменным столбом, который соединял свод пещеры с неровным «полом», стоял один из военачальников динни ши. Как и все воины народа холмов, малорослый, но отлично сложенный — благородная осанка, гордый постав головы, дерзкий разворот плеч. Серебристые волосы указывали на его почтенный возраст. Не мальчик. Хотя вряд ли кто-то мог бы сказать точно, сколько зим встретил житель Полых Холмов. Может, двести, а может быть, и тысячу. Но, если подумать, двести годков для динни ши — ранняя юность. Значит, Лохлайну — Вратко лишь сейчас вспомнил имя подземельщика — не меньше тысячи.

— Чего надо? — неприветливо буркнул Гуннар, приближаясь к факелу, начинающему уже тухнуть. На динни ши он старался не смотреть. Кормщик опасался, что может не сдержаться и наговорить злых, возможно, даже несправедливых слов, а то и ударить карлика. К чему это привело бы, нетрудно догадаться. Королева Маб вряд ли спустила бы викингам непотребство. Тут и защита ворлока по имени Вратко не помогла бы. Она и так согласилась оставить урманов среди залов и коридоров Полых Холмов только после настойчивых уговоров новгородца. Счастье, что он ей нужен, и волшебница готова терпеть его капризы и потакать им.

Говорил Гуннар, ясное дело, на северном наречии, которое динни ши не понимали. Но Лохлайн, похоже, догадался — вскинул подбородок, сверкнул глазами-сапфирами. Проговорил, брезгливо искривив губы:

— Не дикому зверю, которого приютили из жалости, задавать вопросы хозяину. Можно и плети отведать.

Кормщик тоже не понимал ни единого слова из речей, произносимых народом Полых Холмов. Говорили они на древнем языке, странной смеси гэльского, распространенного среди скоттов, населяющих горные долины севера Британии, эринского, который использовали уроженцы Смарагдового острова,[8] и пиктского наречия, бывшего старым еще до римского нашествия. Но Гуннар уловил отлично тон, которым они были произнесены. Набычился, сжал покрепче Злое Жало.

Лохлайн опустил ладонь на рукоять меча.

В стылом воздухе подземелья запахло дракой.

— Перестаньте! — решительно вмешался Вратко. — Позволю напомнить тебе о нашем договоре с правительницей народа Холмов, — обратился он к динни ши. А потом добавил для Гуннара по-урмански: — Ты хочешь помочь Хродгейру?

Лохматый кормщик потупился.

— И правда, чего это я, как дите малое… — Он махнул рукой. — Спрашивай его, Подарок, чего он хочет, да пойдем уже.

— Благородному Лохлайну что-то нужно? — взял быка за рога новгородец.

— Какие же вы, люди… — сквозь зубы процедил подземельщик. — Спесивые, грязные и нетерпеливые…

— Уж какие уродились, — отвечал Вратко, а сам подумал: «Зато люди надавали вам хорошенько, когда дело до драки дошло. И все ваше благородство, рассудительность и опыт не спасли. А уж что касается спеси, то тут вас не переплюнет ни один из правителей человеческих королевств, и даже сам Папа Римский, хоть он и мнит себя правителем над всеми людьми, даже королей заставляет себе поклоняться».

— Не уродились, а выродились. Словно дикие звери в лесных логовищах…

— Это все, что ты хотел нам сказать? — словен сам готов был вспылить, несмотря на то что вот только сейчас успокаивал спорщиков. Но наглость динни ши его взбесила. Ишь ты! Прячутся в подземных схоронах, опасаясь нос на поверхность показать, вырождаются, мельчают, сходят с ума от злости и бессилия, а туда же — продолжают мнить себя высшими существами и того и гляди лопнут от презрения.

Парень, не глядя на надменного воина, направился прямиком к выходу из пещеры.

— Погоди, колдун, не так быстро! — остановил его Лохлайн.

«Ага! Вспомнил, что я колдун… Не забудь еще, что это твоя королева ищет моей помощи, а не я к ней прибежал со своими бедами».

— Ее величество приказала тебе явиться к ней, — негромко проговорил динни ши.

Вратко вздрогнул. Неспроста все это. Молчала, не желала удостоить даже встречи и беседы, а тут вдруг такая перемена!