Олег Мазурин - Золотой ангел Страница 20

– Послушайте, капитан, – начал новую тему Дмитрий – Не хочется мне гнить в расцвете лет на этой каторге. Сдается мне, что следующую зиму я уже не переживу. Чудо, что я уцелел в эту. Благодарю вас за это, Сергей Сергеевич. И Окунева тоже…

– Не за что, Дмитрий Михайлович…

– Так вот что я придумал. А если нам всем бежать отсюда, Сергей Сергеевич? Я думаю, что в нашем каземате непременно отыщутся сторонники этой мысли.

Кислицин сильно удивился.

– Бежать?.. Куда?.. Тсс… Тише, поручик, нас могут здесь услышать… – капитан приложил палец к губам и оглянулся по сторонам. – О, право, боже! Помилосердуйте, Дмитрий Михайлович! Кругом охрана, дикие леса, дикие звери, не мене дикие туземцы. Даже сейчас в апреле смерти подобно совершать побег. Мы просто околеем от ужасного холода. И голода. В апреле в лесу нет ни ягод, ни грибов. Это бессмысленно и авантюрно! Это ретирада напрямую к неминуемой смерти.

– Бежать хоть куда, Сергей Сергеевич! – шепотом, но весьма горячо заговорил Алабин. – К черту, к дьяволу, к медведю в лапы! На пули охранников или стрелы аборигенов! Но только не оставаться здесь. В тайге всегда будет нам пища. Притом у меня есть весьма хороший план, как попасть в Европу.

Глаза капитана еще больше округлились.

– В Европу? Каким таким чудесным образом? Покамест мы дойдем, допустим, до Читы, нас уже всех переловят казаки и выстегают кнутами, а затем отдадут солдатам под шпицрутены. И после сей экзекуции всех снова пошлют на бессрочную каторгу! И в кандалы на весь срок заключения! А возможно случится и того хуже – нас повесят или расстреляют ко всем чертям собачьим.

– Так это в том неблагоприятном случае, если мы пойдем на Запад.

– А мы разве не пойдем туда? Извольте, милостивый государь, тогда каким невероятным образом мы очутимся в Европе? У нас по воле небесной отрастут крылья, и мы перенесемся по воздуху до герцогства Варшавского? Или вы, Дмитрий Михайлович, открыли в себе дар мага и по взмаху волшебной палочки мы неожиданно возникнем где-нибудь в Британии или Германии?

– Благодарю за иронию, капитан, но ваша язвительность здесь неуместна. Мы пойдем на Запад через Восток. Это долгий и опасный путь, но верный.

– На Запад через Восток?! Как это?! Что за бурные фантазии, Дмитрий Михайлович?

– Ради бога не смотрите на меня так, голубчик. Я не сошел с ума и точно не брежу. Да, да, мы отправимся именно в этом направлении. Мы не полетим, как птицы, а поплывем, как рыбы.

– ?

– Мы используем лодки. Посредством реки Шилка через триста пятьдесят верст мы попадем в реку Амур. А там – в Китай. Искать уже нас не будут. Объявим себя русскими путешественниками, из Амура спустимся в крупнейшую реку Сунгари, после – в другие китайские реки, название коих я не запомнил, а затем попадем в Желтое море, после – в Восточно-Китайское. Доберемся до Макао. А там попросимся моряками на какое-нибудь торговое судно, либо подадимся в русскую Калифорнию, либо в Европу. Каков план?

– Безумная идея! Но неплохо придумана!.. А где нам взять лодки или шлюпки для побега?

– Как где? На городской пристани. Мы вырвемся из острога ночью, перебьем, а где понадобится, свяжем всю стражу. Завладеем арсеналом и овладеем пристанью. Возьмем нужное количество судов, а остальные во избежание погони спалим с помощью факелов, которые мы заранее приготовим. Казаки будут преследовать нас по берегу, но у нас будет время быстрее их добраться до гористой местности и встретить в засаде. Затем перебить их, и если нужно сделать дополнительно плоты и двигаться далее, к Амуру.

Кислицин уважительно взглянул на Алабина.

– Невероятный по дерзости и замыслу план, но весьма заманчивый…

Актив первого барака экстренно собрался вечером. После безоговорочного и восторженного принятия плана главы Совета, Окунев предложил поручику:

– Дмитрий Михайлович, примите к сведению, по слухам, в соседнем бараке тоже витают идеи о побеге.

– Каково, а? Ужели это так? И кто они сии заговорщики?

– Предводитель той заговорщицкой компании – атаман Михайло Лукин. Он давно мечтает сбежать с каторги и заняться своим прежним ремеслом – разбоем.

– Лукин?

– Да, именно он. Так вот, может статься, они нам помогут в нашем деле.

– Коим образом?

– А что если нам с ними объединиться? Ведь очевидно: чем больше будет нас, восставших, тем больше вероятность исполнить задуманное. Имеется железная гарантия, что сил хватит, дабы захватить тюремный арсенал и самое главное – основной, тот, что имеется подле главной казармы. Там столько оружия, что хватит на всех нас с запасом.

– В этой идее, однако, есть здравое зерно, – поддержал корнета Кислицин. – Действительно, два барака вместе – это уже реальная сила! Тогда на нашей стороне будет достаточный перевес в людских ресурсах.

– Dobrze! Świetny pomysł![20] – закивали поляки.

– Превосходная идея! – одобрил предложение корнета Алабин. – Но единственная вещь меня смущает в оном объединении сил, господа…

– Какая же? – дружно поинтересовались члены Совета.

– А суть ее такова: чем больше народа будет знать о побеге, тем больше вероятность, что кто-то проговориться. И тогда к нам применят расстрел или сошлют уже на вечную каторгу.

– Так-то это так, Дмитрий Михайлович, – сказал Кислицин. – Но каждый из заговорщиков всегда понимает меру своей ответственности перед собой и товарищами. Кому охота подвергать себя расстрелу или виселице или подвергать всему этому других братьев по несчастью. Я думаю, все будут молчать о восстании. Это мое мнение.

Окунев добавил:

– Я согласен с Сергеем Сергеевичем. Тем более мы каждого члена нашей тайной организации заставим дать клятву на крови, что он никогда, даже под лютыми пытками, не проговориться о наших сокровенных замыслах. А в случае предательства – такому отступнику смерть!

– Что же господа, замечания уместны, – согласился Алабин – Будем тогда рисковать…

После единодушного согласия расширить число мятежников Совет Пяти поручил Алабину вести переговоры с Лукиным. А встречу им устроили на руднике. Они должны были вместе таскать носилки с серебреной рудой.

Когда они с забоя выносили первую партию руды Алабин начал приватный разговор с атаманом.

– Послушай, Михайло!

– Да, ваше благородие?..

– Только не удивляйся тому, о чем тебя спрошу… До меня дошли вести, что ты задумал покинуть каземат со своими единомышленниками и оказаться на свободе? Верны ли мои сведения, братец?

Атаман, сделав круглые глаза, притворно изумился.

– С чего вы это измыслили, ваше благородие? Сроду такой крамольной мысли в голове не держал. Мало ли что брешится в нашем казематном околотке. Это кто же меня так оболгал? Что за жук-жучило, брехала поганый? Врет он, ваш клеветник, ваше благородие, как вброд бредет! Узнаю, кто это сделал, самолично, вот этими руками, задушу. Задушу, не покаюсь! Ах, он краснобай окаянный, лжет, лжет он, инно сани трещат! Я ему покажу Кузькину мать! Эх, язви его!

– О, как ты распетушился, атаман! Да не бойся, любезный, я не сдам тебя никому и твоих единомышленников. Мы сами хотим бежать из острога, уйти вниз по реке Шилка, а там видно будет. Только сил у нашей команды мало, чтобы захватить арсенал, перебить стражу и захватить суда на причале. Вместе мы бы непременно справились с задачей. Ведь твои подручные – ребята тертые, побывали не в одной схватке и оружием владеют. Наш барак более тридцати человек заговорщиков. И мы настроены решительно. А вас сколько?

Лукин помялся. Но видимо вид и слова поручика вызывали у атамана доверие, и он решился на предельное откровение.

– Эх, была, не была. Мыслю, не продадите меня, барин. Вы сами в таком же бедственном положении, что и я. Да, правы вы, имеется у меня желание убечь, и сотоварищи имеются – человек двадцать верных и отважных душ. И как вы, ваше благородие, правильно сказали все мужики отчаянные и со всяким оружием, будь то кистень или карабин, умеют знатно обращаться. Так что сгодимся мы вам. Я так сужу.

– Вот видишь, Михайло, нас уже будет человек пятьдесят. И это уже реальная сила. А когда мы станем осуществлять задуманное, то к нам присоединятся и остальные каторжники. Я совершенно уверен в оном. Многие из них предпочтут, как и мы, неволе свободу. Каково, атаман? Ужели я не прав?

– Добро, ваше благородие, убедили… вот токмо собраться бы нам вдвоем да все сызнова обговорить оное рискованное предприятие.

– А где? В каком-таком месте?

– Знамо дело, у нас в бараке.

– А как же сие осуществить, братец?

– Надзирателю водки дать. Или рублей пять.

– А что имеется такой караульный у вашего поста?

– Имеется. Даже трое. Ахрим Матвеев и два его младших брата – Прохор да Иван. Я давно с ними лажу. Они то водки или первача услужат нам в барак ночью, то табак, а то девок проведут для развлечения.

– А какая им корысть от нас? Только исключительно деньги, спиртное или что-то иное?