Игорь Лощилов - Отчаянный корпус Страница 20

— То есть как это?

Тут Петя и поведал ему про вчерашний ночной выгул: «Я про „крещение Руси“ не говорил, потому как этот период истории отчетливо не помню, ну а кто говорил, пусть сам признается, ибо у нас не принято на товарища показывать. А если на сапоги их благородия брызнул, так ведь кругом были лужи и темно — не разглядел…»

Заниматься подобной ерундой Ковалеву не с руки, его другое заинтересовало: почему отделение оказалось на строевых занятиях в столь поздний час, когда спать положено. Петя пояснил. Тогда Ковалев приказал Пете идти на уроки, а сам вызвал к себе Снегирева и устроил ему разнос за вопиющее нарушение распорядка дня. Петя возвратился в отделение героем, а Снегирь — ощипанной птицей. Некоторое время между ними было этакое динамическое равновесие, они как бы не замечали друг друга. Первым не выдержал Снегирь, вызвал к себе Петю и устроил с ним задушевную беседу: я, мол, с вами и так и сяк, а вы никак ни этак. Однако Петю одной беседой не возьмешь, он на все разглагольствования отвечал казенно: «так точно» или «никак нет», иногда «покорно благодарю».

— Ну почему вы не похожи на моего сына? — с горечью воскликнул Снегирь.

— Виноват, господин поручик, — покаянно ответил Петя, а когда наконец был отпущен, задумался: «Может быть, и вправду надо пожалеть воспитателя, ежели он про сынка заговорил? Нужно будет поглядеть на этот экспонат, который в пример выставляется».

Офицерские квартиры располагались прямо при корпусе, только вход к ним был со двора. Выбрал Петя время, когда хозяин будет там отсутствовать, и постучался. Дверь открыл денщик, Петя ему: так, мол, и так, дозвольте посмотреть на сына господина поручика. Тот подозрительно глянул на него и ответил:

— Нет у их благородия сыночка, помер при рождении…

Вот, оказывается, каков этот Снегус, которого он чуть не пожалел. Ну ладно. В очередное, не так часто случавшееся увольнение в город пришел Петя в находившуюся по соседству редакцию «Губернских ведомостей» и заказал там объявление. Через некоторое время приходит в корпус газета, и там написано:

«К нам прибыл ученый попугай — зеленокрылый ара. Нижняя часть зеленая, а верхняя красная. По раскраске напоминает форму Преображенского полка, где он долгое время стоял на довольствии. Знает много команд для строя и часто их применяет. Смотреть в кадетском корпусе на квартире поручика Снегирева от семи до девяти часов».

Объявление нашло восторженное одобрение, все ждали интересных последствий, и они не замедлили появиться. Вскоре у квартиры Снегирева оказался местный купец, который торговал разными военными причиндалами. По своей купеческой мысли он решил, что подобная птица-попугай будет весьма способствовать его торговому делу.

«Так, мол, и так, — сказал он вышедшему денщику, — хочу самолично глянуть на говорящую птицу и, ежели понравится, приспособить ее к своему делу за приличную плату». Денщик, конечно, ничего не понял. Ступай, говорит, дядя, отсель, никакой такой птицы мы не имеем. А купец настаивает, на газету показывает и денщику гривенник сует. Тот, однако, на своем стоит. Тогда на шум вышел сам хозяин, он уже был при форме, поскольку пришло время идти на службу. Принял он важный вид и стал выспрашивать про купеческое дело, а тот, как глянул на него, забормотал молитву — птица-то оказалась в человечьем облике, хотя по объявлению все цвета сходились. Извиняйте, говорит, ваше благородие, думал красненькой обойтись, а ныне вижу, что вы птица не по моему карману. Ушел он и газетку оставил, из нее-то Снегирев и узнал про новую кадетскую проделку. Чьих она рук, гадать не приходилось, и тогда решил он приложить все силы, чтобы от Тихонова избавиться. Раз и навсегда.

Стал он ждать подходящего момента, а пока стороны продолжали обмениваться мелкими уколами. Скажем, на полевых занятиях Пете предстоит идти в разведывательный дозор. Снегирев отстраняет его, громогласно объявляя:

— В разведку ходят только те, у кого хорошее поведение… — Стоит, подрагивает ногой и с улыбкой поясняет: — Кто там на противной стороне за вами следить будет?

Петя в ответ свою улыбочку демонстрирует:

— Если ваше благородие тут, то та сторона не может быть противной. Очень даже…

— Двое суток! — обрывает его Снегирев.

Этим обычно их разговоры и оканчивались.

И вот пока Снегирев вынашивал решительную месть непокорному кадету, всю корпусную жизнь на некоторое время заполнила подготовка к ежегодно устраиваемому кадетскому балу. Петя к этому времени стал уже в таком возрасте, когда подобное действо вызывает особый интерес. На бал приглашались гимназистки, для многих кадетов это был первый опыт близкого общения с юными дамами.

Все происходило по извечному ритуалу. Сначала кавалеры подпирали стены танцевального зала, сосредоточенно разглядывая лепнину потолка, и лишь через некоторое время решались пригласить какую-либо гостью на танец. И нередко случайный выбор со временем оборачивался долгой и нежной дружбой. Так, в частности, и случилось с Ваней. Полновесное кадетское питание пошло ему на пользу, он уже не был тем щупленьким малышом, которым поступил в корпус, а превратился в крепкого юношу. От прежнего Вани у него осталась лишь небольшая голова — обстоятельство, приносящее затруднение разве что в подборе фуражки, хотя случается, что и такие маловажные обстоятельства могут сыграть решающую роль в жизни.

В этот самый вечер очень ему понравилась одна гимназистка, но он никак не решался к ней подойти и тогда решил обратиться за помощью к другу. Петя поглядел на избранницу — ничего интересного, из разряда серых мышат, да ведь не станешь друга разубеждать, тем более ему уже удалось прочитать сказку про то, как гадкий утенок со временем может превратиться в прекрасного лебедя. В общем, законы дружбы оказались сильнее сомнений, и он решительно направился к его симпатии. Как раз объявили мазурку, которую Петя танцевал довольно лихо. Дама тоже оказалась искусной танцовщицей. Окончив танец, Петя изящно поклонился:

— Благодарю вас, сударыня. Позвольте представиться: Тихонов Петр Иванович.

Она смерила его взглядом и удивилась:

— Вы считаете, что один танец — достаточный повод для знакомства?

— Считаю. Однако, если этого мало, приглашаю вас на следующий.

— Умерьте натиск, Петр Иванович. Впрочем, танцор вы превосходный. Должно быть, в корпусе танцам уделяется первостепенное внимание.

— Отнюдь. У нас много разных предметов, например, учат, как брать крепости.

— И как же?

— Натиском, сударыня…

— Вера Петровна Панова. Только не думайте, что преуспели в первом приступе. Мы просто ведем переговоры. Дерзайте далее!

— С удовольствием. Аудентес фортуна джуват.

— Знаю, знаю! — оживилась девушка, — «Смелым судьба помогает». Нас ведь тоже кое-чему научили.

— И где же, позвольте спросить?

— В гатчинской гимназии.

— Бог мой! — обрадовался Петя, который лихорадочно искал повод для того, чтобы оказать услугу приятелю. — В Гатчине служит батюшка моего друга, он командует там кирасирским полком. Ваня, иди скорее сюда, я познакомлю тебя с землячкой.

Ваня не замедлил явиться. Петя представил его, снабдив лестным замечанием: сей милейший юноша, дескать, только и мечтает о том, чтобы скорее выйти в гатчинские кирасиры. Ваня смутился и пробормотал что-то маловразумительное. Он вообще вел себя довольно странно. В это время к ним подошел Романов и, представившись, пригласил гостью на следующий танец.

— Сожалею, князь, но он уже обещан, — быстро ответила она, взглянув на разом вспыхнувшего Ваню.

— Кто же он, этот счастливец?

— Мой гатчинский земляк.

— Земляк? Насколько я знаю, Гороховы к гатчинской земле не имеют никакого отношения.

Постепенно приходящий в себя Ваня выдавил, что его отец командует там кирасирским полком. Романов тотчас подхватил:

— А-а, «Курнопени кирасиры носят синие мундиры» — так, кажется, гласит их журавель. И знаете, говорят, что в память о моем царственном родственнике в этот полк набирают преимущественно курносых. Здорово, правда? Тогда как насчет следующего танца?

Вера взглянула на Петю и проговорила:

— Прошу прощения, но он обещан другому.

Похоже, ей не хотелось танцевать с представителем царской фамилии. Романов это почувствовал и сокрушенно развел руками:

— Должно быть, повезло еще одному Сентябрейшему. Вижу, Гатчина нынче в моде, хоть сам определяйся в синие кирасиры.

Петя решил сгладить неловкость и пошутил:

— Твое высочество носом не вышло, вряд ли зачислят.

— Такая жалость! Придется идти в лейб-гвардию.

Романов откланялся. А девушка повернулась к Ване:

— Вы же не будете страдать из-за того, что царская фамилия получила отказ? Кстати, что такое Сентябрейший?