Юлиан Семенов - Закрытые страницы истории Страница 21

Еще в прошлом веке некоторые исследователи пытались искать неуловимых американских амазонок.

3. Женщины, не признавшие власти мужчин

Даже проигрывая битвы с мужчинами, амазонки отказывались признать свое поражение. Почти повсеместно там, где мужчины самодовольно торжествовали победу, стали возникать тайные союзы женщин — союзы, направленные против господства мужчин. Многие из них были настоящими террористическими организациями. Некоторые из таких союзов дожили до наших дней.

В Африке еще совсем недавно существовали тайные женские общества — «Ниенго», «Лезиму» и другие, пользовавшиеся большой властью и влиянием. По словам известного ученого-этнографа Ю. Липса, в отдельных местах эти тайные женские общества держали мужское население «в страхе и беспокойстве».

Одно из самых значительных тайных женских обществ, описанных Липсом, — «Бунду» в Нигерии. Женщины, принадлежавшие к его высшим рангам, красили руки и лицо в белый цвет и носили одинаковые черные мантии. «Эти женщины, — писал исследователь, — обладают достаточной властью, чтобы наказать и даже убить каждого мужчину, проникшего на их священную территорию».

Другой подобный союз женщин, «Йевхе», существовал на территории нынешней Ганы. Вступая в общество «Йевхе», девушка получала новое имя. Здесь ее обучали различным необходимым для нее навыкам: пению, плетению циновок и, наконец, в качестве предмета, завершающего курс наук, — высокому искусству составления ядов.

Девушка могла посвятить свою жизнь этому союзу и добиться в нем значительной власти и влияния. Но даже если она возвращалась в семью отца и впоследствии выходила замуж, она продолжала оставаться членом этой всесильной организации и могла рассчитывать на ее помощь. Например, в случае ссоры с мужем она всегда могла уйти в «Йевхе». Этот союз был способен наказать ее мужа или заставить его заплатить значительный штраф.

Интересно, что каждая девушка, принятая в «Йевхе», прежде всего изучала тайный язык — «агбунгбе». Пройдя своеобразный курс и вернувшись домой, она еще целых четыре месяца не должна была разговаривать на своем родном языке. В это время она могла изъясняться только на тайном языке женщин — «агбунгбе».

«Женские языки» или особые «женские диалекты» были, оказывается, и на Мадагаскаре. Там существовали слова и даже целые выражения, употребляемые только женщинами в общении исключительно между собой.

У туарегов (Северная Африка) в настоящее время также существует различие между мужским и женским письмом. Если мужчины пользуются арабским шрифтом, то среди женщин преимущественно распространено письмо тифинаг. Консонантное письмо тифинаг очень древнего происхождения и восходит еще к домусульманскому периоду.

Любопытные примеры секретных «женских языков» дает Америка.

В Северной Америке, в районе Миссисипи, жило племя индейцев натчи. Кроме общего языка, на котором говорило все племя, у женщин существовал свой тайный язык или жаргон, который понимали только они одни.

Один из исследователей карибских племен Бразилии с удивлением обнаружил, что мужчины и женщины карибов говорят чуть ли не на разных языках.

Ряд этнографов считают, что особые «женские языки», тщательно оберегаемые от непосвященных, — память тайных союзов женщин, которые боролись против мужчин и их власти.

Отдельные «островки» исчезающего царства женщин были найдены в наши дни. Об одном из таких мест, сохранившемся в Малайе, где всем распоряжаются женщины, а мужчины являются существами забитыми и беспомощными, рассказала итальянская журналистка Ориана Фаллачи.

«Вдоль выбоистой долины, по которой с трудом двигался наш автомобиль, раскинулись каучуковые плантации. Среди деревьев тут и там сновали мужчины, сливая каучуковое молоко в большие резервуары. Мой всезнающий шофер Минг Сен объяснил, что это мужья женщин-тиранок. Впрочем, кроме этого, он ничего не знал об удивительном племени женщин. Сам он считал, что женщина существует на свете для того, чтобы прислуживать мужчине.

Я уже знала, что в этом племени единственные владельцы земли — женщины, что земли наследуют только дочери, а не сыновья, что мужья селятся не вместе с женами, а вдали от них, у родителей, а к женам прибывают лишь по их требованию. Женщины племени живут в джунглях, впрочем, недалеко от селений, которые посещают раз в год, прежде всего для того, чтобы показаться зубному врачу. Неужели плохие зубы — общий недуг племени? Вовсе нет. Просто каждая женщина считает, что золотые зубы — самая надежная сберегательная касса. Поэтому все деньги, вырученные от продажи товаров, они «помещают» в золотые коронки.

Мы остановились перед большим садом, среди которого покоилось на сваях обширное строение. Изнутри доносилась музыка. В саду находились две женщины, к которым мой проводник обратился на неизвестном мне наречии. Одеты они были в длинные, почти до щиколоток, саронги. На меня смотрели недоверчиво, даже враждебно. Музыка внезапно смолкла, как бы испугавшись непрошеных гостей. Из-за деревьев вышли еще несколько женщин, все маленького роста, худощавые, с лоснящейся бронзовой кожей. Все они вели себя несмело. Исключение составляла старуха, которая оказалась 90-летней родоначальницей. Все эти дамы сверкали золотыми зубами с маленькими отверстиями в виде сердечек.

После короткой беседы с моим проводником «вождь» пригласила нас в дом. Тут я увидела, что музыку испускал старый граммофон с огромной трубой. Рядом с ним стояла вполне современная швейная машина.

— Это приданое моего мужа, — объяснила одна из женщин по имени Ямиля.

— А где он сейчас?

— Живет у своей матери. Я отослала его; он не любит работать, не хотел даже помогать в сборе каучука, не умеет ни насекать деревья, ни готовить обед. Не хочу содержать трутня.

Здесь не было ни одного взрослого мужчины. Единственное свидетельство их существования — дети.

— И мужчины никогда сюда не возвращаются? — задаю нескромный вопрос.

— Отчего же, приходят раз в неделю, в месяц, когда нам нужно их общество. А так они только мешают.

Ямиля, по здешним понятиям, современная женщина: умеет читать и писать, знает даже, что Италия находится в Европе. Когда переводчик объяснил моим хозяевам (точнее, хозяйкам), с какой целью я приехала, женщины стали разговорчивее, попросили нас сесть на лавки, и старшая рода, Хава (мать Ямили), охотно ответила на вопросы. Я в свою очередь рассказала ей, что в Европе мужчина считается главой семьи, что женщины и дети принимают его фамилию. Хава была безгранично удивлена.

— А еще что? — полюбопытствовала она. — Может, у вас женщина и слушается приказов мужчины? Может, он предлагает ей замужество?

Я киваю.

Женщины смотрят на меня подозрительно — не верят. У них женщина содержит мужчину. Хава и ее дочь твердят, что счастливы. Беспокоит их только то, что белые скупают все большие и большие участки джунглей, а это значит, что скоро придется перебираться в другое место.

— За кого отдадим мы тогда наших сыновей? — этот вопрос угнетает их больше всего. Юное, сын Ямили, уже подрастает. Он единственный мужчина в их обществе.

— Бог создал бедного Юноса мужчиной, — говорит Ямиля, — а мир жесток к мужчинам. Он должен научиться какому-нибудь ремеслу, чтобы заработать на приданое. Питаю надежду, что он найдет женщину с участком земли. Я продала для него уже три зуба. Зубы — мой банк. Земля — для дочек, а зубы — сыну. Когда мне нужны деньги, я еду в город, и мне снимают одну из золотых коронок. Это немного больно, но что делать? За один из зубов я купила ему недавно очки в толстой оправе.

Вернувшись в Куала-Лумпур, я узнала, что в джунглях живет едва ли десяток таких родов, остальные вымерли или приняли другие формы существования. Да и оставшиеся обречены на гибель, чему весьма способствуют власти. Скандальным фактом, по их мнению, является то, что в Федерации Малайзии живут еще «дикие женщины» — так их называют. Один из представителей администрации объяснил мне, что женщины этих родов не хотят принимать участие в выборах, ибо считают, что выборы — забава честолюбивых мужчин, алчущих власти: «Они стремятся получить в свои руки власть, чтобы навязать всем свой ленивый образ жизни»».

Обычаи, подобные этим, не такое уж исключение. Они мало чем отличаются от того, что можно видеть сегодня у наиров, живущих в Индии, на Малабарском берегу. Этническая группа эта довольно велика — их свыше полутора миллионов.

Поселения наиров состоят обычно из нескольких усадеб, каждая из которых является чем-то вроде крепости, хорошо защищенной и с трудными подступами. В такой усадьбе живет одна родственная группа. Возглавляет эту большую семью женщина.

Когда девушке наиров приходит время выходить замуж, ей не нужно дожидаться женихов или гадать, кто остановит на ней свое благосклонное внимание. Инициатива брака принадлежит ей самой или ее родственникам, которые выбирают будущего супруга.