Виталий Полупуднев - Великая Скифия Страница 23

– Ну, насчет тебя я согласен, поторопился твой князь. Но сарматов мы всегда били и на цепь сажали. Нечего жалеть врага, он тебя не пожалеет. Каждый норовит аркан накинуть на шею сколотскую.

Из таврских домов показались люди, послышались крики и удары барабана. На шестах несли белые дубленые шкуры коз, с грубыми изображениями птиц и змей. Старухи закружились в танце. Пыль поднялась столбом.

– Поглядите! – воскликнул Пифодор. – Тавры опять затевают свои танцы!

– Да, – подтвердил Сириец, – народ пляшет вокруг воинов, украшенных венками.

Любопытный грек пошел узнать поподробнее, в чем дело. Увидел Агамара. Вождь растолковал ему, что четыре воина готовятся к подвигу.

– Они решили проникнуть в Херсонес и похитить у эллинов таврскую богиню.

– Это мне нравится! Молодцы! Я тоже пошел бы вместе с ними, да спешу в Неаполь. А ты, мудрый вождь, не забудь про судно-то, сохрани его.

Агамар понял не столько речь родосца, сколько его выразительные жесты. Кивнул головой в знак согласия.

Процессия приблизилась. Теперь родосец заметил в числе четырех смельчаков Гебра. Махнул ему приветливо рукой. Юноша ответил улыбкой.

Распрощавшись с вождями, Фарзой взлез на спину быка. Остальные приготовились следовать пешком.

– Так не забудь «Евпаторию»! – крикнул родосец Агамару.

– В путь! Нас ожидает родная сторона! – бодро сказал князю Марсак, показывая рукой на север.

Часть вторая.

Неаполь скифский

Глава первая.

Палак – царь скифский

1

Когда-то, очень давно, великие скифские степи были населены только дикими конями, быстрыми куланами, тонконогими сайгаками и многими другими животными и птицами, за которыми некому было охотиться. Людей совсем не было, но боги уже существовали, так же как и многочисленные духи рек, камышовых зарослей и оврагов. У водяного деда, что царствовал в голубых водах лучшей из рек мира – Борисфена, росла прекрасная дочь. Однажды она гуляла по берегу и попала на глаза самому большому богу Папаю.

Дочь водяного понравилась бородатому богу, и он взял ее себе в жены. От этого брака родился первый человек – Таргитай, родоначальник всех племен, позже заселивших земли севернее Черного, или Скифского, моря.

У Таргитая родилось трое сыновей. Старшего звали Липоксай, среднего – Арпоксай, а младшего – Колаксай.

Охотились братья в привольной степи и увидели чудо. Среди ясного дня грянул гром, сверкнула молния, и с неба на землю упали блестящие предметы. Приблизившись, братья увидели, что это были плуг, ярмо, секира и чаша, сделанные из чистого золота.

Соскочил старший с коня, хотел взять чудесные вещи, но его опалило огнем, которым они вспыхнули. Подбежал средний, но и он вынужден был отскочить прочь от жаркого пламени. Тогда подошел Колаксай и взял золотые вещи.

Поняли старшие братья, что юный брат их избран самими богами, преклонили перед ним колени и признали его царем.

Тогда молодой, но мудрый царь разделил отцовские земли на три царства. Одно отдал старшему брату Липоксаю, ставшему родоначальником славного рода авхатов. Другое передал среднему брату Арпоксаю, от которого произошли скифские роды катиаров и траспиев.

Третье царство оказалось обширнее других, оно включало в себя все великие степи от далекой реки Ра до тихого Истра, называемого «пятиустым», по числу проток, которыми он впадает в Черное, или Скифское, море. С севера оно граничило с владениями старших братьев, а на юге кончалось берегом моря. Многочисленные роды, его заселившие и происшедшие от самого Колаксая, получили название «паралатов».

Такова легенда, вернее – одна из легенд о происхождении скифов, называющих себя сколотами. Эта легенда говорит о том, что сколоты не считали себя пришельцами в северном причерноморье, чувствовали себя хозяевами и извечными заселенцами здешних земель со времени первого человека – Таргитая.

И в то же время древние предания хранят сведения о доскифском населении северопонтийских степей – киммерийцах, или гимирру, об их кровавом столкновении с пришельцами скифами, о том, как пришельцы победили, а киммерийцы частью покорились завоевателям, частью ушли в Малую Азию с царем Лигдамием. Оставшиеся слились с завоевателями, оскифились, переняли их язык и обычаи и образовали племя, вошедшее в семью сколотских племен.

С далеких времен скифы-сколоты славились своей воинственностью. Известно, что они вторгались в Малую Азию во главе с царем Бартатуа и что по возвращении домой им пришлось подавлять оружием восставшие племена, покоренные ранее. Может, среди повстанцев были и остатки народа гимирру…

Из тьмы веков встает перед нами образ простого и сурового царя-пастуха Иданфирса, сумевшего отстоять независимость своих владений от нашествия полчищ персидского царя Дария, наступавшего на Скифию со стороны Балкан. Легенда гласит, что Иданфирс послал Дарию птицу, мышь, лягушку и пять стрел, что означало: «Говорю вам, персы, что, только нырнув в воду, подобно лягушкам, спрятавшись под землей, как мыши, или улетев на небо, подобно птицам, вы сможете избежать смерти от стрел моих!» Хотя Дарий имел что-то около семисот тысяч воинов, он дальше Днестра не пошел, убежденный, что ему не одолеть воинственных скотоводов.

Позже нам известен величайший из скифских царей Атей, этот столь же грубый и воинственный вождь, как и Иданфирс, который считал ржание коня самой лучшей музыкой и говорил врагам своим: «Не стремитесь попрать своими ногами земли моей, чтобы не пришлось вам видеть, как кони мои будут пить воду из рек вашей страны!» Храбрый царь сам сражался с македонцами, что вторглись в Скифию под предводительством Филиппа Второго. И только тогда, когда мужественный царь был убит, враги смогли достигнуть победы благодаря своему более совершенному вооружению и защитным доспехам.

Поражение скифов македонцами было первым ударом по независимости Великой Скифии. За первым ударом последовали другие, не менее чувствительные. С запада вторгались геты, с востока двинулись самые опасные враги скифов сарматы, они перешли Танаис и начали планомерный захват скифских земель. Численность врагов и их ожесточение росли, скифские рати редели в беспрерывных войнах.

Действие нашего повествования относится ко времени, когда независимая Скифия все более ослабевала, уже потеряла большую часть своей территории и силилась укрепиться на последнем клочке земли – Таврическом полуострове.

Но и здесь нашелся новый коварный враг, пришедший из-за моря, – эллины-колонизаторы, стремившиеся превратить Тавриду в свою вотчину, богатую хлебом и скотом, золотом и выносливыми рабами.

Греки не были неожиданно появившимся врагом, они поселились здесь очень давно, но только с возвышением Понта, бывшего ранее маленьким государством Малой Азии, они нашли сильного союзника, готового поддержать их огнем и мечом против скифов.

Таким образом, Скифия оказалась окруженной врагами, которые нередко вступали во временные союзы, чтобы совместно щипать слабеющую сколотскую державу.

И вот в наиболее критический период скифской истории вырастает мощная фигура последнего из великих царей Скифии – Скилура. Это он во главе своего вооруженного народа появился впервые под стенами Херсонеса и основал ряд крепостей на подступах к эллинскому городу-государству: Хаб, Палакий (в честь своего сына наследника Палака), Неаполь. Последний он сделал своей столицей. Ранее на месте Неаполя располагался малоизвестный поселок, стоящий на возвышенности у перекрестка степных дорог.

В стародавние времена скифы и их цари жили на берегах Гипаниса – Кубани, владея несметными табунами лошадей. В дни торжеств они убивали сотни лучших скакунов в честь своих жестоких богов. При царских похоронах в могилу вслед за умершими уходили не только кони, но и царские жены и слуги.

Потом под натиском сарматов Скифия сдвинулась на запад, ее восточной границей стал Танаис, царская ставка переместилась на берег Борисфена.

Теперь по левобережью Борисфена кочуют языги, а к самой Тавриде придвинулась роксоланская орда. Эти сарматские племена перешагнули через Танаис и разгромили скифов, как когда-то скифы разгромили народ гимирру.

Неаполь стал последней столицей Скифии, ибо дальше двигаться было некуда. Скилур понимал, что на западе скифам делать нечего. Там и так кишмя кишели племена и народцы, теснили друг друга, резались с великим ожесточением за место под солнцем. Скифы не смогли бы поглотить эти народы или вытеснить их. Оставалось укрепляться в Тавриде, которая по прибытии сюда скифского царя сразу полюднела.

Херсонесские греки с беспокойством почувствовали на себе внимательные взгляды скифских владык, теперь близких соседей, и поспешно начали укреплять городские стены и подыскивать сильных покровителей, предчувствуя недоброе.