Олег Мазурин - Золотой ангел Страница 23

И вот толпа из ста тринадцати человек устремилась к основным казармам и дому коменданта. И здесь мятежники под чутким руководством офицеров и атамана Лукина делали все слаженно и правильно. Бурят сзади ножом снял одного часового, татарин – второго. У арсенала поляки Юзевский и Сташинский с несколькими соотечественниками сняли и третьего караульного. Часть восставших начали выносить из сарая ружья, пистолеты, сабли, штыки, порох, пули, подсумки, шинели. Другая часть – подперла дверь казармы бревнышками и жердями, натаскала сучьев и сломы, насыпала туда е пороха и подпалила факелами. Помещение сразу охватило огнем. Пока служивые проснулись от запаха дыма, пожар уже хорошо разгорелся. Они в одних рубахах и подштанниках кинулись к двери, но не смогли ее выломать. Некоторые солдаты стали разбивать окна и выскакивать наружу. Охваченные огнем, они падали на траву катались в траве и умирали от боли и шока. Остальных, опалённых и наглотавшихся угарного дыма вояк мятежники рубили саблями и топорами. Никто из солдат и казаков не должен был уйти в город и предупредить своих о восстании каторжников.

– Токмо коменданта мне отдайте, братья, на расправу! – кричал Ахрим своим товарищам.

Он и его братья кинулись в дом коменданта. Нашли его спрятавшегося под кроватью. С помощью оплеух и пинков старика вытащили наружу. В одном исподнем, бледного, перепуганного, трясущегося.

– Ахримушка, пощади старика! Не убивай! Господом прошу! Не убивай! – слезно умолял бывшего подчиненного комендант.

– Заткнись, ирод! – в бешенстве вращал глазами мститель. – Ну что, братовья, теперича эта гнида малодушная в моих руках! Какую ему расправу учинить, дабы не опростоволоситься перед честным народом? Жуткую, мучительную, страшную? Расстрелять, заколоть или может повесить? – спросил у Прохора и Ивана казематный мститель.

– Шибко долгая канитель – твое вешение! – ответил Прохор. – Кончай его скорее, да и шабаш! Время слишком дорого! Тикать надобно, братец! А то казаки да жандармы пробудятся ненароком – и нам несдобровать!

– И то верно! – согласился Иван. – Руби ему голову! И дело с концом! Домсти ему окаянному!

Ахрим послушался братьев и рубанул начальника шашкой. Да так что раскроил череп. Комендант, обливаясь кровью, упал замертво.

– Поздно каяться, мерзавец! Это тебе, грешная душа, за мою Фёклу! – злорадно воскликнул Ахрим и плюнул в сторону мертвого.

Мятежники подожгли конюшню, баню и дом коменданта. Казарма уже вся была охвачена пламенем и вскоре крыша обрушилась и похоронила всех там присутствующих.

– Все на пристань! На захват судов! – скомандовал Алабин. – Бегом! Сейчас время на вес золота. Наше преимущество – внезапность и быстрота! Вперед, братья! За свободу, за братство!

Вооруженная до зубов масса восставших ринулась к пристани. Кто пешим, кто конным.

Увидев множество людей с ружьями и саблями, караульные у пристани кинулись прочь от судов, даже не оказывая сопротивление. Трусость и паника караульных позволила мятежникам выиграть полчаса. За это время лодки и ботики восставшие загрузили оружием и припасами. И стали отвязывать от деревянных кнехтов причала. Некоторые суда уже выгребали на середину Шилки и готовились к плаванию по неспокойной реке.

Но штурмовые части мятежников атаковали наспех собранный и немногочисленный отряд из казаков и полицейских. Их было не более сорока человек, и они имели мало оружия, как и запасов пороха и пуль. А в рукопашной каторжники ни в чем не уступали служивым. Тем более по настрою, храбрости и воле к победе даже превосходили. Они же бились за жизненно важную свободу! У пристани завязалась жестокая схватка. Со стороны восставших погиб поляк Сташинский и еще семь человек рядового состава, некоторые из каторжников были ранены. Но правительственный отряд был разбит и обращен в бегство.

«Стретенская флотилия» состоявшая из десяти лодок, двух шлюпов и двух ботиков устремилась вниз по течению. Остальные суда у пристани мятежники подпалили и забросали горящими факелами.

Огромный пожар охватил пристань. Гигантское пламя ярко освещала ночной город. К пристани спешил с баграми топорами и ведрами разбуженные выстрелами и криками горожане.

Глава 4. Потешная эскадра

Мятежная и полная кровавых событий ночь принесла еще одну беду восставшим. У них появились новые потери и уже значительные. Несколько лодок, проходя один бурный порог, перевернулось и разбилось об крутые камни, и человек одиннадцать утонуло. Причем, погибли пособники каторжан – братья Матвеевы! И их жены! Все они умещались в одной лодке.

Вот ирония судьбы! Отомстил Ахрим коменданту за адюльтер, да и сам горемычный сгинул навеки! И Феклу свою ненаглядную, изменщицу подневольную, погубил заодно. Да еще с собой на тот свет братьев и их супружниц прихватил. А не участвовал бы он в заговоре каторжников – глядишь и живой бы остался! Да и близкие его тоже бы уцелели. Месть – сладкое блюдо, да не всегда удобоваримое. А порой и смертельное. И не только для объекта мщения, но и для того, кто мстит. Как в случае с Ахримом.

Но к счастью в июле рано светает. И не было больше потерь среди мятежников. Через три часа они пристали к берегу. Для того чтобы прийти в себя, поесть, почистить зарядить оружие, перевязать раненных, и наконец подремать немного. Но для того чтобы найти подходящее место для бивака восставшим необходимо было забраться наверх. И вот, цепляясь за кусты и ветви деревьев, за ножны сабель и стволы ружей товарищей, восставшие стали карабкаться по скалистому склону…

Иногда из-под каторжан срывались то мелкие, то крупные камни, вились пыльным столбом и летели вниз… Попадая в воду, они булькали и тонули. Некоторые мятежники опасливо смотрели вниз, не желая повторять судьбу утонувших в Шилке камней, а другие и вовсе не оборачивались, боясь внезапного головокружения от приличной высоты.

…Наконец мятежники оказались на равнинной поверхности берега, заросшей высокой травой и перевели дух.

Их встречала свежесть утреннего леса, ласковое теплое солнце, аромат таежных цветов и хвои и беззаботное щебетание птиц. Природа пробуждалась и расцветала всевозможными красками и звуками. И долго преследовавшее беглецов чувство опасности сразу куда-то исчезло, нервное напряжение последних часов резко спало, и восставшие возликовали. Ура, вот она долгожданная воля! А позади – тяжелый побег, кровавый бой, опасный сплав по реке и прочие другие трудности.

Алабина тоже охватила эйфория. Он осуществил свой промежуточный план, он жив и здоров, к тому же совершенно свободен! И он на пути к своей цели. Разве это не великолепно? И Дмитрий, как и многие заговорщики, расплылся в счастливой улыбке и лег на траву.

Но счастье не бывает долгим. Алабин вспомнил о боевой реальности и распорядился выставить дозор из самых крепких и выносливых мятежников. Всем раздали сухари, сало, галеты и прочую припасенную в каземате снедь. Потом заговорщики, кроме фланкеров, спали как убитые. Поручик подремал всего лишь час и пошел осматривать караульные посты и местность. И вот что он увидел…

Кругом – скалы, поросшие мхом, травой, яркими цветочками и кустарниками – шиповником, багульником, можжевельником. Где-то среди расщелин примостились невысокие сосны, лиственницы, ели. Алабин приметил среди всего горного разнообразия одну самую огромную скалу. Мимо нее петляла широкая тропа. Кроме этой дороги прохода дальше по суше не было. Поручик, не отрывая взгляд от величавого и каменистого творения природы, на время задумался…

Вскоре в голове у него созрела неплохая мысль. Минут через тридцать Алабин попросил растолкать всех членов Совета, но уже не из семи человек, а из шести (Царство небесное Сташинскому!). Совет мрачный и невыспавшийся окружил командира в ожидании дальнейших распоряжений.

– Господа, братья, у меня возникла замечательная идея, – начал Алабин.

– Интересно, что за идея? – поинтересовался, зевая, Кислицин.

– А вот какая… Слушайте, братья…

Лица членов Совета напряглись и сделались серьезными, а поручик продолжал:

– По реке нас никто не догонит: суда в Стретенске уничтожены пожаром, остальные – в нашем полном распоряжении. А вот по суше нас могут в любом случае настигнуть казаки на лошадях. Я полагаю, что они уже пустились за нами в погоню. Они, несомненно, будут преследовать нас по пятам и в самом узком месте реки устроят нам грандиозную засаду. А после всех уничтожат или возьмут в плен. А плен в нашей ситуации равносилен смерти.

– Здесь вы совершенно правы, Дмитрий Михайлович, – поддержал командира Окунев. – Казаки нас могут запросто настичь. Но что нам предпринять, подскажите, командир?

– Я придумал для них один сюрприз… Вон видите самую большую скалу?

– Видим – дружно ответили члены Совета.

– Отлично! Так вот… вдоль нее идет широкая тропа. Само собой разумеющееся, преследуя нас, казаки проскачут по ней. А мы, братья и господа, взберемся наверх скалы и займем господствующее положение. Мы заранее заготовим валуны и крупные камни в большом количестве и сложим в большие кучи. В нужный момент, когда преследователи будут возле скалы, мы устроим им грандиозный камнепад и похороним их всех под ним. Оставшуюся часть казаков встретим дружным огнем и затем перебьем. Сил у нас, я думаю, хватит, дабы отразить атаку вражеской конницы.