Загадочная пленница Карибов - Серно Вольф Страница 23

Все выпили. Крепкий бренди теплом растекся по всем жилам.

Амброзиус, фыркнув, поставил свою кружку.

— Так где я остановился? Ах, да! Вы задали мне вопрос, католик я или протестант. Что ж, отвечу. Я правоверный католик и не боюсь заявить это в стране, где нас так опрометчиво обругивают «папистами».

— Не только обругивают, но и убивают, — с горечью заметил Витус. — Ричард Гринвилл, шериф Корнуолла, в этом году повелел повесить, растерзать, четвертовать одного священника для устрашения. С тех пор Южная Англия слывет протестантской страной, свободной от католицизма. Однако вы не англичанин, отец мой, и к тому же проездом. Но все-таки будьте осторожны!

— Спасибо за заботу! — Нельзя сказать, чтобы Амброзиуса не впечатлило это предупреждение. — Но ничто меня не удержит! Я католик до мозга костей и всегда был им. Хотя кое-что в учении Лютера задевает мои струны. Я проповедую милосердие и любовь к ближнему, в моих глазах все люди равны, поскольку все равны перед Богом. Откуда, к примеру, у меня права обрушиваться на евреев, как это делает господин Лютер? — Амброзиус хлебнул еще. — Чтобы не наскучить вам, скажу только, что тот, кто попросту честно и праведно живет, мне во сто крат милее того, кто с утра до вечера разыгрывает из себя святошу. Знаете ли вы, господин Витус, что в мире существуют тысячи законов, наставлений, предписаний, положений и распоряжений, чтобы…

— Ну, отец, я знаю, что…

— А они существуют. И все для того, чтобы соблюдались заповеди Божие. Всего десять заповедей, сэр! И это все, что человеку нужно! И именно они необходимы людям там, в Новом Свете.

— У вас доброе сердце, отец мой, если мне позволено будет так сказать, — Витус улыбнулся. — Вы представляете церковь терпимости, как и я. Дайте я пожму вам руку! — Витус перегнулся через стол. — Но разрешите еще один, чисто светский вопрос: вы нашли корабль, который переправит вас в Новую Испанию?

— Ну конечно, сын мой! Я отправляюсь на «Галанте» капитана Арчибальда Стаута.

— Что-о-о?!

— Минутку!

— Это невозможно!

Все трое заголосили, перебивая друг друга.

— Я что-то не так сказал? — обалдел от внезапного напора Амброзиус.

— Еще как так! — поспешил заверить его Витус. — Просто дело в том, что мы дни напролет тщетно ищем оказии в Новый Свет, а вы говорите об этом так, словно найти место на корабле не представляет никакого труда.

— Ну… так оно и есть. То есть не совсем так. Мне пришлось пообещать капитану Стауту, что я буду заботиться о бренных душах его команды, помимо этого еще и брасопить понемногу, а кроме прочего, уплатил еще три фунта за переезд.

— Три куска с пуза? Ну и загнул! — возмущенно вскричал Коротышка. — Вороп! Натуральный вороп!

Амброзиус кивнул:

— Стаут не упустит своей выгоды. В это время года он единственный, кто еще отплывает в Новый Свет. Но в любом случае ему не хватает матросов, почему он и нанял меня.

— Плата действительно непомерная, — заключил Витус. — Но я готов ее уплатить. А если по пути придется вылечить парочку-другую больных, она, возможно, снизится.

— А вы еще и врач, сэр? — Амброзиус удивленно поднял брови.

— Да. Врач, фармаколог и дипломированный корабельный хирург, — Витус постарался не выдать гордость триумфальным звучанием своего голоса.

— Тогда, сэр, Стаут у вас в кармане! Его команда в безнадежном состоянии: половина ее то ли ослаблена, то ли больна. Поэтому Стаут и не выпустил их на берег позавчера, когда они причалили. Он не собирается мешкать, уж поверьте! Ему надо в море. Тот, кто поставит на ноги его команду, для него как манна небесная.

— Великолепно! Когда Стаут снимается с якоря?

— Скорее всего, завтра, сэр. Будет попутный ветер, как раз после прилива. В этом случае уже сегодня вечером надо быть у него на борту. Я был как раз на пути к «Галанту», когда встретил вас. С утра я позволил себе осмотреть собор Святого Андрея — великолепное сооружение, хоть, позвольте заметить, и не идет ни в какое сравнение с Эрфуртской церковью Святого Северина, если уж говорить о…

— Простите, если перебью вас, святой отец, но… Вы определенно уверены, что капитан Стаут мог бы взять нас на борт?

— Ну… если вы готовы заплатить некоторую сумму за проезд… то так же верно, как Господь создал землю за шесть дней…

— А вы не были бы против, если бы мы все, не медля ни секунды, отправились на «Галант»?

— Почему бы и нет! — Амброзиус по-доброму улыбнулся. — Мой кубок так и так пуст.

— Полли! Полли!! Полли!!!

Когда хозяйка наконец появилась на пороге залы, Витус излучал сияние:

— Полли! Ты должна это знать! Нет, погоди!.. — Он вскочил и жарко расцеловал ее в обе щеки. — Отгадай, что случилось?!

— Какой бес в тебя вселился, Габриэль? — ее щеки пылали. — О, простите, святой отец! — она опустила глаза долу и перекрестилась.

— Да ладно, Полли, прекрати! Это лучшая весть с тех пор, как…

И друзья поведали ей о счастливом стечении обстоятельств, о «Галанте» и обо всем прочем. Они пылко уверяли ее, что нигде им не было так хорошо, как у нее, при этом осушив не одну пару кружек за здоровье королевы. Потом за здоровье брата Амброзиуса, потом капитана Стаута, потом самой Полли… Потом… слегка покачиваясь, поднялись в верхние комнаты, собрали свои пожитки, расплатились и распрощались. И ушли…

Полли стояла посреди трапезной, словно здесь никого не было, одинокая и покинутая…

Через много-много часов она потрясла головой, будто хотела вытрясти из нее все печальные мысли, сунула трубку в рот и принялась за работу.

Убирая кружки со стола, она заметила, что одна из них стоит перевернутая вверх дном.

— А это еще что за черт?! Кто напрокуратничал? — Полли сдернула кружку. Под ней лежал шарик духов. — Это что за сюрприз?

Постепенно ее сознание прояснилось, и она поняла, что это прощальный подарок Витуса. Наверное, он купил это для нее в темных закоулках порта. Полли подняла шарик и поднесла его к носу. Ей понравилось. Снова и снова, закрыв глаза, вдыхала она чарующий аромат амбры и лаванды.

— Ах, Габриэль, Габриэль, потрясающий сукин сын! — прошептала она.

И зарыдала. А когда остановилась, никто не знает.

СКРЯГА АРЧИБАЛЬД СТАУТ

Бочки по дюжине стоунов «супа путника» производятся в Лондоне, Плимуте и других портах. Для этого кушанья берутся свиные и говяжьи кости, хрящи, сухожилия, копыта, глаза и прочее; и все это разваривается до густого клейкого бульона, который потом разливается по формам.

— Мистер Джеральд, как вы должны были заметить, ветер меняется на норд-ост, и Рейм-Хед лежит уже по правому борту, — Стаут показал на край мыса перед Плимутом. — Поэтому, как только мы развернем паруса, выполните поворот фордевинд. Новый курс зюйд-вест-зюйд.

— Да, сэр! — Джеральд, первый помощник на «Галанте» ответил по уставу. Он, разумеется, знал, что капитан скорее торгаш, чем моряк, но это не означало, что можно нарушать дисциплину.

— Поднимите паруса, все, позвольте вас попросить. Нас высмеют, если мы затратим на бросок через западное море больше полутора месяцев!

— Есть, сэр! Я лично прослежу! — Джеральд отдал соответствующий приказ.

Стаут, шишковатый малый где-то к пятидесяти, с лицом, словно вытесанным из корявой колоды, прошел к кормовому флагштоку. Его глаза светились алчным блеском, когда он смотрел на идущую ровным, как стрела, ходом корму. Плавание обещало быть успешным. Редко удавалось в этих водах поймать попутный ветер, но Стаут принял это как само собой разумеющееся. С тех пор как он не менее семи раз пересек Западное море туда и обратно, причем остался с хорошим барышом, он считал себя баловнем судьбы. Если Богу угодно, чтобы ему улыбалось счастье, все само собой идет ему в руки. Разве не Бог послал ему вчера вечером еще трех пассажиров, которые, как и долговязый монах, хотели отправиться в путь? Он заломил с каждого по пять фунтов и скрепя сердце согласился скинуть два фунта только этому дворянину, Витусу из Камподиоса, когда тот выразил готовность поступить на службу на все время перехода в качестве корабельного врача. Таким ловким маневром Стаут поймал сразу двух зайцев — заполучил и врача, и денежки! Черт возьми, вот так везение! Втайне Стаут поздравил себя. Как бы то ни было, позже он выказал себя великодушным и предоставил трем новеньким каюту Джеральда, а тому приказал перебраться к Пауэллу, боцману, и О’Могрейну, только что принятому на службу штурману. Вообще-то это было не положено, поскольку Джеральд офицер, но Стаут привык, если что взбредет в голову, быть неуступчивым, как та гувернантка, что блюдет свою девственность.