Национальный эпос армянского народа - Давид Сасунский Страница 24

– Как же не случиться! – отвечала Сарья. – Я думала, ты сына мне в дом привел, не знала я, что ты мужа мне в дом привел.

– Что ты говоришь, жена?

– Что есть, то и говорю. Я голову мыла в сарае. Давид ворвался, облапил меня – насилу-насилу вырвалась я от него и убежала.

– Коли так, – рассудил Горлан Оган, – мы на ночь дверь от него запрем – пусть убирается вон.

Вечером воротился Давид домой, глядь – двери на запоре.

– Дядя! – сказал Давид. – Я мог бы сейчас ударить ногой, и ты, и твоя жена вместе со всеми вашими запертыми дверьми провалились бы сквозь землю. Но я тебе мстить не стану: тебя, милый дядя, обманула блудница.

И пошел Давид к старухе – проситься переночевать у нее.

Горлан Оган всю ночь не спал, думу думал, а наутро сказал Сарье:

– Ты солгала мне, жена, изгнала ты из моего дома светоч сасунский.

А Давид переночевал у старухи, утром встал, на охоту пошел.

Видит: воронья стая кружит над старухиным просом и знай клюет его да клюет. «Как тут быть? – подумал Давид. – Пусть я даже одной стрелой двадцать ворон убью, другие-то улетят?..»

Вырвал он с корнем тополь, да как махнет им через поле -все вороньё вместе с просом смешал.

Пришла старуха на поле, глядит – ни одного колоска не осталось. И давай ладонями по коленям себя хлопать, и давай вопить:

– А, прах тебя возьми, Давид! Что ты со мной сделал?

– А что ж, по-твоему, нанэ? Я должен был смотреть, как вороньё твое просо клюет?

– Чтоб тебе пусто было, Давид! Ведь ты все мое просо сгубил. Чтоб тебя Господь огнем попалил, бессердечный заика, сумасброд ты сасунский! Твой отец, Львораздиратель Мгер, пока был жив, отца и мать заменял беднякам. Разве ты достоин называться его сыном? Что ты натворил? Я только надеждой на эту полоску проса и жила, а ты его сгубил! Чем же мы с дочкой будем теперь кормиться?

– Нанэ! Да ведь я… да ведь я ду-умал…

– Ду-умал, да и наду-умал… Чтоб тебя змея укусила!.. Если уж ты такой силач, чего на Цовасар не идешь?

– А что там такое?

– Там Божья кара уготована для тебя!.. Разве ты не знаешь, что на Цовасаре охотился твой славный отец?

– Ну?

– Тпру!.. То место стеной обнесено. Там гибель медведей, волков, козуль, оленей, диких баранов – ведь им не выйти из-за стены. Мсра-Мелик отнял у нас Цовасар. Сасунцам воспрещено там охотиться.

Почему бы тебе туда не пойти, не отбить ту гору, где охотился твой отец?

– Нанэ, золотая ты моя! – воскликнул Давид. – Почем же я знаю, где эта самая гора?

– Ты только знаешь, где мое просо, пугало ты воронье! Разве ты, окаянный, достоин называться сыном своего отца?

– Не проклинай меня, нанэ! Я еще молод, я сирота. Скажи мне лучше, как к Цовасару пройти.

– Иди и схвати дядю Огана за шиворот – пусть он проводит тебя на Цовасар.

Давид пошел домой, схватил дядю за шиворот.

– Дядя! Где гора Цовасар? Там охотился мой отец, проводи меня туда!

– Обманули тебя, мой милый, – сказал Горлан Оган, – не было у твоего отца такой горы.

– Нет, была! – вскричал Давид. – Не лги! Я знаю, что была. Ты должен сводить меня на Цовасар.

– Пусть язык отсохнет у того, кто тебе это сказал! – молвил Горлан Оган. – Знай, родной мой: после того как отец твой, Львораздиратель Мгер, вечным сном опочил, пришел Мсра-Мелик, захватил Цовасар и сказал: «Это место моей охоты!» Сказал и ушел. С той поры мы не смеем ходить на Цовасар.

– Дядя! Ты только путь мне туда укажи, я и один дойду, – молвил Давид. – Коли нагрянет туда Мсра-Мелик, так пусть он меня убьет, а не тебя.

– Давид, родной ты мой, – молвил Оган, – потерпи денек, завтра чуть свет я свожу тебя на Цовасар.

Осердился Давид:

– Нет, ты мне сейчас укажи дорогу к Цовасару! Не укажешь – клянусь хлебом, вином и господом вездесущим, я шею тебе сверну.

Испугался Горлан Оган.

– Не сердись, родной, – сказал он, – я тебя сей же час свожу на Цовасар.

Пошли они на главную площадь. Там Кери-Торос беседовал с отцами города.

– Пусть отсохнет язык у того, кто проговорился Давиду про Цовасар, – сказал Оган. – Давид силком меня заставляет туда идти.

Обрадовались сасунские молодцы.

– Дядя Оган, возьми с собой и нас! – взмолились они. – Там, наверно, сейчас пропасть волков, медведей, козуль, диких баранов. Поглядим, как Давид будет их бить.

Давид взял отцовский лук, стрелы и сел на коня. Вместе с ним поехали на Цовасар Горлан Оган, Кери-Торос и сасунские молодцы.

Гора была обнесена высокой стеной.

– Дядя! Что это за стена? – спросил Давид.

– Эту стену, мой мальчик, воздвиг твой отец, чтобы звери не убежали, – отвечал Оган.

Давид поглядел вокруг, но входа так и не нашел. Тогда он вырвал с корнями кряжистый дуб, ударил в стену, одно звено повалил и переступил через него. Следом за ним перешли через поваленное звено стены и все его спутники.

Глазам их открылся зеленый лес, чистые родники, озеро с мраморными берегами. Много там было всякого зверя: медведей, волков, лисиц, много козуль, зайцев, оленей, диких баранов.

Сасунские молодцы хотели было убить дикого барана. Но Давид закричал:

– Эй, вы! Не смейте трогать зверей! Мой отец напрасно держал в плену, заточил в темницу Богом созданных тварей – это грех на его душе.

– Давид, мальчик ты мой! – обратился к нему Оган. – Убей одного барана – мы его съедим. Ведь мы проголодались!

– Нет, дядя, не стану я убивать. Эти звери в темницу заключены. Разве можно убивать пленных? Плененного зверя любая старуха убьет. Мужчине подобает убивать свободных зверей.

Тут Давид кулаком ударил, ногой пнул, всю стену повалил, снял капу, в небо ее закинул.

– Эй вы, плененные звери! – крикнул он во весь голос. – А ну, выходите и живите на воле!

Все звери и животные выбежали.

А Давид стал по горам и ущельям кружить, среди скал, среди рощ бродить, каждый кустик обшаривал и все приговаривал:

– А вдруг да остался какой ни на есть зверушка? Жалко ведь его! Так всех зверей выпустил он на волю, а потом вернулся к сасунским молодцам и сказал:

– Ну, а теперь, кто из вас поудалей, можете охотиться.

Удальцы пошли на охоту, а кто посмирней, те с пустыми руками домой воротились.

Давид подстрелил диких баранов. Их прирезали около озера. Давид вошел в воду, искупался, вышел на берег, костер развел, баранов зажарили и съели.

ДАВИД ВОССТАНАВЛИВАЕТ ХРАМ, НЕКОГДА ВОЗДВИГНУТЫЙ ОТЦОМ ЕГО

Вечером Кери-Торос и сасунские молодцы в город направились.

– Давид! Все пошли домой, и нам с тобой пора, – сказал Горлан Оган.

– Нет, дядя, – возразил Давид. – Мой отец ступал по этим камням.

Эту ночь я должен здесь провести. Хочешь, иди без меня.

– Нет, мой мальчик, – молвил Горлан Оган, – коли ты останешься, так останусь и я.

Взобрались Давид и Горлан Оган на высокую скалу, сели и окинули взором Божий мир. От Сасунских гор до самого Диарбекира стлалась равнина. Когда мрак сгустился, Давид увидал: сколько звезд сияло на небе, столько огней в поле горело.

– Дядя! – спросил Давид. – Это что за огни?

– Это, мой мальчик, селения и пастбища. Это сельчане, пастухи и подпаски огни зажигают.

Оба легли спать. Горлан Оган тайком подол Давидовой капы к себе притянул и подложил под голову, чтобы Давид ночью не скатился в пропасть.

Дядя уснул. А Давид все глядел на огни и думал, думал… Вот погасли один за другим огни, а на вершине горы призывно пылало красно-зеленое пламя… «Надо бы взглянуть, что это за огонь, – сказал себе Давид, – может, там люди есть?» Хотел Давид встать, да край его капы был у дяди под головой. Давид так рассудил: «Коли я его разбужу, он подумает, что я струсил…»

Ножом отрезал Давид подол своей капы, подол остался у дяди под головой, и пошел Давид прямо на красно-зеленое пламя. Пришел и увидел мраморную гробницу. От гробницы красно-зеленый свет исходил и высился сводом над вершиной горы. Подошел Давид, дотронулся рукой до пламени, но не обжегся. Стал сыпать землю на пламя – оно не погасло. «Видно, это и есть Богородица-на-горе, про которую я столько слыхал от людей», – подумал Давид. Оставил он на горе примету – провел луком черту, а затем к дяде спустился и окликнул его:

– Вставай, дядя, вставай!

Проснулся Горлан Оган и увидел, что Давид на ногах.

– Ах ты сумасброд несчастный! – сказал он. – Что еще с тобою случилось?

– Чудо случилось, дядя! – в восторге заговорил Давид. – Вон там, высоко-высоко, раскололся мрамор, из трещины исходит красно-зеленый свет и, точно свод, стоит над горой. Не веришь? Пойдем по-глядим.

Привел Давид дядю к гробнице отца своего и спросил:

– Что это такое?

Заплакал Горлан Оган и сказал:

– Это, мой мальчик, могила отца твоего. Здесь некогда храм стоял, воздвиг его твой отец и назвал Богородица-на-горе. А когда твой отец, Львораздиратель Мгер, окончил дни свои, пришел Мсра-Мелик, ударил на нас, храм отца твоего разрушил до основания, сасунцев полонил, богатую взял добычу и ушел восвояси.