К. У. Гортнер - Клятва королевы Страница 24

Там нас ждал Кабрера. Я не видела его уже несколько месяцев, и мне очень его не хватало. Но он не дал мне ничего сказать, лишь прошептал, когда мы вошли в похожее на пещеру нутро собора:

— У нас мало времени. Настоятель монастыря Санта-Крус просит встречи с вашим высочеством; говорит, у него важные новости. Но вам следует поторопиться. Если королева узнает, что я позволил вам встретиться с ним, она лишит меня должности.

Я кивнула, дрожа от холода. Что могло случиться такого важного, что настоятель старейшего доминиканского монастыря в Сеговии пожелал встречи посреди ночи? Видя поднимающийся от дыхания пар и слыша зловещее эхо собственных шагов, я направилась в сторону деревянного алтаря. Перед образом скорбящей Девы Марии мерцали свечи, отражаясь в хрустальных слезах на Ее щеках и золоченой рукоятке кинжала, торчавшего из закутанной в бархат груди. В воздухе чувствовался запах старых благовоний, который не мог рассеять даже холод.

Я едва различила незнакомца, что ждал в тени. Он стоял, сложив на груди длинные жилистые руки, худой и высокий, с угловатой фигурой аскета, на плечи накинут черный плащ. Задумчивый взгляд необычных серо-голубых глаз подчеркивали широкий приплюснутый нос и тонкие губы. Наклонив голову с выбритой макушкой, он произнес ровным, негромким голосом человека, который привык к строгим ограничениям и укротил буйство плоти:

— Ваше высочество, я брат Томас де Торквемада. Для меня большая честь познакомиться с вами.

Я плотнее закуталась в плащ:

— Мне сказали, вы хотели со мной поговорить?

Он кивнул:

— Прошу прощения, вам, должно быть, холодно. Идемте, сядем возле свечей. Хотя свет их слаб, близость к нашей Богоматери вас согреет.

Я присела рядом с ним на скамью. Он долго молчал, глядя на страдальческое лицо Девы Марии, затем сказал:

— Как я понимаю, вы живете в Сеговии уже почти два года без личного духовника. Однако, когда я предложил свои услуги, мне отказали.

— Вот как? — ошеломленно сказала я. — Я не знала. Мне никто не говорил.

Он перевел на меня немигающий взгляд. От него исходила энергия, даже когда он не шевелился.

— Откуда вы могли знать? Я обращался с прошением к королю. Но его не заботило благополучие вашей души. Скорее, наоборот, судя по его поступкам. Однако, несмотря на все их попытки, вы, похоже, твердо держитесь посреди здешнего разврата. У вас чистое сердце.

Я больше не ощущала холода. Чувствовала себя так, словно меня… признали.

— Но на вашу долю выпали тяжкие испытания, — продолжал он. — Вы молоды и неопытны; если бы не ваша вера, вы уже могли бы сдаться, предаться распутству и роскоши, поддаться искушению, даже если бы это означало утрату милости Божьей.

Я уставилась в мраморный пол.

— Это было нелегко, — тихо сказала я.

— Верно. И тем не менее вам следует оставаться чистой, ибо от вас потребуется еще многое. Вы должны положиться лишь на собственные убеждения, зная, что даже в самый тяжкий час Господь нас не покинет. Должны поверить, что Он не позволит лжекоролю править Кастилией.

Я подняла взгляд. В его голубых глазах словно пылал огонь — единственный признак каких-либо чувств на бесстрастном, словно скульптура, лице.

— Откуда вы знаете? — спросила я. — Откуда вы можете знать?

Настоятель вздохнул:

— Сомнение — служанка дьявола, посланная, чтобы заманить нас на путь погибели. Энрике Четвертый оставил собственный трон; он прячется, даже когда его страна становится добычей безбожников. Наша Церковь пронизана гнилью; монахи и монахини презирают священный обет, предаваясь мирскому греху; еретики свободно вершат свои отвратительные ритуалы, а неверные безнаказанно нападают на наши южные земли. Процветают разлад и анархия, ибо народ наш подобен овцам без пастыря. Король все знает, но ничего не делает, чтобы это прекратить. Он отвернулся от своего долга, бросившись в объятия собственной слабости. А теперь он собирается поставить над нами бастарда, отобрав право на трон у того, кто мог бы принести нам спасение. Что бы вы ни думали, моя инфанта, — не сомневайтесь, король обречен.

Подобные слова об Энрике я слышала прежде лишь от матери, и часть моей души отказывалась их принимать, ибо мне не хотелось видеть брата в столь позорном свете. Однако, несмотря на все мои усилия, я понимала, что суровая оценка Торквемады во многом схожа с моей. Энрике был пропащей душой, человеком, не способным нести бремя короны.

— И тем не менее он мой король, — наконец сказала я, — поставленный на царство Богом и нашими кортесами. Вы хотите, чтобы я отреклась от священного долга его сестры и подданной?

Торквемада поднял брови:

— Я хочу, чтобы вы, ваше высочество, поступали лишь так, как велит вам совесть. Ваш брат, инфант, сражается за то, чтобы спасти Кастилию от проклятия, и да укрепит Господь его руку. Но пока он сражается мечом, вы должны сражаться силой своей воли, ибо вас скоро отправят далеко отсюда. Королева ведет тайные переговоры, намереваясь выдать вас замуж за ее брата, короля Альфонсо Португальского.

— Альфонсо! — воскликнула я, не сумев сдержаться. — Но он уже вдовец! И у него есть сын от первого брака, наследник. Какую пользу может принести подобный союз мне или Кастилии? Я стану его второй женой, и мои дети не будут иметь никаких прав, если только первый его сын не умрет и…

Я замолчала, постепенно все понимая.

— Королева решила меня изгнать.

— Наверняка попытается, — сказал Торквемада. — Сперва ей потребуется лишить вас права на трон, поскольку, если вы уйдете с пути, мало кто осмелится отрицать права ее дочери-бастарда. Но вы — истинная дочь Кастилии; в ваших жилах течет древняя королевская кровь. И если ваш брат Альфонсо погибнет, должны быть готовы принять у него знамя, ибо вы следующая в очереди на трон. Господь нуждается в вас.

Я взглянула на свои сплетенные на коленях пальцы, затем снова на него.

— Что я могу сделать? — прошептала я. — У меня нет никакой власти. Король может выдать меня замуж, за кого захочет. Он меня об этом уже предупреждал. Сказал — мое будущее в его руках.

Глаза Торквемады блеснули.

— У вас есть власть. Потому я и здесь — чтобы напомнить вам, кто вы. Сегодня я освобожу вас от всех прошлых клятв, и вы сможете жить в добродетели, следуя лишь велению сердца.

Он знал, что я принесла клятву верности Иоанне и что связана дочерним долгом повиноваться королю. Однако ему, как и мне, было известно, что Иоанна, возможно, незаконный ребенок, и, хотя мой сводный брат вверг Кастилию в хаос ради того, чтобы сохранить право Иоанны на трон, Торквемада тоже в этом праве сомневался. Я пребывала в бесконечных сомнениях, подвергая им как себя, так и все вокруг. Неужели этот явившийся передо мной аскет — ответ на мои молитвы? Неужели Бог послал Торквемаду, чтобы тот показал мне истину?

Я соскользнула со скамьи на колени, сжав перед собой руки.

— Благословите меня, святой отец, — сказала я, — ибо я согрешила…

Томас де Торквемада наклонился ближе, выслушивая исповедь.

Когда я вышла из собора, луна уже скрылась за ледяными тучами. Беатрис и Кабрера спешили ко мне со стороны портика. Я поблагодарила Кабреру, пообещав сохранить эту встречу в тайне, и мы с Беатрис вернулись во дворец.

Входя на цыпочках в свои комнаты, я едва не рассмеялась, потому что вдруг поняла, от какого груза избавилась. Я больше не боялась. Меня не волновало, что Менсия или сама Жуана узнают, что я их ослушалась. Я освободилась от всего, что мучило меня с тех пор, как Альфонсо объявил себя королем. Впервые за несколько недель я даже почувствовала голод; страшно захотелось простой обильной еды, подобной той, которой я обычно наслаждалась в Аревало.

Я обняла Беатрис.

— Знаю, что ты мне помогла, — сказала я, — и за это еще больше тебя люблю. Ты моя лучшая подруга. Если тебе когда-нибудь потребуется мое разрешение на замужество, ты его получишь, обещаю.

Она отпрянула:

— Выйти замуж? Бросить тебя? Никогда!

— Никогда — это очень долго. Ладно, у тебя еще остался хлеб и сыр на подоконнике? Если да — давай сюда.

Она бросилась за едой. Сидя на постели, мы наелись досыта, перешептываясь и бросая крошки мышам, что бесстыдно шуршали по углам. Беатрис ничего не спрашивала о том случившемся в соборе, а я не рассказывала.

Но мы обе знали, что я готова к сражению.

Прошло несколько месяцев.

Я уже проводила в часовне намного меньше времени, чем в библиотеке алькасара — удивительной, всеми забытой комнате с высоким красно-лазурным сводчатым потолком и полками, забитыми древними текстами, массивными томами. Я жалела, что не получила достаточного образования; мне не представилось возможности овладеть латынью или греческим — языками, которыми пользовались ученые, — и потому многие книги оставались для меня недоступны. Я жадно поглощала все, что могла найти на родном кастильском наречии, в том числе законодательные акты Альфонсо Десятого, короля, известного под именем Эль-Сабио[22] за его знаменитые «Partidas», ставшие основой нашего нынешнего законодательства. Я также читала другие переводные работы времен короля Альфонсо, в том числе арабские сказки и «Зеркало принцев», многотомный трактат, обучавший монархов принципам надлежащего правления.