Эльвира Ватала - Великие любовницы Страница 24

Анна Болейн ни за что не соглашается на большее. Как? Она — честная девушка! Да и притом король женат, а она не намерена ломать семейную жизнь. О боже, да в чем дело? Жену можно… А тут еще его друг, французский король Франциск I, масла в огонь подливает, и такие его слова, сказанные вслух, Генриху VIII передают: «У моего доброго английского друга от того нет сына, что, будучи молод и красив, жену он держит старую и безобразную»[33].

Это, конечно, дополнило мерку. Генрих VIII решается на несколько более решительные шаги, чем до сих пор. И хотя по части конкретных любовных успехов он добился пока от Анны мало, в действиях своих — он решителен и конкретен.

Он в мае 1527 года призывает к себе кардинала Волсея и объявляет ему свою волю: расторгнуть его брак с Екатериной Арагонской, он женится на Анне Болейн. Напрасно кардинал бросился перед королем на колени и со слезами на глазах умолял не делать этого. Король ответствовал холодно и кратко: «Дискуссии не будет».

Такому решительному шагу короля предшествовали следующие события. Разогрев до нужной ей температуры чувство короля, то есть когда он уже безумствовал от любви, Анна продолжает свою игру. После долгой переписки она якобы уже готова уступить чувству короля и в знак своей покорности и полная доверия к королю посылает ему маленький кораблик, ювелирную безделушку, символизирующую вручение ею своей судьбы Генриху VIII, как кораблик сдается на милость бушующей стихии волн. Затем в конце письма, отбросив всякую уже ненужную ей романтику, с трезвым практицизмом ставит свои четыре условия: 1) удаление всех прежних любовниц короля из дворца; 2) полная сепарация с супругой; 3) старания о разводе с Екатериной; 4) обещание супружества с Анной. Король на все согласен и пишет ей такие вот благодарственные слова за ласку и милость, какие Анна ему оказала: «Благодарю тебя за подарок так ценный, что ценнее быть не может. И не только за маленький кораблик, который несет одинокую девушку, но и за прекрасную интерпретацию этого дара и за покорность, за доброту. Мне, конечно, очень трудно будет заслужить такой дар, если не поможешь мне своей человечностью и добротой. Желаю этого, желал и всегда буду желать, служа тебе изо всех сил. И это мое твердое решение и надежда, согласно моему девизу: „Здесь или нигде“[34].

Анну забирают от Катерины Арагонской как фрейлину, и из вечных фрейлин она попадает в любимые фаворитки. Король ей дарит роскошный особняк с лакеями, прислугой, и вообще она теперь сама себе хозяйка. Анне Болейн шлются огромные драгоценности, снятые с шеи Катерины Арагонской. Курьер пришел к ней и без обиняков сказал: „Сударыня, то есть еще ваше величество, король требует возвращения драгоценностей, которые он имел неосторожность когда-то вам подарить“. Ну она по примеру Шатобриан, экс-любовницы французского короля Франциска I, перетапливать в комок их не стала, как сделала та, когда к ней с такой же просьбой обратились, она гордо встала, открыла шкатулку и молча отдала все драгоценности. Может, даже последнее ожерелье с шеи стянула. Носи, Анна Болейн, недолго тебе их носить! Скоро ты не только драгоценностей, а и самой шейки-то лишишься. Конечно, это наступит позже. Этот король вообще имел тенденцию богатые дарить подарки, потом, когда его любовная страсть проходила, жалеть о них и каким-то образом исправлять свои действия. Так, влюбившись в Марию Болейн, когда еще не знал ее сестры, он называет ее именем свой корабль. Но, перевлюбившись, заставляет закрасить первоначальное имя и написать на этом месте „Анна“. Благо фамилии закрашивать надобности не было — та же.

Семь лет, дорогой читатель, длилась дикая влюбленность короля, семь лет он как тигр боролся за права объявления брака с Катериной Арагонской недействительным, чтобы жениться на Анне Болейн. И вот, когда римский папа отказался признать его притязания, Генрих VIII в 1533 году официально женится на Анне и делает ее королевой. О, эта свадьба влюбленного и сохнувшего от любви короля! В историю мало вошло описаний такой пышной церемонии. Ну разве „Ледяной дом“ нашей русской царицы Анны Иоанновны, хотя там женили всего лишь шутиху Буженину с шутом Голицыным. А вообще-то шику на брачных королевских церемониях было мало. Ну выставят народу две бочки дармового вина, или в фонтан вина нальют, как это сделал Петр I при бракосочетании с Екатериной I, ну там пару волов зажарят, леденцы какие, с мелкими монетами смешанные, люду из окошек дворца кинут, ну пару преступников из тюрьмы выпустят, ну там смертную казнь какому разбойнику отменят, но чтобы с таким размахом, с такой пышностью, с такими тратами „галку“ королевой делать?

Генрих VIII на приветствие Анны-королевы соорудил кортеж из пятидесяти кораблей, где даже палубные балки были позолотой покрыты. Во главе кортежа неслась черная, с золотым ладья с механическим драконом, изрыгающим пламя, и разукрашенными, как новогодняя елка, огромными дикарями, изрыгающими какие-то вопли, должно быть, приветствие на дикарском языке. На другой ладье было золотое дерево, на ветвях которого сидел белый сокол — эмблема Анны Болейн. Сокол — гордая птица, с трудом дрессировке поддается, и эта непокорность характера пернатого как нельзя больше отвечала натуре Анны. В самой пышной по убранству ладье стояла Анна во весь рост в пурпурном бархатном платье, а за нею следовала ладья Генриха VIII.

Народу дали четыре дня на гулянье и пиршества, для коих целей выставили зажаренных волов и море бочек вина. Приблизившись к берегу, Генрих VIII торжественно берет Анну за руку и вводит по ступенькам лестницы в Гринвич. Отныне это ее законный королевский дворец. Семь лет она этого мгновения дожидалась. Скромная „приживалочка“, на которой простому дворянину жениться было зазорно, поймала в свои сети могущественного короля! Такое и в сказке не снилось! И началась счастливая жизнь, хотелось бы нам написать, но не напишем, потому как неправда это, а то счастье, когда король почти не выходил из королевского алькова, не длилось долго. Скоро начнутся дикие семейные сцены, мало чем отличающиеся от повседневной жизни мещан. Только здесь столкнулись два гордых, независимых характера и ни один не желает уступать другому даже в мелочах, без которой-то уступки семейная жизнь немыслима даже у монархов. И очень часто придворные были свидетелями диких воплей с ломкой ваз, раздающихся из королевского алькова, с блаженными стонами смешанными. Это Анна Болейн после очередной ссоры мирилась с супругом в жарких объятиях. Кроме того, стала обнаруживаться в характере Анны черта, которая ранее была укрыта под маской светской любезности и сознания своего бедного зависимого положения, — ее истеричность и надменность. Почти всех придворных сумела вооружить против себя королева, и если раньше Катерину Арагонскую называли „доброй“ королевой, то Анна стала „злой“ королевой.

А с Катериной Арагонской — плохо! Плохо и в физическом, и психическом смысле. Анна доходит в своей истерии даже до того, что почти открыто призывает короля отравить Катерину, а Марию обещает выдать замуж за… лакея. Страдания физические и психические так смешались, что свели Катерину в могилу. Перед своей смертью она пишет письмо Генриху VIII, и мнения насчет его реакции разные: одни историки, во главе с К. Биркиным, утверждают, что король с большим чувством раскаяния прочел это письмо, другие, наоборот, приводят сказанные Генрихом VIII слова после смерти Катерины: „Наконец-то сдохла старая карга!“

Верить беспрекословно тем и другим мы не будем. Конечно, король скорее обрадовался, чем огорчился смертью Катерины, навсегда освободившей его от „греховного брака“, ведь по Библии, если мужчина женится на вдове своего брата, их брак будет бездетным и „нечистым“. Растущая дочь Мария — не в счет. Генриху VIII нужен наследник, и все свои надежды он возлагает теперь только на вторую жену, молодую Анну Болейн. Этот брак, заключенный с такими трудностями, с такими неимоверными усилиями и такой неземной любовью, уж, наверное, угоден господу богу! Ошибся Генрих VIII! И пока он у себя в кабинете прочитывает предсмертное письмо Катерины Арагонской, Анна Болейн проводит „чистку“ своего дворца!

Вот письмо Катерины Арагонской Генриху VIII:

„Дражайший король, государь и любезный супруг! Я нахожусь теперь в таких обстоятельствах, что готовлюсь предать свою душу в руки создателя и так скоро освободиться от того тела, которому причинили Вы великие болезни и горести. Но как бы они велики ни были, однакоже никогда не в состоянии не только что погасить, но даже охладить ту любовь, которую я к вам всегда питала и буду питать по смерть свою. Сия — то любовь, соединенная с супружеским долгом, обязывает меня теперь писать Вам. Я прощаю Вас. Прежде, нежели испущу я последнее свое дыхание, прошу не отказать в милости — имейте попечение над принцессой Марией, Вашей и моей дочерью. Будьте хорошим для нее отцом. Оканчивая сие, уверяю, что люблю Вас сердечно и желаю только того, дабы по стольких горестях свет сей оставить, с некоторым удовольствием увидеть Вас и умереть в объятиях Ваших“[35].